Асы контрразведки - Сергей Москвин

– Береги себя, Женя.

– Все будет в порядке! – успокоил ее Евгений, но все же разговор дался ему тяжело.

После телефонного разговора с женой Кудрявцев заехал в детский сад, чтобы повидаться с сыном. У детей был тихий час, и воспитатели не хотели пускать Евгения к ребенку. Но малыш каким-то образом почувствовал присутствие отца: проснулся и заплакал, и не прекращал реветь, пока его не выпустили к отцу в раздевалку. Но как только воспитатель вывела его, зареванного, из спальни и он увидел стоящего в раздевалке отца, то сразу перестал рыдать и, подбежав к Евгению, крепко обхватил его за ногу.

– Мне придется уехать по делам, – сообщил Евгений, нагнувшись к сыну.

– Надолго? – Трехлетний Ваня поднял на отца не по-детски серьезное лицо.

Евгений неопределенно пожал плечами:

– Как получится.

– А я? – Малыш еще теснее прижался к ноге отца.

– А ты вместе с мамой будешь меня ждать. Будешь?

Ребенок быстро кивнул, но ногу отца так и не выпустил.

– Ваня, пусти. Мне надо ехать, – повторил Евгений, целуя сына и освобождаясь от его ручонок.

Малыш позволил разжать свои ручки, но как только его взяла за руку воспитатель, снова заплакал.

– Я хочу к тебе, папа! – с надрывом закричал он.

– Это что такое? – строго обратился к сыну Евгений. – Не плачь! Ты же мужчина.

И быстро отвернулся, чтобы тот не увидел выступившие на его глазах слезы. По той же причине он уселся на заднее сиденье дежурной «Волги», а не на переднее, рядом с водителем.

– Куда теперь, товарищ майор? На аэродром? – поинтересовался водитель, сидящий за рулем «Волги» с военными номерами.

Кудрявцев утвердительно кивнул, но, сообразив, что его кивок водитель не заметил, поспешно произнес вслух:

– На аэродром.

Он приехал на аэродром заранее. Однако, по неизвестным Евгению причинам, вылет транспортного самолета в Чечню отложили. Транспортный «Ил» поднялся в воздух лишь поздно вечером. И пассажиры, и пилоты понимали, чем это грозит. Через три часа, когда самолет пойдет на посадку, в Ханкале будет глубокая ночь. А действующие под покровом ночи боевики вполне могут обстрелять самолет из переносных зенитно-ракетных комплексов. По счастью, этого не произошло. И посадка на аэродроме расположенной в окрестностях Грозного российской военной базы прошла успешно. Евгений Кудрявцев мысленно поздравил себя с благополучным прибытием, в очередной раз подивившись чьей-то бездумной халатности или нерасторопности, из-за которой летчики и все пассажиры транспортного «Ила» бессмысленно рисковали жизнями.

На летном поле Кудрявцева встретил майор в сером камуфляже. Евгений отметил, что майор примерно одного с ним возраста и такого же роста, только гораздо худее и уже в плечах. Из-за своей тонкой шеи, для которой ворот полевого кителя был явно великоват, майор выглядел не просто худым, а даже тощим и каким-то изможденным. Однако голос у него оказался вполне крепким.

– Майор Снежин, управление военной контрразведки Северо-Кавказского военного округа, – представился он. – Контрразведка крайне обеспокоена участившимися нападениями боевиков на наши автоколонны, поэтому мне поручено оказывать вам всяческое содействие, ну и, конечно, предоставить для ознакомления все имеющиеся в нашем распоряжении материалы.

– Майор Кудрявцев Евгений Васильевич, – представился в ответ зам командира «Каскада», решив, что бессмысленно называть свою должность и место службы, которые и без того известны встречающему его контрразведчику.

– Юрий Александрович, – тут же добавил Снежин. – Можно просто Юрий или Юра.

– Ничего не имею против. Евгений, – Кудрявцев протянул Снежину руку, и тот охотно пожал ее.

– Я понимаю, вам бы в первую очередь хотелось взглянуть на документы, – продолжал Снежин. – Но сейчас ничего не получится. – Словно извиняясь перед Кудрявцевым за задержку с вылетом, он указал на свои наручные часы, стрелки которых показывали половину первого ночи. – Все документы в штабе, а сейчас там только дежурные. Поэтому давайте переночуем в казарме, а с утра отправимся в штаб.

– Принимается, – ответил Евгений. Перспектива отрывать от сна работающих в две смены офицеров штаба и вообще не знающих отдыха следователей военной прокуратуры ему не нравилась. – Только я должен сообщить командиру отряда о своем прибытии, – предупредил он контрразведчика.

– Это само собой. Пойдемте в диспетчерскую. Там есть линия прямой связи с Москвой.

После доклада полковнику Никоненко о своем прибытии в Ханкалу Кудрявцев вместе со Снежиным прошел в офицерскую казарму, где контрразведчику была выделена отдельная комната, бывшая первоначально бытовкой для складирования и хранения хозяйственного инвентаря.

