Эпидемия IDIC - Джин Лоррен

Но она не была последней; смертность возрастала, и отказ всех систем организма был добавлен к симптомологии болезни. Какие бы органы не отказывали, в зависимости от вида, но они были всегда жизненно важны.

В числе смертельных случаев оказались доктора и медсестры, которым не помогли обычные меры предосторожности, применяемые для предотвращения распространения болезни за пределы больницы.

И при всем при этом самые ранние признаки болезни не указывали, какой именно вид заболевания имеет жертва. Больница переполнялась испуганными людьми, которые не могли знать, принесет ли им четвертый день смерть или нет.

Тем не менее два дня спустя восемьдесят семь процентов жертв более вирулентной версии поправились. Это выглядело так, будто нашелся способ управлять течением болезни, но это еще не означало окончательного изгнания болезни из колонии.

А затем внезапно болезнь, изменившись, вернулась снова. Новые жертвы больше не чувствовали лихорадку, и что было главным – недомогания; вместо этого без предупреждения первыми признаками стала невыносимая головная боль и мгновенная параноидальная вера в то, что любой оказавшийся поблизости человек был врагом, желающим их убить!

Внезапно каждая новая жертва стала оружием, обученным убивать всех, находящихся поблизости, даже тех, кто пробовал им помочь. Только в течении первых двух дней мать убила своих двух детей, двое мужчин расправились со своими женами, сотрудник убил доктора и двух медсестр в больнице, и четырнадцать человек были ранены членами своих семей, друзьями, или коллегами, внезапно впавшими в неистовство. Все очень скоро удостоверились, что знания, полученные о болезни не помогают новым жертвам, потому что почти половина заболевших умерла в течении первых часов после выхода из стадии обострения, а остальные осталась в критическом состоянии.

Идея Борта относительно использования вируса как оружия, вызывала отвращение у Корсала. Клингоны с удовольствием готовы сражаться в любое время. Но они борются с несправедливостью, враг против врага, независимо от того, была ли это битва умов или оружия. А эта ужасная чума была постыдной тактикой; это было бы все равно что приглашение для противника использовать точно такие же ответные меры. Позвольте кому-либо использовать это в первый раз, и вирус освободится и уничтожит население галактики.

Немного успокоившись Корсал признал, что был не прав, сбежав от орионца. Борт не был глуп; он сам видел чуму, и знал, что орионцы не обладают иммунитетом. Он наверняка прислушался бы к его доводам.

Совет возобновил работу, и начал с голосования по вопросу о помощи со стороны Федерации. Единогласно, отметил про себя Корсал.

Потом получил слово один из людей, доктор Джон Тредвелл. Это был высокий, худощавый человек, исследователь, который редко выступал на Совете.

– Я думаю, –сказал он нерешительно, – что в то время как мы ждем помощи, мы можем быть неправы подходя к исследованию этой эпидемии традиционными способами, пытаясь изолировать тех, кто еще не заразился.

– Что вы предлагаете, доктор Треадвелл? – спросила T'Саен.

– Мы все еще пробуем изолировать вирус, чтобы найти лекарство или вакцину. Это стандартная процедура. В то время, как наши лучшие усилия терпят неудачу, болезнь становится более смертельной, и в то же самое время не поддается антисептике. Двадцать восемь процентов населения Найсуса получили рецидив. Прогноз гораздо хуже для других семидесяти двух процентов из-за новой разновидности.

Человек с трудом сглотнул и покраснел, но продолжил.

– В истории Земли, было время, когда существовала болезнь даже более страшная чем эта чума. В то время никто не делал прививок. И была другая болезнь, называемая коровьей оспой; ей часто заражались рабочие молочных ферм. Симптомы этой болезни были очень похожи на симптомы человеческой оспы, но эта болезнь было гораздо менее серьезной. Она почти никогда не убивала и никого не калечила. Оказалось что те, кто перенесли коровью оспу, никогда не болели человеческой оспой. Поэтому спасаясь от болезни, некоторые люди преднамеренно заражали себя коровьей оспой.

T'Саен кивнула.

– Вы предлагаете, чтобы мы преднамеренно подвергли незараженных людей меньшему риску?

Тредвэлл снова сглотнул; его кадык судорожно подпрыгнул на худой шее.

– Я… предлагаю это обсудить.

Гинг, телларит, задумчиво произнес.

– Идея стоящая если мы можем гарантировать, что действительно подвергнем их меньшему риску.

