Стихи - Леопольд Сенгор

И солнце

И солнце, как огненный шар, к румяному катится морю.Я в лабиринте тропы заблудился меж бруссой и бездной.И неотступно за мной по пятамаромат горделивый и нежный струится,щекоча заманчиво ноздри.Он струится за мной по пятам, и ты тоже за мнойнеотступно идешь по пятам, мой двойникнеразлучный.

Погружается солнце в тревогу,В мельтешение света, в трепетание красок,в смешение яростных криков.На поверхности моря пирога, тонкая, точно игла,напоказ выставляет хвастливоГребца и его двойника.И кровоточат песчаники мыса Наз, когда маякзажигает огни на груди скалы вдалеке.И мысль о тебе пронзает грустью меня.

С тобою всегда мои мысли — когда я иду,и когда я плыву,И сижу, и стою — мои мысли с тобою всегда,Утром, вечером, ночью, и если я плачу,и если — что тоже бывает — смеюсь,И когда говорю, и когда я молчу, и в радости,и в беде.И когда о чем-то я думаю, и когда не думаю вовсе —Все равно, моя дорогая, мысли мои о тебе!

Шел дождь

Шел дождь всю ночь напролет.Мои мысли летели к тебе в сернистом свечении мрака.Море, злобно ревущее море осыпало своими плевкамизеленую черепицу.Мы изнывали в тревоге под громовые раскаты,под завывание ветра, под нескончаемо долгуюИ такую пронзительно нежную жалобу Ангела смерти.

Вот и опять я томлюсь в рокочущей бездне дворца,В испарине тяжких мигреней, как в детстве в Дьилоре,Когда мама умела все страхи мои осадить, обложитьлиствой маниоки, обложить их, смирить, отогнать.Мне в Жоале по-прежнему трудно и больно дышать,и назойливо липнет к душе лихорадка —Вечерами, в часы первозданного ужаса.

И мне снова пригрезились юные грезы мои.Мой друг чужеземный рассказывал мне о прохладесентябрьских луговИ о розах в Теншбрэ, сверкающих радужнов простодушье доверчивом утра.Я о девушке грезил, чье сердце благоухало,А когда она гневалась, из глаз ее сыпались молнии

С явственным запахом серы — как бывало, ты помнишь!с тобою и как с небесами порою случаетсяв ненастные ночи сезона дождей.

О чем и о ком

О чем и о ком ты думаешь, как ты живешь?

А я здесь о море и небе не думаю, я здесь мореми небом живу,Как дикие утки над морем, и моя авторучкаКрылата, как дикая утка, парящая вровень с волной.Я живу волной, живу синевой, живу песка белизнойи его золотистым свеченьем,И краснотой мыса Наз, довольно похожегона нос португальского родичаИ испещренного пятнами древних руин[1]Несмотря на крикливую птичью возню,Я дышу ароматами моря, я на закате вдыхаюзапахи йода, и соли, и рыбьих молок,Я дышу духовыми оркестрами солнцапод пылающим тентом полудня,А ночами — ласковым смехом, звенящим средь пальм.

Ибо думаю я не о чем, а только о ком:я тобою дышу, я тобою, живою, живу.

Письмо твое на простыне

Письмо твое на простыне, под благоухающей лампой.Голубое, как новенькая сорочка, которую юноша гладит,напевая вполголосаНад утюгом. Голубое, как небо, как море,как моя мечта.Письмо твое. И море опять обрело свою соль,воздух — свое молоко, хлеб — свой рис. Все вокруг,еще раз скажу, обрело свою соль.Снова жизнь обрела свою силу, а письмо свой смыслсокровенный,Свой божественный смысл и движенье.Письмо твое, без которого жизньбыть перестала бы жизнью.Губы твои — моя соль, мое солнце, воздух мой свежий,мой снег.

Трубный зов журавлей

Трубный зов журавлей? Или это твой ликпроступил предо мною во сне,В проблесках первых рассвета, и твой мне послышалсясмуглый и ласковый голос, прогоняющий страхи?Я отворяю окно, выходящее на море, отворяю небо свое.

Остров Горэ в замешкавшейся темноте выситсяглыбой туманной, огромной, как плезиозавр.Но теплятся шесть свечей, будто шесть светлячков,и сверкает сигнальный огонь на северном выступе,И море лучится, и улыбка лучится твояв брызгах опаловых утра.

Вот и пироги мои — они возвращаются к берегу,когда ватерлиния погружается в воду.Всю ночь до утра ловили они твои мысли.Загорается море лучезарным сиянием детства.

И многоцветием радужных красок вспыхивают цветники,и деревья, и туманы в сердце моем,И золотистое благоуханье ююбы, твой аромат,И металлически звонкие крики дроздов,

Дающие мне утешенье.

Ибо устал я

Ибо устал я. Пароходный гудок долетает из-за Горэи плывет охотничьим кличемВ воздухе вечера, светлые блики трепещутна розовых стенах, на небе, на море.Белый корабль отправляется к Югу, голубому и серому,И я опутан печалью, к Нагасаки уходит печальному,к Вальпараисо прекрасному,К Рио-де-Жанейро уходит, туда, где мулаткиблаговонны, как орхидеи.

Да, я устал, час чаепития, светло и прозрачно в садуУ фонтана, который журчит под статуэткою африканской.Стоит глаза твои вспомнить — уподобляетсясердце мое своим цветом дикому винограду,И устал я, не утомлен, а устал,Потому что никуда я не еду, а меня разрываетна части желанье отправиться в путь.

Примечания

1

Поэт, вероятно, обыгрывает здесь жаргонные значения географического названия; на французском арго cap de Nase означает «мыс Нос», а кроме того, слово nase имеет жаргонное значение «сифилитик». (Примеч. переводчика.)