– Пользуюсь своим привилегированным положением, – пошутил Снежин, отпирая дверь своей комнаты.

Кровать в комнате военного контрразведчика имелась только одна. Но Снежин куда-то отлучился и через пять минут вернулся с двумя солдатами-срочниками, несшими в руках кроватную панцирную сетку. Сам Снежин нес скрученный матрас с засунутой в него подушкой.

– Снова воспользовались своим служебным положением? – улыбнулся Кудрявцев, указав на принесенную солдатами панцирную сетку и матрас в руках контрразведчика. Майор все больше начинал нравиться ему.

– Пришлось, – ответил Снежин и улыбнулся в ответ.

Затем они сидели в крохотной комнатенке, всю мебель которой составляли высокая солдатская тумбочка, железная кровать да положенная на пол кроватная панцирная сетка. За разговорами постепенно перешли на «ты», затем Снежин достал из тумбочки завернутую в газету бутылку водки, нераспечатанную банку мясной тушенки и половину буханки черствого хлеба и предложил выпить за знакомство. Водка, судя по этикетке, московского завода «Кристалл» – в Чечне большая редкость. Предложение распить такую бутылку являлось знаком особого уважения, и Кудрявцев это оценил. В ответ он достал из своей дорожной сумки точно такую же бутылку и, протянув ее Снежину, сказал:

– Выпьем, когда закончим наше дело.

Еще с тех пор, когда Евгений командовал штурмовой группой «Каскада», у него укоренилось правило не брать в рот спиртного до окончания операции. Встретив твердый взгляд офицера ГРУ, контрразведчик без особого сожаления убрал обе бутылки в свою тумбочку и, подражая своему новому знакомому, ответил:

– Принимается.

Еще не было семи часов, когда утром следующего дня они отправились в штаб военной базы. Снежин провел Кудрявцева в свой кабинет и, водрузив перед ним несколько извлеченных из собственного сейфа папок с документами, сказал:

– Изучай пока эти, сейчас принесу другие.

За два с половиной часа, что Кудрявцев провел в кабинете представителя военной контрразведки, Снежин трижды оставлял его, чтобы принести новые документы. Когда же он появился в кабинете в третий раз, его лицо оказалось мертвенно-бледным. Растягивая фразы, он произнес:

– Только что на шоссе Аргун – Гудермес из засады была обстреляна автоколонна нашей базы. Сожжено два автомобиля: машина штаба армейской группировки и грузовик боевого охранения. Имеются жертвы. Из Аргуна на место расстрела автоколонны выехала бригада пожарных и дежурный взвод охраны. У нас на базе срочно формируется следственная бригада.

Кудрявцев стремительно поднялся из-за стола.

– Я еду вместе со следственной бригадой! – решительно заявил он.

В ответ Снежин только кивнул и расстегнул ворот полевого кителя, который и без того был ему велик.

Глава 2

11-Й КМ ШОССЕ АРГУН – ГУДЕРМЕС, ЧЕЧНЯ

4.09, среда, 10-15

Оставив майора военной контрразведки, Кудрявцев подошел к следователю и перевел взгляд на склон холма, где, по его мнению, устроили свою засаду боевики.

– Огонь велся с этого направления, – вытянутой рукой Кудрявцев указал на поднимающийся склон. – Одновременно с нескольких точек из одного или, скорее, даже из двух гранатометов и автоматического оружия. Точнее можно будет сказать после детального осмотра местности.

– Осмотрите склон, – обратился следователь к группе бойцов-десантников, сопровождающих следственную бригаду.

Командир десантников и ближайшие к нему бойцы сейчас же шагнули к обочине. Заметив это, Кудрявцев рванул с плеча автомат, готовясь в случае необходимости выстрелить солдатам под ноги, чтобы заставить их вернуться на шоссе, и истерическим голосом выкрикнул:

– Назад!!!

В 95-м году, во время одной из первых командировок «Каскада» в Чечню, в точно такой же ситуации один из бойцов приданного подразделения не послушался его приказа, а может быть, попросту не услышал и сошел с обочины. Уже на втором шаге ничего не подозревающий солдат зацепил ногой поставленную боевиками и искусно замаскированную растяжку. Через секунду в четырех метрах от сошедшего с дороги солдата разорвалась осколочная граната. Солдат получил множественные осколочные ранения ног, но остался жив, а одному из бойцов разведгруппы Кудрявцева единственный осколок пробил голову, сразив его наповал. Этот случай накрепко врезался в память Евгения. И сейчас он готов был даже применить оружие, лишь бы не допустить повторения трагической ошибки. Однако до стрельбы дело не дошло. Услышав его окрик, десантники остановились на краю обочины, недоуменно взирая на незнакомого им офицера. Евгений облегченно выдохнул и слегка дрожащим от волнения голосом сказал: