Лесная королева - Мора фон Эпштейн

Подожди. Ты не спеши уйти.

Пусть все дела останутся за краем.

И подари мгновенье тишины,

Своей душе, истерзанной словами.

В деревне давно никто не рисковал ходить далеко в лес. Всем было известно, что оборотни, хозяева территории, незваных гостей не жалуют. Ладно, если живым выберешься. И ограничивались только пролеском и светлыми полянами, молча соблюдая границу. Но для Сильвии этот закон не имел значения. За свои семнадцать лет она ни разу не подвергалась нападению нечисти и безбоязненно заходила в буреломы.

Постой. Твои дела не убегут,

Даже если ты и опоздаешь.

Ну а года твои, увы, уйдут,

И всё, что мог найти, ты потеряешь…

Все привыкли, что она часто уходит в лес, а набранными ягодами и орехами делится с деревенской ребятнёй. Сперва, многие недоумевали и даже подозревали её в сговоре с нечистью, но плохого от неё никто не видел, а в поисках в лесу сбежавших домашних животных ей равных не было. Сильвия никому ни в чём не отказывала, помогая всем, чем могла, а насколько её обожали дети, и преувеличить сложно. Так что все привыкли и стали просить найти те или иные травы, ягоды, мёд, взамен помогая её родителям, пока она в лесу.

Сама девушка свои частые прогулки объясняла тем, что её тянет к лесной тишине. Вот и сейчас она сидела на небольшом, освещённом лучами полуденного солнца холме и, напевая простенькую песенку, собирала землянику. Ягоды созрели крупные, сочные, иногда она сама не могла сдержаться и отправляла очередную ягодку в рот, с наслаждением ощущая сладкий прохладный сок.

Не уходи. Прислушайся к себе,

Душа на все вопросы даст ответы.

Ты улыбнись сияющей звезде,

Но не стремись узнать её секреты…

Сильвия улыбнулась, подставляя вьющейся вокруг бабочке ладонь, и тихонько допела последний куплет, стараясь не спугнуть и любуясь узором её крыльев.

Замри на месте, оглянись вокруг…

Не к этому ли надо нам стремиться?

И я кричу тебе, мой незнакомый друг:

«Не уходи. Постой. Не надо торопиться.»

– А ты не из трусливых, – неожиданно раздался за её спиной ровный голос, – так далеко в лес заходить.

Девушка испуганно вскрикнула и, быстро вскочив, обернулась, выставляя перед собой распятие. От резкого движения гребень, сдерживающий её волосы, выскочил и упал на землю, позволяя кудрям взметнуться над землёй и золотым дождём осыпаться обратно на плечи, лоб и спину. Её глаза в ту секунду были настолько расширены от ужаса, а лицо настолько бледно, что инквизитор невольно выругал себя за ребячью выходку, но с места не сдвинулся, продолжая прислоняться плечом к дереву.

Мужчина рассеянно проследил полёт маленькой бабочки, ещё минуту назад сидевшей на ладони девушки, и с некоторым удовольствием увидел, как она попала в прочные липкие нити поблескивающей на солнце паутины. Паук, мирно сидевший в уголке, прытко бросился к своей жертве, но дальше было неинтересно.

– Это вы, – Сильвия с облегчением выдохнула и опустила распятие, – я так испугалась.

– Меня многие боятся. А что, крест помогает в таких ситуациях?

– Не знаю, ко мне ещё никто со спины не подходил, но отец Альхем настаивает, что бы я носила его с собой на всякий случай.

– Разумная предосторожность, – по губам инквизитора вновь скользнула кривая улыбка, – но, по-моему, безопасней было бы не выходить из деревни.

– Невозможно постоянно прятаться за заборами, – в её глазах проступило напряжение, было видно, что девушка больше всего на свете хочет убежать отсюда, – да и дети очень радуются, когда я приношу им ягод.

– Значит, ты ходишь в лес только потому, что хочешь доставить радость кому-то другому? Так, Сильвия?

– Вы знаете моё имя?

– На то я и инквизитор, чтобы всё знать.

Девушка вздрогнула, и невольно отступила на шаг назад, подхватывая с земли лукошко и прижимая его к груди. Кончики её губ опустились немного вниз, а брови, наоборот, приподнялись, делая лицо жалобным и испуганным. Почти все её силы уходили, чтобы не броситься бежать. Она не знала, бояться ей его или нет. Возможно, даже оборотень напугал бы её меньше, чем появление этого человека.

– Так значит, ты не боишься, что на тебя кто-нибудь нападёт, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс инквизитор, не спуская с неё холодного пристального взгляда.

– Отец Альхем давно заметил, что нечисть избегает меня, – пролепетала девушка чуть слышно. – Никто не знает почему, но они никогда не трогают меня, обходя стороной.

– Я же пока ни в чём тебя не обвиняю. Моё имя – Виктор.

– Я запомню.

Она постаралась выдавить из себя улыбку, но та получилась скомканной и жалобной. Инквизитор глубоко вздохнул и неопределённо качнул головой, понимая, что ещё немного, и девушка либо заплачет, либо убежит, а он ещё не закончил.

«Чего она так боится? Может быть, ей кто-нибудь успел рассказать страшных сказок про сожжение на костре и пыточные камеры? Этих брехливых идиотов в кирасах хлебом не корми, дай попугать народ».

«Что за странный человек? Почему он так смотрит на меня? Что я ему такого сделала?»

Сильвия ещё раз глянула на него испуганно и, неуверенно подобрав с земли гребень, попыталась вновь забрать волосы в прическу. Но локоны выскальзывали из непослушных пальцев и падали обратно на плечи. Налетевший ветер подхватил и взметнул их, гася огорчённый вскрик шумом листвы, теперь напоминающим не шёпот, а грохот или даже громогласный зов.

– Боже мой, – пролепетала девушка, вновь роняя гребень и корзину с земляникой. Ягоды дробно раскатились по траве.

– Что-то случилось? – выпрямился Виктор, невольно потянувшись к мечу, висящему на боку.

Но Сильвия уже не слушала его и даже, возможно, не видела, резко развернувшись в сторону и бросившись бежать. В её расширенных глазах, всего лишь на мгновение мелькнувших перед его взором, был такой отчётливый ужас, что инквизитор, ни секунды не потратив на размышления, помчался следом. И всё же, как он ни торопился, как ни старался догнать девушку, она всё больше вырывалась вперёд, словно сам лес помогал ей. Даже кудри не сдерживали её бег, развеваясь на ветру, как золотой плащ. В эти минуты она напоминала дикую лань, молодую и гибкую, мчащуюся по знакомой тропе, не обращая внимания на ветки и коряги, встречающиеся на пути.

«Что я делаю? А если она меня в ловушку заведёт? Сам ведь говорил, что зло умеет принимать невинные образы. Это всё проделки Дьявола. А ведь я ей почти поверил, какая непростительная глупость».

– Анна! – истошный девичий крик вернул его к действительности и заставил остановиться, ухватившись рукой за ближайшее дерево.

А на поляне перед ним, у подножия раскидистого дуба, сжавшись