Куда делся секс? (сборник) - Арина Холина

На берлинском пляже я заметила женщину с ребенком. Непонятного возраста. От пятидесяти до шестидесяти. Выглядела она отлично. Накачанное тело, татуировка на всю руку, хорошая стрижка, белый купальник. Но она смотрелась классно не в том смысле, что выглядела молодо. И неопределенность ее возраста была не в том, что она издалека могла сойти за двадцатипятилетнюю. А в том, что она была очень стильной, и ей, судя по всему, в голову не приходило ухаживать за собой так, как это делают истерические дамочки, которые плотно сидят на ботоксе и мезотерапии. Потом оказалось, что это лесбийская семья – пришла ее партнерша.

Эта женщина определенно не «молодилась», но ее стиль ничем не отличался от стиля людей, которым нет тридцати.

В Европе на улицах замечаешь куда больше пожилых дам с открытыми руками. В естественных морщинах на лице – и при этом с пирсингом и панковскими прическами. Многие открывают ноги, не стесняясь уже сухой кожи. Все знают Патрисию Филд, стилиста «Секса в большом городе», и никак не могут справиться с тем, что в семьдесят четыре она носит юбки, которые едва прикрывают трусы.

Дело в том, что в развитом мире уже нет этой привычки испытывать отвращение к старости. К старым телам. К старым обнаженным половым признакам.

В Москве девушки толпами паникуют уже в двадцать восемь, если у них вокруг глаз морщинки. Бегут к врачам, покупают дорогие возрастные кремы. У нас это большая индустрия женских страданий – борьба со старением, часто мнимым.

Но главное, что, переходя из одной возрастной группы в другую (ну, там 21–28, 29–35), люди меняют свою жизнь. И происходит это по умолчанию: они просто сбавляют темп, стесняются идти на танцы или прыгать на выступлении Muse. «Я слишком стар для этого».

Даже в спортивных залах не видно пожилых людей. А в той же Германии в любом спортклубе их добрая половина. У людей не пропадает интерес к жизни и к своему телу. В танцевальных клубах (тех, где учатся, например, танго) очень много людей за шестьдесят. Они активны. Они занимаются спортом, сексом, слушают музыку, наслаждаются собой.

Моя берлинская подруга почти семидесяти лет может так зажечь, с танцами чуть ли не на столах, что знакомые лет сорока из Москвы не идут с ней ни в какое сравнение.

Слово «молодежный» там давно исчезло из лексикона. Ему нечего больше определять. Ни стиль, ни места, ни журналы.

Это только в России можно услышать, что какие-то тряпки больше подходят молодой девушке. Или что мужчина «молодится» – это если он носит что-то чуть менее формальное, чем классический костюм.

Здесь как будто нарочно кастрируют возраст активности, выгоняют «стариков» за черту тех развлечений, которых достойны только юные и свежие. Им же «противно смотреть» на людей, которые всего лишь состарились. Или стареют.

Смешно. Тот самый момент, когда трагедия выглядит как фарс. В смысле, что страх «старости» (это лет тридцать пять, наверное) делает людей нелепыми. В наши дни.

Старость может быть немощной или беспомощной лишь тогда, когда общество вынуждает человека ощущать себя именно так.

В Москве у меня есть знакомые, которые в какое-то время покупали одежду впрок. Мол, сейчас есть деньги, а потом старость и упадок, пусть будет, мало ли что.

Один приятель все время спрашивает, выглядит ли он моложе своих лет. Ему пятьдесят пять. Я даже не знаю, что ответить. Он выглядит хорошо. Он излучает энергию. Я не понимаю, выглядит он на свой возраст или нет. Потому что совсем не ясно, как должны выглядеть люди за пятьдесят. Да как угодно. Как и в двадцать.

Конечно, мы все задаем себе эти вопросы: мы так устроены, базовый страх старения в нас заложен. Благодаря ему мы следим за своим здоровьем и внешностью, сочиняем планы на будущее, откладываем деньги. Но не просыпаемся каждое утро в липком поту, потому что состарились еще на сутки.

Мы будем покрываться морщинами, и кожа будет высыхать, у кого-то станут шире бедра или появится живот, который почти невозможно убрать, и придется менять зубы, и мы будем просыпаться слишком рано утром, и начнем быстро уставать. Да, все это будет. Но жизнь не станет менее интересной. Может, у нас выпадут волосы, но желания останутся.

Этого, кстати, все как раз и боятся – что страсти все еще будут обжигать душу, когда тело уже не будет способно. Но это, наоборот, прекрасно. Желания – это то, что делает нас живыми. И годы над ними не властны.

Дура в твоей постели

– Красивый, – говорю я подруге.

Она показывает мне фотографию своего любовника.

