Моргемона (СИ) - Орлова Ирина Аркадьевна

И Гидриа́ры, что занимали всего один остров Аратинга и мелкие скалы вокруг него. Гидриары происходили от охотника на чудовищ, бастарда из Гагнаров, что умел убивать одичавших и озверевших драконов — и покрыл себя славой, когда сумел сразить легендарную гидру в болоте Арати́нги. По слухам, из её гнезда Теремун Гидриар взял яйцо, из которого родился двуглавый дракон. Впрочем, никто не мог судить, насколько это правда. Однако семиглавую гидру Гидриары сделали своим гербом. А двуглавый дракон породил других, обычных, и вскоре издох от неестественности своей натуры. Незавидное происхождение Гидриаров компенсировалось тем, что они умело договаривались с драконами и научились набору музыкальных звуков, что был способен успокаивать их — или, наоборот, злить. Поэтому к моменту войны у них были подросшие драконы сразу от двух семейств. Четыре сравнительно крупных, отнесённых к виду горных, и два болотных, предпочитавших проводить время, с головой погружёнными в мутную воду.

Все три великих дома провозгласили себя диа́трами — ибо так издавна называли королей Рэйки, посредников меж драконами, богами и людьми — и вступили в кровопролитную схватку.

Малочисленная армия Гидриаров спряталась в Оскале, их фамильном замке, и призвала с озёр всех своих драконов. Они дожидались, когда произойдёт схватка между огромным флотом Мадреяров и рыцарями Астрагалов. Эври́дий Астрагал, молодой, но амбициозный наследник рода, сумел наголову разбить войска Мадреяров: с помощью самого старого из драконов, Мосса, он обманул противника, а с помощью самого маленького, но злобного, поджёг тылы врага. Тем не менее, трое драконов Мадреяров загнали старейшего собрата в ловушку, где уронили его оземь и дали копейщикам убить его. Впрочем, эти трое тоже не пережили сражение. Боевые машины Астрагалов сделали своё дело — а ярость белого дракона Сакраала довершила исход битвы.

Так Астрагалы остались с Сакраалом, сыном Мив-Шара, и более молодым, но яростным Мордепа́лом. И они двинулись на остров Аратинга, чтобы подчинить Гидриаров.

Два дня длилась битва вокруг замка Оскал. Сакраал умело выманивал молодых драконов своим белым крылом под баллисты Астрагалов, но, поливая алым огнём башни Оскала, не доставал до Гидриаров — те укрылись в подземельях. Оборонительные орудия замка попали ему по крылу и подсекли его — и Сакраал перестал летать. Заслугу эту приписывают меткому стрелку из рода Наа́ров, Лисандру Наару.

И всё же требушеты Астрагалов разбили крепкие стены Оскала. Внутрь хлынули войска, которые схлестнулись с болотными драконами. Лорд Таннер Гидриар, сын Теремуна, поспешил выйти из подвала и капитулировать, когда понял, что потерял всю свою крылатую рать — осталось лишь двое горных драконов.

Диатр Эвридий Астрагал простил его и принял его клятву верности. Он запретил ему иметь больше драконов, кроме тех, что уцелели. А всех возможных детёнышей, если те вылупятся, приказал передавать ему. Таннер Гидриар предложил Эвридию руку своей сестры, чтобы свершить договор, заключённый ещё до войны; но тот отказался, ибо уже собирался жениться на старшей дочери Мадреяров. Та сулила ему куда больше преимуществ для столичной казны и личной армии. Отказ обидел Таннера, и он не стал выдавать диатру болотного дракона, что вылупился в Оскале некоторое время спустя.

Так завершилась война. Диатр Эвридий Астрагал остался в выигрыше: он лишил драконов самого могучего противника, Мадреяров, и породнился с ними, взяв в жёны их старшую дочь, леди Мони́фу Мадреяр. А также он наголову разбил Гидриаров и связал их договором, запрещающим наращивать огненную мощь. Корона диатра, увитая драконами из чистого золота и белого серебра, плотно села на голову Эвридия.

История сказала своё слово. Лишь оставшись почти без драконов, Рэйка объединилась под единой властью и вступила в спокойную жизнь. Три молодых дракона Гидриаров, один подсечённый Сакраал и пылкий Мордепал были последними союзниками людей среди своих сородичей.

