Лейтенант (СИ) - "Amazerak"

– Парни, – обратился я к экипажу, – а ну-ка из машины все вылезаем. Тут нас расстреливают. Дальше сам управлюсь. Как надо будет ехать, скажу.

Меры предосторожности оказались не лишними: вскоре в лобовой броне красовался уже штук пять отверстий. Один раз я ощутил, как моя энергетическая защита приняла удар. В складках одежды я обнаружил... пулю – сплющенный кусочек обычного свинца. Это было странно.

И тут по хлеву начала работать наша артиллерия, и по мне стрелять перестали. Через полчаса сооружение превратилось в руины. Было сложно поверить, что там кто-то мог остаться в живых, но едва пехота пошла на штурм, на солдат снова обрушился каменный град, и тогда я понял, что надо браться за дело лично.

Сняв шлемофон, я вылез из машины, крикнул своему экипажу, чтобы те забирались внутрь и прикрывать меня пулемётным огнём, а сам побежал вперёд, где в густой траве и кустах метрах в ста от хлева залегла пехотная рота. Найдя капитана, я сообщил ему о своих планах. По моей задумке, бойцы должны были предпринять новую атаку, как только я войду в хлев. Капитан долго не мог сообразить, что я замыслил, а когда понял, покрутил пальцем у виска. Кажется, он не знал, что я – сильный. Пришлось объяснить.

Я прополз пузом по грязи под прикрытием травы. Я меня был с собой укороченный самозарядный карабин с раскладным прикладом – трофей, захваченный месяц назад у англичан. В Александрийской армии подобное оружие являлось редкостью.

Оставаясь незамеченным, я подполз метров на двадцать. Дальше прятаться возможности не было, так что я вскочил и со всех ног помчался к тому, что осталось от стены, шлёпая по коричневой жиже, в которую от длительного обстрела превратилось поле вокруг хлева.

И тут со стороны руин загрохотали винтовочные выстрелы, а под ноги мне ударил снаряд, похожий на большой наконечник копья, сделанный из блестящего чёрного камня. Ещё два таких же пролетело над головой. Я направил энергию на ускорение. Пули зависли в воздухе, медленно двигаясь в мою сторону. Они сияли красноватым светом. Похоже, оружие, из которого их выпустили, было усилено чарами. Наверняка из него же и по танку палили.

Оказавшись возле большой дыры в стене, я направил энергию в силовую оболочку и ринулся внутрь.

Хлев оказался разрушен практически полностью. Не полу, погребённые под кусками стены и обломками рухнувшей крыши, лежали тела убитых, некоторые – с кишками наружу или оторванными конечностями. Артиллерия поработала на славу.

Я увидел четырёх воинов в каменных доспехах, похожих на те, которые использовали боярские дружинники. У троих броня была чёрной, матовой, у одного – синеватая с чёрными прожилками. Видимо, этот был старшим. Я принялся стрелять нему. В меня тоже полетели пули. Я бросился к большому куску внутренней стены, за которым мог спрятаться. Одна из пуль угодила в меня, и я ощутил сильный энергетический всплеск. Следовало быть осторожнее: я не знал, сколько попаданий таких усиленных чарами пуль выдержит моя защитная оболочка.

Пули, попадали в стену, за которой я прятался, и разносили её на куски, и мне пришлось покинуть убежище. Я выпустил весь магазин по воину в синей броне. Но и противники израсходовали свой боезапас. Я отбросил карабин и ринулся на врага врукопашную, те побежали навстречу.

У троих воинов в руках возникли пики, у главного – двуручный меч. Пики полетели в меня, но я выпустил ударную волну, разметав их на осколки. Когда мы сблизились, я создал ещё одну ударную волну, которая отбросила на несколько шагов всех четырёх противников.

Те быстро вскочили и опять ринулись на меня. Я уклонился от пики и ударом кулака снёс с ног первого. Второго постигла такая же участь. Третий хотел достать меня пикой, но я схватил её обеими руками, и противник, получив ногой в живот, снёс в полёте ближайший обломок стены.

Воин в синей броне напал на меня и принялся махать двуручным мечом, от которого я два раза увернулся, а третий – отбил клинок предплечьем, и, сконцентрировав в кулаке энергию, ударил в глухой шлем противника. Воин отлетел в груду кирпичей. Шлем его пошёл трещинами. Тут на меня снова набросились двое бойцов в чёрной броне, но я и в это раз раскидал их по углам. Третьего швырнул через себя и кулаком вбил его в земляной пол, от чего доспех треснул и замерцал.

