Миллионер, Париж и туфелька - Юлия Бузакина

«Ночной клуб «Провинциалка» – приходи с друзьями, нас много!»

Да, вы не ослышались – это их рекламный слоган, который режет глаз на плакате у дороги. Понятно, что Машке с Кириллом ничего не светит. Но разве можно ей это донести? В пятнадцать мир кажется совсем другим: розовым и ванильным, и там нет места грубой реальности, состоящей из разбитых сердец!

В гостиной послышались шаги, и бабуля бесцеремонно распахнула дверь. Такая уж у нас бабушка. Когда-то она писала детективы, и ее книжки хорошо продавались, теперь же она вышла на пенсию, ничего не пишет, зато носит джинсы и модные майки со стразами, красит волосы в «блонд» и курит тоненькие дамские сигареты. В общем, бабуля – та еще красотка, и даст фору нам с Машкой.

Позади бабушки маячил папа.

– И кто же он? – бабуля достала из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку и с любопытством причмокнула.

– В доме не курить! – вскинул руки наш родитель.

– Спокойно, Лёшик, – отмахнулась бабушка и вскоре воздух в комнате наполнился ароматом табака и ментола.

Лёшик, а вернее Алексей Петрович – наш с Машей папа, недовольно фыркнул. Он осуждал курение в любом его проявлении, но повлиять на бабушку у него никак не получалось.

– Ангелина Васильевна, это мой дом! Какой пример вы подаете девочкам?

– Да ладно тебе, – фыркнув, бабуля бесцеремонно высыпала содержимое моего жестяного пенала, превратила последний в пепельницу и подошла к окну.

– Так кто тот счастливчик, из-за которого ты порезала волосы? – приподняла тщательно подведенную черным карандашом бровь бабуля в сторону Машки.

Сестра скрестила руки на груди и покраснела.

– С чего ты взяла, что я сделала это из-за парня? —нахохлившись, поинтересовалась она.

Бабушка снисходительно ухмыльнулась.

– А разве нет?

– Это неважно, ясно?! – у Машки задрожал подбородок, за ним губы, она оттолкнула отца от двери, и быстро выбежала из комнаты.

До нас донесся вопль Картошки (видимо, ему таки наступили на облезлый хвост), а потом раздался хлопок входной двери. Маша сбежала.

– Как она могла? – растерянно пробормотал папа.

– Ой, Лёша, ну что тут удивительного? – произнесла бабушка и стряхнула пепел с сигареты в пенал. – Переходный возраст, он на то и дается, чтобы нервы родителям трепать. А еще, чтобы эксперименты ставить. Я, например, в пятнадцать лет пирсинг сделала. На губе, между прочим! Правда, меня из школы чуть не исключили, так что украшение пришлось снять.

Папа с осуждением посмотрел на бабушку и вышел из комнаты.

– Это Машка из-за Кирилла покрасилась, – сдала бабушке сестру я и аккуратно положила пакет с платьем на кровать.

– Из-за Волкова, что ли? – бабушка скривилась так презрительно, что на миг мне показалось, что она проглотила пепел от своей тонкой сигареты. – Смазливые красавчики всегда ветрены, а Маша еще в прошлом году ходила в хорошистках, и английскую школу с отличием закончила! Куда катится мир? Нет, чтобы на соседа, который с ней в английской школе учится в одной группе, внимание обратить, так нет же! Ей футболиста подавай!

– Ба, ей это не объяснишь. Кирилл – звезда, по нему умирают все девчонки в школе, начиная шестой и заканчивая девятой параллелью.

Я покачала головой и осторожно достала из пакета дорогое платье.

– Ух, ты! – воскликнула бабуля и, наконец, затушила сигарету в самодельной пепельнице-пенале в предвкушении чуда.

Приложив платье к груди, я повертелась перед огромным, на полшкафа зеркалом.

– Мне идет, ба?

– Идет, Оленька. Тебе все идет, – восхищенно закивала она.

– Я рада, что тебе нравится.

– Небось, дорогое, да?

– Ужасно дорогое! Половину зарплаты, как ветром сдуло…

Бабушка загадочно улыбнулась.

– Ну… и для кого купила?

– Для Андрея, – погрустнела я.

– Оля, ну, сколько можно?! – она сморщила лицо еще сильнее, чем когда я сказала про Волкова-младшего.

– Знаю, знаю… но иногда так хочется, чтобы мы снова были вместе!

– Клин клином вышибают, – хихикнула бабуля, и ее голубые глаза озорно сверкнули.

– Так все говорят. А ты попробуй, вышиби.

– Как долго ты будешь откладывать в долгий ящик свою личную жизнь? – покачала головой она.

Я улыбнулась своему отражению в зеркале.

– Обещаю подумать над этим вопросом перед сном!

Да, у меня нет никакой личной жизни. К сожалению, ничего серьезного после расставания с Андреем и не было. Когда на тебя падают заботы о младшей сестре, учеба и работа, на любовные романы, которых в обилии выпускает наше издательство, времени не остается.

Так что блондинка с голубыми глазами на самом деле является неприступной ледышкой. Увлечение Дорониным – моя единственная отдушина.

– Запомни, Оля – сначала любовь! Все остальное потом, – бабушка подняла вверх указательный палец.

Я усмехнулась.

– А как же твои слова Маше о том, что замуж надо выходить только за миллионера?

– Фу, забудь! Это я домашней наливки перебрала в прошлые выходные. Зачем тебе миллионер, если не будет любви? Любовь, Оленька, не продается! Ее невозможно купить!

Я украдкой вздохнула и посмотрела на свое отражение в зеркале. Снова фантазия понесла меня прочь из комнаты, в красивый ресторан, где на предстоящем банкете по случаю десятилетия нашего издательства я танцую медленный танец с Дорониным. Глупая мечта, которой, скорее всего, никогда не будет суждено осуществиться.

– Оля, мне тебе надо кое-что сказать, – резко оборвала мои фантазии бабушка.

Я аккуратно развесила платье на плечиках и присела рядом с ней на кровать.

– Что-то с папиным магазином?

– Хуже, Оленька. Намного хуже.

– Что может быть хуже?

– Алена возвращается.

– Как возвращается?! Почему?!

– С ней разорвали контракт.

Бабушка отодвинула пенал в сторону, и в комнате воцарилось гробовое молчание.

Алена – наша с Машей третья сестра. У нас общий папа и разные мамы. Много лет назад, еще до рождения Маши, у папы с мамой что-то не ладилось в отношениях, и он завел бурный роман с танцовщицей. Не просто с танцовщицей! Папу чуть не увела из семьи настоящая стриптизерша.