Говаривали, что диких драконов можно отыскать далеко на востоке. Вода там столь богата железом, что бьёт из ключей уже ржавая, непригодная для человека. Но ни одному путешественнику не удавалось зайти достаточно далеко, чтобы встретить огненных хищников. Драконы иссякали, словно пересыхающий источник.

Сакраал начал впадать в сон. Огромный, как пограничный форт, белый с золотым отливом зверь лежал в горах на побережье, напротив острова Лавиль, и открывал глаза лишь иногда, когда диатр Эвридий прибывал к нему. Сон сморил немало старых драконов. Лишившись своих наездников когда-то, некоторые из них будто теряли интерес к междоусобицам людей и попросту начинали отходить в мир иной. Похоже, это же происходило и с Сакраалом, когда он перестал летать. И хотя его крыло заросло, древний зверь почему-то игнорировал все побуждения вновь вернуться в небо.

Но диатр Эвридий не падал духом. «Век драконов, может, и подошёл к концу», — признал он перед своими подданными. — «Но век людей — наш век — в наших руках».

Он возродил несколько портов на побережье и восстановил множество утраченных торговых контактов с внешним миром. Рэйка словно пробудилась от кошмара, продлившегося несколько веков. Вновь зазвучали баллады о ловцах жемчуга и укротителях обезьян; зазеленели виноградники Лавиля; захлопали паруса торговых кораблей. И стар, и млад славил диатра Эвридия — покровителя мира и справедливости. Огнедышащие хищники замерли неподвижной картиной в легендах.

И хотя они всё ещё жили, их прижизненно предавали забвению. Даже показывать их иностранным гостям было строго воспрещено. Драконы чутко воспринимали взгляд уважительный от взгляда зеваки и легко могли прийти в ярость от разглядывающих их послов из Цсолтиги или Астегара. И хотя они не отказывали себе в удовольствии полетать в небе Рэйки, об этом говорили всё меньше.

Век драконов действительно завершался.

Славный диатр Эвридий Астрагал был воспет во множестве песен. Его милосердие, мудрость и усердие исцелили некогда израненную Рэйку. И хотя он уже не мог возродить поросшие плющом города в глубине континента, он наметил направление развития для каждого из островов Рэйки.

Боги наградили Эвридия двумя замечательными сыновьями. Старший, диатрин Эван Астрагал, был так же, как отец, тактичен и умён. Он с детства интересовался цифрами и к отрочеству многое понимал в торговых делах королевства.

Младший, диатрин Энгель Астрагал, больше любил рыцарское искусство, ибо рос плечистым и высоким. У него была особенность, о которой говорили во всей Рэйке — белоснежные волосы, а также брови и ресницы. Даже кожа его была почти как фарфор. Такая особенность казалась подданным не пугающей, а мистически удачливой, ибо не уродовала его, а добавляла ему неземной красоты. Ему прочили большое будущее.

Принцы хорошо ладили друг с другом и своими двоюродными сёстрами — многочисленными леди из Мадреяров. Король Эвридий любил своих сыновей и решил, что они заслуживают позаботиться о великом наследии Рэйки. Он вложил им глубокое понимание того, что драконы — не оружие, но сила, которую надо с уважением проводить в прошлое. Поэтому он решил обучить старшего, Эвана, общаться с Мордепалом. А вечно спящего Сакраала оставил для младшего, Энгеля.

Беловолосый Энгель часами сидел напротив спящего Сакраала. Впрочем, его юная натура не смогла найти в этом глубокого смысла. Он знал, что старый дракон умирает и никогда не заключит с ним лётный брак.

Темноволосый Эван был другого мнения. Мордепал был живым, пылким и активным зверем. Его алые очи манили принца, и он втайне мечтал в будущем оседлать дракона, что когда-то принёс отцу славную победу на побережье Благовеста.

Первое знакомство с Мордепалом было очень волнительным для Эвана. Вместе с отцом он поднялся на высокую башню замка Рааля — замка Астрагалов на острове Дорг. Ржаво-бурый Мордепал сидел на высокой зубчатой стене. Солнце рыжиной и багрянцем плутало по его чешуйкам.

— Таа-ру, — пропел Эван вслед за Эвридием. Это было приветствие.