Два флакона с ненависть и любовью - В. Корбл

и в этот день не пришла, но учителя перестали его заваливать неудобными вопросами. Дома, Томи увидел Нору на диване. Он уже обрадовался, что ей стало лучше, но нет. Только он зашёл в дом она убежала в свою комнату.

Наш герой не мог найти себе место. Почему сестра не хочет его видеть? Почему она перестала ходить в школу? Почему она выглядит, так будто ещё пару ночей и больше она не проснётся?

Так она и продолжала себя вести ещё три дня, пока на выходных Томи это всё не надоело и он не начал донимать её вопросами. Но она заткнула уши наушниками и снова спряталась комнате.

Прошли дни и после школы Томи увидел, что у их дома наматывает круги Харви. В отличие от Норы он нормально выглядел, вот Томи и впустил его в дом. Он прошёл к Норе и стал ломится к ней в комнату, но сестра перешла на истерический крик и слёзы, ему пришлось выдворить Харви из дома. По звуками Томи понял, что не стоило этого делать.

Только в доме остались они одни и Нора зашла в комнату брата, на его глазах сломала одну его фигурку, вторую, третью… он не мог этого выдержать и бросился на неё в попытках остановить, но вот уже шестая фигурка летела в окно…

Комната опустела. Томи стоял на коленях, перед разбитой надвое командой и сквозь слёзы пытался скрепить голову капитана с туловищем. Наполняя дом всхлипами и проклятиями.

Казалось Норе стало только хуже. Она вообще перестала выходить с комнаты, перестала есть, пить и улыбаться.

Так бы и прошли ещё недели, но Томи решил всё исправить и накинув на себя две кофты, вечером ушёл.

Родители перевернули весь дом в поисках сына, но не нашли. На необыкновенную активность вышла и Нора.

— Можно потише! — Сорвалась она.

— Нора, с тобой Томи не говорил?

— О чём?

— О том, где он?

— Его нет дома? — Удивлённо спросила она и позабыла про всё.

— Нет!

Набросив на пижаму ветровку, она выбежала на улицу.

Томи сидел на одной из качель и томно раскачивался взад, вперёд. Его ноги шоркали по песку и в силу времени, уходящего за полуночь, раздавали звук всем соседним домам. Нора довольно быстро нашла его и ещё издалека начала кричать:

— Томи, гад ты мелкий, какого чёрта творишь! — Услышав родной голос он повеселел и ускорился на качели. — Родители с ума сходят. Пошли домой! — Но Томи молчал и с улыбкой до ушей смотрел на неё. — Хватит! Я уже вся промёрзла. Почему тебе смешно?! Я стою тут в одной пижаме и куртке; мёрзну, а ты ржёшь? Быстро вставай!

— Если я поделюсь с тобой кофтой, то покатаешься со мной?

— У тебя ещё и две кофты! Давай её мне и пошли.

— Нет. Дам, если ты сядешь на качелю! — Томи положил кофту на соседнее сидение.

Нора взяла её, обмотала вокруг пояса как плед и села.

— Доволен?! Чего ты смеёшься? Уже бесишь!

— Мне казалось, что я всегда тебя бешу?

— Сейчас особенно. Пошли домой.

— Врёшь. Если бы я тебя бесил, то ты сюда не пришла бы. А смеюсь я, потому что ты пару дней назад, сказала: что тебе плевать на меня, а сейчас — стоишь тут, в одной пижаме.

— Это не ради тебя, а ради родителей.

— Пускай. Но им ты не сказала где я. Пришла сама. — Она стала раскачиваться. — С какой попытки нашла меня?

— Почему ты сбежал?

— Чтобы тебя на улицу выманить.

— С чего ты взял, что я стану тебя искать?

— Сестра, я ненавижу тебя всем сердцем. Всем своим детским, искренним сердцем. Но при виде, как ты себя изматываешь — я спать не мог, так переживал за тебя. И подумал, что это обоюдное чувство. Чувство, когда у тебя внутри есть два флакона один с ненавистью к человеку, а второй с любовью.

Они сравнялись в высоте подъёма.

— Я, кстати, видел сегодня Харви…

— Не хочу про него слышать. Лучше молчи.

— Я еле от него убежал.

— Убежал. — У неё впервые за неделю появилась улыбка.

— Только заметил этого гада — сразу дал ему с ноги по шарам. Ещё и сказал ему: это за мои фигурки.

— Не он твои фигурки испортил, а я.

— Нет. Не ты! А этот подлец. Ненавижу его! И всегда ненавидел. Это он тебя взбесил.

— Прости, Томи.

— За что?

— За фигурки. Я обещаю, что куплю такие же, только новые.

— Ненужно. Я их уже склеил. Ураган “Нора” их не сильно покалечил, только Споку досталось больше остальных: ему ногу раскрошило.

— Прости. — Виновато остановилась она, склонив голову. — Прости, Томи.

— Нор, — Обратился брат.

— Что?

— С какой попытки меня нашла?

— С первой, конечно же. Если бы я не знала где ты — одела бы что-то потеплее. Мы ещё в детстве договорились, что в случае чего встречаемся здесь. Помнишь, после чего?

— Нет. Но помню, как с тобой тут на мизинцах скрепляли договор.

— Тебя собака напугала, когда мы с родителями гуляли. Ты убежал и мы тебя несколько часов искали по городу. Я тебя нашла раньше остальных и ты сидел на этой же качели.

— Прости меня, Нора. За то что я пустил Харви в дом.

— Я тебя давно простила. Только пару шей свернула и стало легче. — Шутила она. — Под конец мне уже стыдно стало, аж на душе скребло, но поделать нечего не могла. Обещаю, что куплю тебе новые.

Поднялся сильный ветер и уже Томи начинал трястись.

— Пошли уже домой.

— Только, если ты пообещаешь, что закончишь себя изматывать.

— Торжественно клянусь, мой любимый братец. — Сказала она, держа обе руки на виду. — Только готовься, родители тебя явно не похвалят за эту благородную выходку.

— Мне всё равно. Пусть кричат. Главное, что ты теперь в порядке. А остальное мне не важно.

— Ладно. Я хочу есть. Ты с деньгами? Пошли в кафе, нам нужно погреться.