– Только идиот, – признается она. – Понимаешь, не могу его привести к нам в компанию. Он что-нибудь ляпнет, и мне будет стыдно. Но в сексе хорош. Потерплю еще немного – не погибать же от воздержания.

Женщинам всегда неловко и неприятно, если их любовник глуп. Женщинам скучно. Ты не можешь себе представить, что приходишь домой, а там сидит нечто красивое, смотрит «Дом-2» и говорит тебе, что русалки на самом деле существуют, потому что об этом написали в интернете.

И ты не можешь поступить так жестоко со своими друзьями – познакомить с человеком, который не знает, кто такой Стивен Хокинг.

А мужчины могут. Они встречаются с девушками, которые за свою жизнь прочитали разве что инструкции по уходу за кашемиром. И волокут их за собой в ваш мир. Эти девушки потом хотят дружить, ведь всем нравятся веселые и умные люди. Девушки остаются с вами в женской компании и всех ужасно раздражают своими нелепыми вопросами и нытьем.

Они прилипают и заводят всякие «женские» разговоры. Они рассчитывают на то, что раз ты тоже женщина, то с тобой будет проще. А тебе на самом деле хочется поговорить с другом о кинофестивале, а не о том, что платья, которые стоили 180 тысяч рублей, теперь стоят 90 – и надо срочно бежать и скупать все, раз так дешево.

И ты никак не можешь понять: почему?

Вот есть приятель, он умный, и замечательно образован, и чертовски талантлив. С ним очень интересно: это блестящий человек, который может необыкновенно увлекательно рассказывать о самых разных вещах.

А его девушка буквально не может связать двух слов. Она либо строит из себя дружелюбную милашку, либо капризничает. Если она открывает рот, чтобы сообщить свое мнение, это так стыдно, что все просто бледнеют от неловкости.

Приятель осознает, что его девушка выдает феерические глупости. При этом он все равно смотрит на нее с умилением.

Вокруг него много очень красивых умных женщин. И умных красивых молодых женщин (если вдруг в этом суть). Но нет, он выбрал самую бестолковую и наслаждается этим, пока мы все заламываем руки и надеемся, что у нее будет грипп и она не придет на очередную вечеринку.

– С ней можно поговорить! – с таким искренним изумлением и восторгом, что это даже раздражает, говорит другой знакомый о своей новой девушке.

«Господи, – думаю я. – А как же ты раньше жил?»

Вот правда, что они делают наедине со своими женщинами? Бурный секс часами? Не верю. Не похоже. В таком случае они бы не пытались залезть на все живое.

– Неужели ты думаешь, что мужчин интересует интеллект?! – восклицает одна из героинь Агаты Кристи.

Это я перечитываю детективы. И ужасаюсь.

Мужчин не интересует интеллект? Правда? Но это же стыдно.

Это значит, что мужчина не относится к женщине как к личности. Он оценивает ее, как мясо. У него странные потребности – ему нужно только тело.

Я знаю немало мужчин средних лет, которые после развода женились или сходились с девушками, настолько невинными интеллектуально, что трудно было поверить в такую умственную девственность. «Не читала “Мертвые души”, ха-ха, отличная шутка!» Но не шутка. Не читала и не слышала даже.

Получается, что мужчинам хочется чего-то незатейливого. Хочется иметь такое, чем можно легко управлять. Хочется сидеть на диване, смотреть телек и орать на всю квартиру: «Ира-а-а-а-а! Ира-а-а-а-а!» Ира выпрыгивает из ванной, несется сломя голову, а он говорит ей: «Переключи на другой канал, я пульт потерял».

У мужчин, видимо, все еще старомодно – своеобразные представления о том, что такое жена. Жена должна быть красивой. И услужливой. Жить его интересами.

Всё.

Знаете, неприятно наблюдать такие пары в развитии. Проходят годы, красота (относительная) уже не так радует, а разрыв становится все больше. Ты сидишь с ними в ресторане и наблюдаешь, как они переругиваются. Мужчина уже давно не сдерживается и рявкает на женщину, когда она выдает очередную глупость. Она, конечно, обижается, но не возражает. Или, наоборот, огрызается – и тогда тебе совсем неудобно.

Ведь девушки, которые попали не в свой круг, они тоже несчастны. Они не находят общий язык с друзьями своих мужчин. Они здесь чужие. Их собственные подруги мужчине не нравятся, он их игнорирует. Мол, тебя я терплю, но от своих куриц меня уволь. (Знаю только одно исключение – это когда подруг-куриц приводят домой ради секса.)

Всем плохо.

И смешно, что вся эта трагедия была придумана только для того, чтобы вспомнить старые добрые времена, когда женщина переходила в собственность мужа и должна была уважать и обожать его по умолчанию, в горе и бедности, в алкоголизме и бытовой тирании. Это странная мужская фантазия о безграничной власти над женщиной, которая (власть), видимо, загадочным образом повышает их самооценку.