Нежданно-негаданно (сборник) - Джон Эзертон

У Азимова Он (в данном случае Билл Биллингс) куда менее интересен, чем Она (Мэри Энн). Если он всего лишь недурен собой, то она — просто красавица. Он — что-то вроде мямли, а она — сама энергия, сама жизнь. Ну как бы обошелся такой Билли без Малыша, если даже предложение любимой девушке за него должна сделать… Но не стану рассказывать, что там случилось дальше. Сами узнаете.

У Яромина, правда, подобной полярности нет. Краски приглушены, и контрасты сглажены. Говоря о том, что «люди ужасно непоследовательные системы, они совершают так много ошибок, но, несмотря на это, они сумели создать столь совершенные устройства, как… компьютеры», он вроде бы поднимается над проблемой «мужчина—женщина». Но мы-то с вами прекрасно понимаем, что к чему. Ведь герой Яромина тоже не на высоте. Разве не он первый начал задавать красавице Вале дурацкие вопросы? Нет, что там ни говори, а женщины в нашем сборнике побеждают мужчин по всем линиям. И если Роуел Браун в своих «Приключениях древнего рецепта» хотел быть оригинальным, так у него тоже ничего не вышло. Его помешанному на эпиграфике герою не удалось восторжествовать над женой. И в самом деле, что он хотел ей доказать? Что не в деньгах счастье! Так еще Остап Бендер назвал эту поговорку пошлой. И, вообще, что он такого сделал, этот Сэм? Расшифровал скифскую надпись? Открыл средство для ращения волос? И только-то? Пусть лучше благодарит бога, что ему досталась такая жена, как Руфь. Но, впрочем, давно пора уже двигаться дальше. Хорошо еще, что мне здорово помог коллега Адольфо Биой Касарес рассказом «Встреча». Он вбил, что называется, последний гвоздь. Вот его Кармен — это женщина! И куда до нее этому нытику Альмейде? Не только через сто лет, она бы и через тысячу его нашла. От Карменситы не спрячешься, не убежишь. Весь вопрос лишь в том, располагает ли вообще Альмейда свободой воли. Боюсь, что все его поступки предопределены наперед… Кармен лучше любого компьютера рассчитала, что и как. Альмейда только воображает, что он сам принимает решения. Это все равно что Билл Биллингс, который «выбрал» себе Мэри Энн, а скифолог Сэм — Руфь. Ну разве научная фантастика — не зеркало действительности? Или вы станете уверять меня, что в жизни все иначе?

Нет уж, лучше берегите мужчин… Охраняйте их. Не допустите, чтобы они вымерли, подобно добродушным, неповоротливым динозаврам.

Впрочем, одно дело — научно-фантастический персонаж, другое — автор. Женщины-писательницы явно вносят в фантастику непривычный для нее элемент. Я бы рискнул назвать его женской логикой. Недаром в рассказе, который написали Гюнтер и Иоганна Браун, изображается малость свихнувшаяся ЭВМ. Все, видите ли, для нее «не-ло-гич-но!» Не знаю, кому именно Гюнтеру или Иоганне — принадлежит такой очевидный нонсенс, как 36 апреля, но «непрозрачное платье непрозрачно» и «эффективная губная помада»… Боюсь, что это придумал не Гюнтер. И все же не берусь гадать! Ведь мог Дж. Б. Пристли написать «31 июня»!

Зато коллегу Величку Настрадинову мне, кажется, удалось кое на чем поймать! В ее «Возвращении Одиссея» я ухитрился разглядеть крупицу того самого непривычного в нашей мужской фантастике элемента. Речь идет о воспоминаниях Одиссея, который был, как известно, на короткой ноге с олимпийцами. Хитроумный Уллис очень высоко отзывается об уме (это как раз понятно) и о внешности Афины Паллады. Почему-то именно богиня Мудрости произвела на него особенно неотразимое впечатление. При этом ни сам Одиссей, ни Величка Настрадинова в своем авторском тексте и словом не обмолвились об Афродите всеми признанной богине Любви и Красоты. В конце концов кому отдал свое яблоко Парис — Афине или Афродите? У меня не было возможности вручать яблоки на пьедестале почета. Поэтому я не за Афродиту и не против Афины. Я всего лишь за справедливость. А еще бы мне хотелось понять женскую логику… Прочитав наши рассказы, вы убедитесь, что она примерно одинакова на всех планетах и звездах. Главное, как говорят французы, ищите женщину. Ищите, и вы ее обязательно найдете. И пусть вас не смущает многообразие отличий. Нужно научиться видеть женщину даже в актинии. Лично я научился этому искусству у Роберта Абернети (рассказ «Отпрыск»). У его разумных актиний те же конфликты и та же, надеюсь, уже привычная нам расстановка сил. Несмотря на разглагольствования актинии-мужа, невзирая на его капризы, он поступает так, как этого хочет его кроткая и милая актиния-женушка. Его свобода воли столь же призрачна, как и у незадачливого избранника нашей прелестницы Карменситы. Если же добавить сюда пучочек—другой девственных тетушек (тоже актиний) с их охами, ахами и пересудами, то станет окончательно ясно, что вечные проблемы всегда остаются вечными. И не столь важно при этом, где разыгрывается древняя как мир трагикомедия: в звездолете, кибернетической лаборатории или же на обломке коралла. Какая, в сущности, разница между камнем преткновения и камнем супружеского прикрепления? Насколько я понял Роберта Абернети, решительно никакой.

Еще дальше продвинулся в этом направлении Станислав Лем. Находясь, очевидно, в плену модной идеи феминизации мужчин, он попробовал реализовать ее, как говорится, в художественных образах. Его «Бутерброд» не так уж прост, как это может показаться поначалу. Здесь есть глубокий подтекст. Вы легко сумеете в нем разобраться, если только не клюнете на юмористическую приманку.

Даже то обстоятельство, что из восемнадцати пассажиров потерпевшего аварию автобуса удалось выкроить в больнице девятнадцать, не должно отвлекать нас от главного. Удивляться тут нечему. Лем совершенно правильно говорит, что «у хорошего портного обрезков не остается»!

В принципе я готов согласиться и с утверждением, что «жив тот, чьи жизненно необходимые органы живы». Весь вопрос именно в том и состоит, чьи это органы. Казалось бы, в наспех скроенном теле автогонщика Ричарда Джонса (если это, конечно, не Томас Джонс) оказались всего одна—две женские косточки, а что из этого получилось! Мужественное обличье отважного автогонщика, выходит, не более чем тонкий слой масла на бутерброде.

Итак, я попробовал рассмотреть наш фантастический сборник в аспекте модной дискуссии. Вы сами скоро увидите, что заставляет выделывать представителей так называемого сильного пола красотка Нита из «Мыльной оперы» Алана Нельсона, какие веревки она из них вьет. Они скачут и дергаются точь-в-точь как космонавты по свистку собаки-дрессировщика («Цирк в космосе» Синити Хоси). А что делать? Такова жизнь. Мы сами во всем виноваты. Всю нищету нашей пресловутой мужской логики, хотим мы этого или нет, продемонстрировал Роберт Шекли («Человек по Платону»). Это настоящий диспут между двумя упрямыми козлами. И неизвестно, кто здесь глупей — мужчина или робот, обученный рафинированной мужской логике. Вот вам и «непрозрачное платье непрозрачно». По мне, так уж лучше прозрачное платье. А то ведь чуть не погиб человек по собственной глупости. Ну ничего, это урок другим! Робот-охранник — чудесное зеркало. Можно полюбоваться на нашу логику со стороны. Посмотреть, как она выглядит в чистом, прямо-таки стерильном виде.