– Да, – согласился Столос высоким голосом геманита; кисточка на его головном уборе заколебалась от нетерпеливого движения его головы. – Каждый на этом Совете имел или первый или второй вид болезни, но мы все поправились. Раз мы не имеем к настоящему времени вакцины, устойчивость к смертельному вирусу конечно стоит боли, связанной с первой разновидностью заболевания.

– Вы не правы, Столос, –сказал Корсал. – У меня не было никакой разновидности этой болезни. Но самая последняя разновидность пугает меня; предыдущее заражение делает вас… менее уязвимыми, в то время как у меня нет антител. Клингоны не боятся никакого видимого врага, но болезнь, которая нападает незримо, крадя разум человека, – он возбужденно развернулся к землянину. – Доктор Тредвелл, я готов быть добровольцем, чтобы проверить вашу теорию.

Он почувствовал себя готовым к действию, не смотря на то, что предложил себя в пассивной роли. В своем страхе стать недееспособным, Корсал был истиным клингоном.

Ворнер Юргенс, председатель Совета, направил запрос о помощи на станцию коммуникации, и Совет вернулся к материально-техническому обеспечению новой стратегии.

– Мы будем брать образцы от всех жертв, поступающих в больницу, –сказала Рита Эспозито. – Как только мы увидим, какое направление принимает болезнь, мы сможем использовать материал людей с менее вирулентным видом забелевания, чтобы подвергнуть действию вируса добровольцев, которые никогда не были больны. Если это защитит их, то эти пробы будут использованы на других, хотя это не очень приятный опыт.

– Нет! Проклятье вам, люди! Вы хотите убить нас всех!

Кески, лемнорианин, ринулся на Эспозито, схватив пораженную женщину одной рукой за горло, а другой замахнулся на нее трикодером. В зал Совета запрещалось приносить оружие, но трикодер был тяжелым инструментом, а у Кески было больше чем достаточно сил, чтобы пробить им череп женщины. Все сидящие за столом бросились на выручку, но Корсал достал Кески первым, блокировав его руку раньше, чем лемнорианец смог нанести удар. Кески сопротивлялся Корсалу, но его сопротивление было сломлено.

Пока два землянина пытались разжать пальцы лемнориана и освободить шею женщины от захвата, T'Саен подошла сзади к Корсалу и попробовала достать до плеча Кески. Но тот был слишком высок для нее, поэтому ей пришлось встать на его стул, который уже возвратился к кубической форме.

Лемнорианин покачнулся, приложив большое усилие, и вулканка упустила свой шанс. С бессмысленным ревом Кески отпустил Эспозито и замахнулся на Корсала, стараясь при этом задеть и Т'Саен. Клингон увернулся, заметив трикодер, летящий в его голову, и отклонился в противоположном направлении.

Кески обрушил инструмент на крышку стола. Трикодер разбился в черепки, поранив руку Кески. Лемнорианин закричал, и развернулся в тот же момент, потому что T'Саен снова оказалась в позиции, удобной для приема. Он нанес ей удар слева, но вулканка сумела приземлиться на ноги, упав со стула.

Столос схватил Кески за лодыжки и толкнул его словно шкодливого пса. Кески сжал обе руки вместе, готовый нанести удар, который разбил бы голову Т'Саен. Корсал ударил его под колени, и Кески свалился, в пылу ярости увлекая за собой клингона.

Корсал увернулся от его ноги и блокировал первый неуклюжий удар лемнорианца рукой, чувствуя как она немеет от удара. Со скоростью, не свойственной своей гигантской расе, Кески бросился на Корсала, подняв кулак.

Стоя спиной к столу, Корсал не мог пригнуться. Инстинктивно он попробовал откатиться назад за стол, чтобы уйти от Кески, но лемнорианин ожидал этого, и прыгнул вперед ему в ноги, схватил их, и упустив возможность ударить, попробовал задушить Корсала.

Корсал схватил запястья Кески, и удерживал его до тех пор, пока наконец T'Саен смогла его отключить, и потерявший сознание лемнорианин резко обмяк на клингоне.

Кто- то помог стащить обмякшее тело. Тредвелл, единственный врач на Совете, уже достал медсканер. Он провел им по Эспозито, произнеся:

– У вас нет никаких серьезных повреждений, но я хочу понаблюдать за вами в больнице. Кто-нибудь, вызовите санитарную машину –я должен доставить Кески в больницу раньше, чем он придет в себя. Корсал, – он повернулся, меняя настройку сканера, и направил его на клингона.

– Никаких повреждений, если не считать руку, –сказал он, – но…