Ночная смена - Dok

— «Ты точно не пил, не нюхал, не вкуривал, не колол?»

— «Я как новорожденный. Причем новородок старорежимный — без послеродового похмельного синдрома.»

— «А может репетиция 1 апреля? Ты ж сам прикалывался — ну когда тебя выперли с кафедральных лаборантов и заодно и с пятого курса?»

— «Я был бы щщщастлифф… Но они его просто жрут. Рвут из него кусками мясо. И это тоже невозможно — человек так сырое мясо жрать не может. Челюсти не те и зубы не те…

Это не прикол.»

— «А друг из друга они куски не рвут?»

— «Неа. Токо мотоциклисту весь решпект с увагой. Правда может потому, что ему нечем кусать — 160 км, да плюс бетонная стена, да минус шлем…»

— «Так. Ты не сердись, но как-то не верится в это. Честно. Это розыгрыш?»

Братец опять вздохнул. Сейчас уже скорее как кит. Он вообще-то хороший парень, хоть и приколист. Работает судмедэкспертом в Петродворцовом бюро судмедэкспертизы. Что всю семью удивляет — его там ценят и всерьез уважают. Шуточки-то у него бывали всякие, но во всяком случае не злые. И если его раскусывают, то сразу признается… В целом — совершенно невнятная ситуация. И на белочку вроде не похоже…

— «Нет. Не розыгрыш. Я понимаю, что надо милиципунеров вызывать. Если я им все это расскажу, то они пришлют бригаду из ПНД. Тех я никого не знаю. Пока разберутся — наколют галоперидолом и буду я Лером Новодворским… Мозги свои жалко. Я собственно совета хочу попросить — как мне их вызвать, и чтоб приехали. Своими глазами глянут — будет проще.»

— «Я бы сказал, что похоже морг обнесли ночью. А когда к тебе выедут отзвонился бы еще раз и сказал, как есть — типо не считайте меня сумасшедшим и выехавшим не говорите — если они скажут то же самое — значит, дело плохо и Армагеддец с Апокалипсисой нагрянули.»

— «Ну в общем как-то наверно так. У меня как-то сейчас плохо с соображательностью… Я тебе отзвонюсь… Слушай, у прозектора с лицом что-то неладно… Ну отбой, связь кончаю.»

Гм… Сумасшедших у нас в роду не было. Если это не шизофрения и не острое отравление всякими порошочками, то даже и не знаю, что думать. Да не, быть этого не может.

Все равно не засну. Поставлю чайник.

Так. Или братец стал умом скорбен. Или что-то другое. Что может быть другое?

Ожившие мертвецы… Ромеро… Зомби… «Мооозги»…

Что с гаитянскими зомби? Они ведь тоже умирают. Лежат в могиле. Потом их вынимают оттуда «колдуны» и ожившего человека пользуют на тупой и тяжелой работе. Заодно, помимо бессловесного раба, что полезно в хозяйстве, еще и запугивают своей некромантией окружающих до поросячьего визга. А суть в подборе нейротоксинов, которые вводят бедолагам — всасываются в слизистые, когда им в лицо бросают или выдувают порошочек… Стоит вдохнуть — и конец человеку… Потом тяжелейший шок, кома с минимальными признаками жизни — и выздоровление… Только без большей части коры головного мозга. Она от тесного знакомства с нейротоксином рыбы фугу гибнет…

Фильм помнится, даже был про американского фармаколога, который эту штучку разгадал… «Змей и радуга», точно.

В Петродворце завелся колдун-вуду? Бред, конечно… Хотя после перестройки чего только не было… Или все клиенты судмедморга отужинали в японском ресторане с неудачливым поваром? Там ведь эта самая рыба фугу — деликатес, только готовить ее может специально обученный повар экстра класса… Но все равно в Японии периодически кто-нибудь или дохнет или становится глубоким инвалидом, сходив в ресторан с рыбной кухней…

Чайник, сволочь, не закипает. Наверно потому, что я на него таращусь. По совету Джерома надо не смотреть на него и наоборот показывать всем своим видом, что чай — последнее, чего бы ты хотел…

Что еще может быть у братца? Про сумасшествие буду думать в последнюю очередь, пока симптоматика не каноническая отложим эту версию. Что может быть еще?

Может они потому и стали жрать мотоциклиста, что у него расквашена голова и соответственно мозги наружу? Но по классике — они любят свежие «мооозги»…

Глупости какие в голову лезут… «Пэрис Хилтон не страшны зомби! У нее нет мозгов!»

Позвоню — ка я ему сам! Вот ведь дьявольщина — мобила разрядилась. Опять совсем про нее забыл. Ладно, по домашнему.

Братец отвечает тут же — словно держал трубу в руке.

— «Ага!»

— «Что нового?»

— «Менты прибыли. Чешут затылки. Судя по всему после переговоров — не они одни».

— «А службу ПНД за вами всеми не выслали?»

— «Неа. Нас тут слишком много. Это во-первых. А во-вторых тут тебе не проклятый тоталитаризьм! Прав у ПНД сейчас нет никаких… Ждем начальство — сержант туда соваться без начальства не хочет. Приедет Гутковский — будет решать. Он к слову не поверил. Считает, что тут все формалину напились».

— «Ну, у него есть некоторые основания. Как эти зомбы выглядят?»

— «Да как обычные покойники. К слову не все восстали — кроме мотоциклиста так же неколебимы подснежники и месячной давности топляк. И баба зеленая подвальная — тоже лежит. Жрут почему-то только байкера. И вообще — все вчерашнего вечернего поступления поднялись, которых уже без меня привезли».

— «Они случаем не ходили в японский ресторан?»

Братец ржет. Похоже, не ходили.

— «Это бомжи-подзаборники. Вчера заморозки были — эти олухи так ловко запалили печку в дачном домике, что траванулись угарным газом. Их поздно вечером всех четверых и привезли. Одна баба, трое мужиков. А тут с чего-то и прозектор к ним присоединился. У него к слову обгрызена рука. И знаешь — точно у него что-то с лицом. Этих четверых я вчера не видал, а у него морда стала как лошадиная. И по-моему челюсти заматорели…»

— «Ну если ты не шутишь, то сырое мясо так просто не откусишь… Так что челюсти понятно…»

— «Слушай, позвони родителям, а? Пусть они пока особенно из дому не выходят? Только так — осторожненько… Не хотелось бы, чтоб они тут же примчались, на деток сумасшедших любоваться…»

— «Принято. Позвоню. И тебе тоже».

— «Отбой, связь кончаю».

Родители уже убыли на дачу. Чтоб нам не мешать. Жениться уже бы нам пора, а мы с братцем все вольными казаками. Нам уже ненавязчиво намекают, что пора бы и о внуках подумать.

Южан в пример ставят. Нет, все конечно верно, оно конечно и надо бы. Но пока еще можно не впрягаться в семейное тягло — почему б и не пожить в собственное удовольствие.

Дача — обычный деревенский дом предвоенной постройки. Деревня — забытая богом дыра в Новгородской губернии. Но родителям там почему-то нравится. Вот со связью там хреновато — всучил я им мобилку, но пользуются они ею с опаской, да и прием неуверенный. Особенно утром.