Ледышка-Шарлотта (ЛП) - Алекс Белл

— Дух, — начал было Джей, но указатель уже вновь ожил. Одно за другим он написал шесть слов:

П-А-П-А

Г-О-В-О-Р-И-Т

Н-И-К-О-Г-Д-А

Н-Е

О-Т-К-Р-Ы-В-А-Й

В-О-Р-О-Т-А

— Да это как «Шар судьбы»[4], — пожала плечами я. — Каждый раз ответы выдаются наобум.

— Тихо ты! Ничего подобного, мы говорим с покойником, — упорствовал Джей, каким-то непостижимым образом умудрившийся сохранить серьезное лицо, даже когда я показала ему язык. — Дух, из-за этого ты погибла? — спросил он. — Потому что открыла ворота?

Планшетка-указатель вновь плавно поскользила по светящемуся экрану:

Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-А М-Е-Р-З-Н-Е-Т

— Шарлотта? — озадачено спросила я. — Я думала, мы говорим с Ребеккой?

— Тебя зовут Шарлотта? — спросил Джей.

Указатель подъехал к «НЕТ».

— Ты Ребекка Крейг? — спросила я.

Планшетка слегка подпрыгнула, а потом юркнула к «ДА». А потом вновь сообщила:

Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-А М-Е-Р-З-Н-Е-Т

М-Е-Р-З-Н-Е-Т

Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-А М-Е-Р-З-Н-Е-Т

Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-А М-Е-Р-З-Н-Е-Т

— Вот заладила, — сказала я, зевая. — Надеюсь, ты не дорого заплатил за эту фигню? Ты же вроде копил на новый велик?

— Ну да. Терпеть не могу копить — это скучно. Может я куплю одноколесный. Как думаешь, я стану популярнее в школе, после этого?

Я хохотнула.

— Ну разве что в школе клоунов. Ты бы туда идеально вписался. Возможно, тебя бы даже сделали старостой в классе.

— Староста, ну разве не круть? Мою маму бы разорвало от гордости. — Джей опустил взгляд на доску и произнес: — Знаешь, некоторые люди считают, что духи не могут заглянуть в будущее. Давай-ка мы тебя проверим немного. Ребекка, я вырасту еще на пару сантиметров?

Я хихикнула, когда планшетка опять закрутилась по доске.

Н-И-К-О-Г-Д-А

Н-Е

О-Т-К-Р-Ы-В-А-Й

В-О-Р-О-Т-А

П-А-П-А

Г-О-В-О-Р-И-Т

П-А-П-А

Г-О-В-О-Р-И-Т

В-О-Р-О-Т-А

Н-И-К-О-Г-Д-А

Н-И-К-О-Г-Д-А

— Как считаешь, это «нет»? — спросил меня Джей.

— В точку. Останешься недомерком.

Джей притворно передернулся от ужаса.

— Ничесе! Нельзя быть такой жестокой. — Он снова посмотрел на доску. — Дух, я сдам завтра контрольную по матану?

Ч-Е-Р-Н-Ы-Й

П-Е-С-О-К

Л-Е-Д-Ы-Ш-К-А

Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-А

Л-Е-Д-Ы-Ш-К-А

Ч-Е-Р-Н-Ы-Й

П-Е-С-О-К

Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-Е

Х-О-Л-О-Д-Н-О

З-Д-Е-С-Ь

П-А-П-А

Теперь мы уже оба с Джеем хихикали как маленькие дети, но от его последнего вопроса я чуть не подавилась этим смехом:

— Когда я умру?

На этот раз планшетка дала другой ответ. Пробежав по доске, она четко обозначила семь букв:

С-Е-Г-О-Д-Н-Я

— Похоже, призрак от меня не в восторге, — сказал Джей, переводя взгляд с доски на меня. — Что думаешь?

Но прежде чем я успела ответить, мы оба подскочили от мелодии, раздавшейся из мобильника Джея.

