Political tribes - Эми Чуа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но самой важной племенной идентичностью, упущенной из вида американскими элитами, является мощная антиэлитная идентичность, сформировавшаяся внутри рабочего класса, которая помогла избранию Трампа. Вплоть до самой ночи выборов, американские элиты – учёные мужи, социологи, крупные СМИ, экономисты – с обеих сторон политического спектра не имели понятия, что происходит.
Раса разделяет американских бедных и класс разделяет американских белых. Даже сегодня, трайбалистская политика, стоявшая за избранием Трампа, озадачивает многих. Как такое множество американских рабочих могло быть «надуто» Трампом? Как могли американцы с низкими доходами не заметить того, что Трамп – не один из них?
То, что эти элиты не понимают в Трампе, то, что в вопросах вкуса, чувств и ценностей, Трамп похож [курсив автора – переводчик] на представителя белого рабочего класса. Племенной инстинкт выстроен вокруг идентификации, и опора Трампа нутром идентифицирует себя с ним: с тем, как он говорит ([как] в раздевалке), как он одевается, как он рубит сплеча, как он оговаривается, как его снова и снова атакуют либеральные СМИ за то, что не является политически корректным, за то, что он недостаточно феминист, за то, что он читает слишком мало. Они чувствуют, что его враги – также и их враги. Они даже отождествляют себя с его богатством, потому что это то, что многие из них хотят, равно как и красавицу-жену, и большие здания, на которых написано их имя. Для многих американских рабочих быть против истеблишмента не [курсив автора – переводчик] то же самое, что быть против богатых.
Племенная политика требует групповых маркеров, и различие между элитой и не-элитой всегда частично связано с эстетикой. Нынешние американские элиты, особенно прогрессивные, часто не понимают, насколько они привередливы. Они презирают безвкусицу – и не случайно то, что эта безвкусица – автозагар, длинные волосы, любовь к рестлингу, хромированные бычьи яйца, свисающие с задней части большого грузовика – обычно ассоциируются с американцами, чей доход ниже среднего.
Для многих элитариев к этой же безвкусице относится с ипатриотизм – по крайней мере, в той его части, что касается скандирования «США!», питья Будвайзера и «сделаем Америку великой снова». Американским элитам часто нравится думать о себе, как о чём-то совершенно противоположном племени, как о «гражданах мира», которые прославляют всё человечество и которые приняли глобальные, космополитические взгляды. Но эти элиты не понимают того, насколько трайбалистским является их космополитизм. Для хорошо образованных, часто выезжающих за рубеж американцев, космополитизм является собственным крайне эксклюзивным кланом, у которого есть свои чужаки и пугала – в данном случае, размахивающие флагом мужланы. Когда бывший республиканский спикер Палаты Представителей Ньют Гингрич заявил в 2009 году, что «я – не гражданин мира», его принялись немедленно атаковать. Один журналист в «Huffington Post» назвал его «супрематистом», «сторонником регресса», «элитистом» и «расистом», а статью закончил так: «Господин Гингрич, если вы не гражданин мира, то держитесь от него подальше» - едва ли самое инклюзивное из чувств.
Нет ничего более племенного, чем презрение элит к провинциальному, патриотическому, плебейскому. Не отказываясь от своих важных вкладов по миру, элиты США, кажется, больше сочувствуют беднякам всего мира, чем беднякам Америки, возможно, потому что первых проще романтизировать. Между тем, в свою очередь, многие обычные американцы начинают глядеть на элиты как на далёкое меньшинство, которое издали контролирует рычаги власти, которое не знает «реальных» американцев и которому они неинтересны. Американские элиты пропустили выборы 2016 года частично потому, что они не поняли - даже глядя сверху вниз – что больше всего имеет значение для американцев, не относящихся к элите.
*********
Американцы склонны думать о демократии, как об объединяющей силе. Но при определённых обстоятельствах, включая неравенство, накладывающееся на расовое, этническое или сектантское деление, демократия на деле может разжечь групповой конфликт. В 2009 году, в речи в Каирском университете, президент Барак Обама сказал: «…я твердо верю в то, что все люди страстно желают одного и того же: возможности выражать свое мнение и иметь возможность повлиять на то, как ими правят, уверенности в верховенстве закона и в равном для всех применении закона, чтобы власть была прозрачной и не занималась воровством, и можно было выбирать образ жизни по собственному усмотрению. Это не только американские идеи – это права человека, и поэтому мы будем поддерживать их повсюду».
Эти вдохновляющие слова – в которых эхом отзываются похожие декларации президентов Дж. Буша и Б. Клинтона, так же, как и многих руководящих фигур американского дипломатического истеблишмента – выражают фундаментальную надежду, что свобода отвечает глубочайшим человеческим стремлениям. К сожалению, у людей есть также и другие чаяния.
Великие современные принципы Просвещения – либерализм, секуляризм, рациональность, равенство, свободные рынки – не обеспечивают тот вид племенной групповой идентичности, к которому стремятся люди и к которому они всегда стремились. Они усиливают права индивида и личную свободу, создав беспрецедентные возможности и процветание, преобразовали человеческую совесть, но они обращаются к людям, как к индивидам и как к представителям человеческой расы, в то время как племенной инстинкт занимает место между ними [т.е. между индивидом и всем биологическим видом]. (В голливудских фильмах Земля объединяется только тогда, когда подвергается нападению иного биологического вида с другой планеты). Идеалистические принципы часто оказываются пустыми, особенно в обществе, в котором люди опасаются за свою жизнь или борются за существование – и в любом случае, им трудно соревноваться с призывами к более примордиальным групповым страстям. Всеобщее братство несовместимо с растущим неравенством.
*******
Мы находимся в беспрецедентном для Америки моменте времени. Впервые в истории США, белые американцы столкнулись с перспективой стать меньшинством в «собственной стране». Хотя многие в наших мультикультурных городах могут радоваться «покоричневению Америки» как желательном шаге подальше от «белого супрематизма», можно уверенно сказать, что значительное число белых американцев относятся к этому феномену более настороженно, всё равно, признают ли они это или нет. Примечательно, что исследование 2011 года показало, что более половины белых американцев верит в то, что «белые заменили чёрных как главных жертв дискриминации». Между тем, грядущий демографический сдвиг мало что сделал для