Возможно, сражение продолжилось бы, но тут сквозь проломы в стене ворвались пехотинцы и взяли на мушку воинов в магической броне.

– Сдавайтесь, – велел я. – Бой окончен.

Боец в синей броне поднялся. Его шлем был покрыт сетью трещин, несколько кусков отвалилось. Доспех исчез, и передо мной предстал мужчина средних лет атлетического телосложения, одетый в чёрную униформу, сильно отличающуюся от солдатской. Его лицо украшала рыжая бородка. Мужчина окинул меня взглядом, в котором сквозила надменность.

– Я и мои люди сдаёмся тебе, славный рыцарь, – объявил он на чистейшем английском.

– Это разумный шаг, – сказал я. – Тогда добро пожаловать в плен, сэр...

– Гамильтон, – представился воин. – Граф Уильям Гамильтон. А это – мои рыцари, – он перечислил имена остальных. – Кому имею честь сдаться?

– Александрийской армии. Моё имя значения не имеет.

После того, как мы взяли графа в плен, сражение закончилось очень быстро, и остатки вражеской армии отошли к Тагфорду, что находился в двух милях к северу от захваченного нами посёлка. Нам же в качестве трофеев остались несколько единиц бронетехники и артиллерийская батарея, брошенная англичанами при отступлении.

Я тоже получил кое-какие трофеи. Мне досталось оружие и артефакты графа Гамильтона и его рыцарей. Но если от артефактов толку не было, поскольку броня подгонялась под индивидуальные параметры воина, да и заряжать их надо постоянно, то оружие меня заинтересовало, особенно карабин с рычажным затвором и револьвер. Ствольную коробку карабина и барабан револьвера украшали подобие узоров, которые начинали сиять мягким красноватым светом, стоило мне сосредоточить на них внимание.

Револьвер имел ствол не менее шести дюймов в длину, рукоятку из слоновой кости и гладкий барабан, заряжающийся семью патронами калибра .38. Карабин же был с рычажным затвором и подствольным трубчатым магазином на десять «пальцев», как назывались здесь удлинённые пистолетные патроны калибра .46. Гравировки на цевье и прикладе оказалось столько, что оружию этому скорее подошло бы место в музее, а не поле боя.

К счастью, графы и бароны со своими рыцарями, вооружёнными всевозможными артефактами и полумагическим оружием, попадалась в этих краях нечасто, иначе александрийской армии пришлось бы туго. В наших рядах тоже служили сильные, но в основном это были выходцы из народа, не имевшие должного развития своих навыков, не говоря уж о дорогостоящих артефактах.

К вечеру снова полил дождь, и мой взвод вместе с десятой пехотной ротой, изрядно поредевшей после сражения, обосновался в руинах разрушенного хлева. Солдаты натянули брезенты и сидели сохли под ними. Костры не жгли, чтобы не привлечь внимание вражеской артиллерии.

Мы только что загрузили в танк подвезённые боеприпасы, и теперь промокшие до нитки кучковались под брезентом, растянутым между двумя поставленными рядом друг с другом машинами. Капли нещадно барабанили по нашему укрытию, стена дождя была столь плотной, что даже соседние танки, расположившиеся в десяти метрах от нас, мы с трудом могли разглядеть.

Бойцы обсуждали прошедший бой. Мой взвод отделался легко: трое раненых, причём один из них – наводчик из моего экипажа – уже сидел с нами с перебинтованной головой.

– Ну ты даёшь, лейтенант, – сказал Максим – командир старого двухпушечного танка. – В одиночку четверых сильных в плен взял! Нам бы с десяток таких, как ты, и танки не нужны будут: герцоги живо свалят в свою Англию. Тебя ж ничего не берёт, едрить твою налево! Вот бы мне так!

Остальные бойцы дружно согласились с этой мыслью.

Максим был мужиком коренастым и таким широкоплечим, что даже в люк с трудом пролезал. Он имел жёсткие светлые волосы, короткую бородёнку и голубые глаза навыкате, которые совершенно бескомпромиссно таращились на всех вокруг. Когда-то, лет десять назад, он уехал из Российской Империи из-за проблем с законом (каких именно, он не рассказывал), и с тех пор успел принять участие уже в трёх, включая этот, военных конфликтах в качестве наёмника на стороне александрийской армии. Собственно, весь наш танковый батальон был набран из наёмников. Да и я пошёл сюда отнюдь не по доброте душевной и не из идейных соображений. Я таким образом зарабатывал деньги.