Прыжок в темноту. Семь лет бегства по военной Европе - Лео Бретхольц

Описание одного спасения не позволяет, однако, забыть тех, кто погиб. Лео Бретхольц называет имена убитых, и его история показывает, что и сам он был уже обречен и лишь благодаря чистой случайности ему удалось спастись.

Майкл Олескер

ПРЕДИСЛОВИЕ

В пасмурный зимний день, когда я встретился пообедать с Лео Бретхольцем, он показал мне извещение о своей смерти. Лео был жив, но его имя стояло в списке тех, кто был обречен сесть в немецкий товарный поезд № 42, следовавший из лагеря для интернированных в Дранси (Франция) в концентрационный лагерь в Освенциме, называемом также Аушвиц (Польша).

Немцы в своих записях были педантичны, но и они иногда допускали ошибки. Холодным ветреным утром 6 ноября 1942 года тысяча евреев покинула Дранси. Из них семьсот семьдесят три человека были уничтожены: часть умерли в дороге, остальные — по приезде в Аушвиц, в газовых камерах. Сто сорок пять мужчин и восемьдесят две женщины были использованы на принудительных работах. Из них выжили только четверо мужчин. Таковы цифры самих нацистов. Имя Лео стояло в числе не выживших.

В тот зимний день он протянул мне через стол книгу Le Memorial de la deportation des Juifs de France, изданную в 1978 году. Хроника опустошительной арифметики холокоста, берущая начало на вокзале в Дранси. Там стоит фамилия Лео, дата его рождения и место рождения — Вена. В списках он значится между Мартой Брайтенфельд, проживавшей прежде в Бинфельде, и Абрамом Броноффым — из Новогорека. Однако два факта оказались неверными: фамилия Лео, написанная с ошибкой — «Брехольц», и факт его смерти.

— Это был день, — сказал он своим приятным голосом, — в который я должен был умереть. И одновременно день, когда я вновь родился.

Лео Бретхольц, коренастый седовласый мужчина, более шести лет своей юности вынужден был потратить на то, чтобы остаться в живых, избежать грозящего евреям истребления.

Угроза уничтожения преследовала его все эти годы. В 1942 году он был задержан в Швейцарии и доставлен назад во Францию, где уже началась «хореография истребления». В 1940 году нацисты намеревались просто выдворить немецких евреев во Францию. Правительство Виши, созданное маршалом Филиппом Петеном и находящееся под контролем Германии, а потому всячески старающееся ей угодить, пошло дальше. Оно зарегистрировало всех французских евреев. На их военных продовольственных карточках ставилась пометка Juif, что превращало их в доступную мишень для антисемитских нападок. Также оно приняло законы, запрещающие евреям заниматься рядом профессий. Позднее оно же заключило иностранных евреев в лагеря. Это было началом конца.

Лео жил в Вене, когда в марте 1938 года Гитлер вошел в город и четверть миллиона людей с буйным восторгом встретили его. Вскоре последовал аншлюс — присоединение родины Гитлера к Третьему рейху. И так же быстро наступила власть беззакония.

Осенью того же года мать Лео настояла, чтобы он, ее единственный сын, бежал. Запах крови, казалось, висел в воздухе Вены. До конца войны значительная часть персонала всех лагерей смерти и концлагерей, созданных нацистами, была из крошечной Австрии. Так, четыре пятых всего штата Адольфа Эйхмана, ведавшего транспортировкой евреев в концентрационные лагеря, были выходцами из Австрии. Да и сама маленькая Австрия отправила в лагеря смерти шестьдесят пять тысяч евреев.

Лео предпринял ряд отчаянных попыток побега. Для того чтобы бежать из Германии, он морозной ночью полностью одетый переплыл Сауэр. Шесть лет спустя он, потеряв сознание, упал на одной из улиц в Лиможе (Франция) и очнулся под присмотром монахини. Он прополз под колючей проволокой, чтобы бежать из французского лагеря Сен-Сиприен, пешком преодолел Альпы. Его ноги кровоточили и были так обморожены, что носки можно было снять только вместе с кожей. И все же он достиг швейцарской границы, где надеялся обрести свободу, однако был задержан и выслан назад. Он скрывался от жандармов на чердаке дома в Пиренейских горах, прятался в закутке прямо над охраной в лагере для интернированных возле Ривзальта. Однажды утром его посадили в товарный поезд, направляющийся в Аушвиц, где он был бы уничтожен. И он выпрыгнул из поезда в темноту французской ночи. Его подобрали деревенские священники, затем он был арестован французской жандармерией и снова бежал. Его посадили в тюрьму, где он был жестоко избит охраной. На глазах вооруженных офицеров он вновь бежал из поезда. Позднее примкнул к французскому движению Сопротивления. Лео находился во Франции, когда она была освобождена. С марта 1942 года по июль 1944-го — за время капитуляции и сотрудничества французской власти с Германией — из Франции (как вклад в немецкое «окончательное решение еврейского вопроса») было депортировано более семидесяти пяти тысяч евреев. Из них выжило лишь две тысячи пятьсот. Среди погибших были две тысячи детей младше шести лет, шесть тысяч младше тринадцати и девять тысяч пожилых людей старше шестидесяти. Самой старшей было девяносто пять лет, а самым маленьким — несколько дней. Немцы даже изменяли свои военные планы, чтобы иметь возможность осуществлять систематические убийства: поезда, предназначенные для транспортировки немецких солдат, перевозили евреев в лагеря.

То, что Лео все это пережил, — для него и дар судьбы, и неизбежность.

В 1947 году Лео Бретхольц приехал в Америку, поселился в Балтиморе, обзавелся семьей и четырнадцать лет не говорил ни слова о войне. Ему хотелось жить полноценной жизнью, но прошлое не отпускало его. Он принадлежит к тому травмированному войной поколению, которое, хотя и выжило, не смогло справиться с ужасом пережитого. Теперь, когда время безжалостно требует свою дань, эти люди чувствуют себя обязанными сказать свое последнее слово.

— Забыть или ничего не сказать о том, что происходило, — сказал Лео в тот день во время обеда, — означает, что нас заставили замолчать, а это как раз то, чего хотел Гитлер.

Через тридцать лет после войны я, тогда сотрудник газеты, встретился в Балтиморе с Александром Бернфесом, который выжил в бойне Варшавского гетто, так как был вывезен оттуда благодаря польскому подполью. Немцы сняли множество фильмов, ежедневно педантично перенося на пленку все происходящее в этом гетто. Бернфес объединил эти фильмы в один. В Америке этот фильм еще не демонстрировался. Лишь немногие из нас посмотрели эти старые кадры, видели детей с направленными им в спины прикладами, стариков, чьи бороды поджигали смеющиеся солдаты. Маленькую девочку, обнимающую своего младшего братишку, чье лицо напоминало череп, обтянутый кожей. Трупы, лежащие повсюду на улицах и равнодушно бросаемые в телеги. Людей, выпрыгивающих из горящих зданий и обороняющихся кухонными ножами от танков и бомб.