— Новый рингтон? — спросила я.

— Никогда его прежде не слышал, — ответил Джей.

— А вот теперь ты начал ездить мне по ушам.

Он покачал головой и одарил меня своим самым невинным взглядом.

— Должно быть, это часть приложения, чтобы еще больше ужаса навести.

Начал петь женский голос — жалобно и по-детски, пискляво и неуверенно. Это была простая ритмичная мелодия полная грусти. Подобная песня требовала одиноких костров, холмов и холодных ночей:

Шарлотта живет на склоне горы,Там мрачно и жутко уныло,И взрослых там нет, нет детворы,Безлюдный тот край и постылый.

— Блин, ты такой придурок, — сказала я, улыбаясь и ударяя Джея по руке. Из-за этой песни на нас уже бросали косые взгляды посетители кафе. — Ты сам её туда загрузил!

— Клянусь, это не я, — ответил Джей. — Это просто клёвое приложение.

Страшнее той ночи, скажу, не тая,Я видел за жизнь всю едва ли,Шарлотта сказала, как лист вся дрожа:— Мне холодно, я замерзаю.

Джей ткнул пальцем в экран, чтобы выключить песню, но, хотя мелодия оборвалась, спиритическая доска никуда не делась, а указатель стал наяривать сумасшедшие круги по ней.

— Чувак, похоже, приложение крякнуло твою мобилу, — заметила я.

Это была шутка. Я на самом деле не думала, что это приложение испортило телефон, но потом экран начал мерцать, а вместе с ним и освещение кафе.

Мы с Джеем переглянулись, на его лице мелькнула неуверенность.

И тут все освещение в кафе вырубилось, погрузив нас в кромешную тьму.

Народ вокруг нас завозмущался и заворчал, и даже чей-то ребенок заплакал. Мы услышали громкий удар. На кухне что-то уронили.

Единственным источником света в комнате был мобильник Джея, все еще лежащий на столе между нами. Я взглянула на экран и увидела, что планшетка кружила над цифрой девять и начала обратный отсчет, перемещаясь по цифрам. Когда планшетка добралась до нуля, кто-то в кафе истошно закричал, высоко и пронзительно. А потом к этому крику хором присоединялись один за другим другие крики.

Тогда Джей взял меня за руку и крепко сжал вокруг моего запястья холодные липкие пальцы. Мне было слышно, как по полу зашаркали ножки стульев, люди повставали, требуя объяснений, что же происходит. Дети разрыдались, послышалось дребезжание стекла, и прочие звуки, связанные с порчей имущества кафе. Люди поспешили на выход, то и дело, натыкаясь на столы в темноте, но шум от всей этой суматохи перекрывал женский истерический крик, словно именно с ней, этой женщиной, происходило нечто по истине ужасное.

Я отпустила руку Джея, развернулась кругом на своем стуле и напряженно вгляделась в темноту, отчаянно пытаясь понять, что происходит. Теперь, когда мои глаза адаптировались, я могла разглядеть силуэты некоторых людей в кафе с нами — простые черные фигуры, словно танцующие тени на стене в кукольном театре теней.

Но одна из теней была выше ростом, чем остальные, невероятно высокая тень. И поняла, что кто бы это ни был, этот человек должен был стоять на столе. Тень была совсем неподвижной. Все в кафе куда-то двигались, да хотя бы просто вращали головами туда-сюда, но этот человек стоял совершенно неподвижно. Я даже не могла сказать, стоял ли этот человек ко мне спиной или лицом. Единственный вывод, который я могла сделать — человек стоял и смотрел прямо перед собой, держа руки по швам.

— Ты это видишь? — спросила я, но мой голос затерялся среди общего шума. Я поднялась и сделала полшага вперед, не сводя глаз с тени. Мне удалось разглядеть всего лишь очертания длинных волос и юбки. Посреди хаоса на столе стояла девочка. Но, похоже, никто кроме меня, её не замечал.