Под чужим именем - Джейн Портер

— Ее королевское высочество принцесса Эммелина Брабантская, герцогиня Винкотская, графиня д’Арси.

От такого официального представления у Ханны закружилась голова. Как она могла думать, что поменяться местами с принцессой — хорошая идея? Почему не подумала об опасностях? Почему не заметила сразу, что план Эммелины далек от идеала? Наверное, потому, что слишком расслабилась, наслаждаясь спа-процедурами и радуясь короткому отдыху от своей утомительной, но интересной работы в должности секретаря шейха Макина аль-Кури из богатого нефтью Кадара.

Но Эммелина так и не вернулась. Она звонила и писала Ханне сообщения, прося остаться на ее месте еще на несколько часов, а потом еще на день, и говоря, что возникла одна заминка, потом еще одна, но беспокоиться не о чем, все будет хорошо. Ханне нужно только подождать и продолжать выдавать себя за нее.

Одна из фрейлин, стоявших рядом с Ханной, прошептала:

— Ваше высочество, все вас ждут.

Ханна направилась вперед по махровому красному ковру, переставляя дрожащие ноги. Она шаталась на огромных каблуках, ее платье, расшитое тысячами кристаллов, было очень тяжелым, но больше всего неудобств ей доставлял прикованный к ее лицу пристальный взгляд сидевшего на троне короля Зейла Патека.

Король выглядел величественно. Он был высоким, стройным и широкоплечим, черты его лица — красивыми и мужественными. Но больше всего потрясло Ханну выражение его лица. В его глазах она видела стремление к обладанию. До их свадьбы оставалось еще десять дней, но он считал, что принцесса уже принадлежит ему.

У Ханны пересохло во рту. Она не должна была соглашаться на роль принцессы — королю Зейлу Патеку наверняка не понравится, что его принимают за дурака. Дойдя до трона, она подобрала свои тяжелые бирюзовые с голубым юбки и грациозно присела в реверансе. К счастью, утром она успела попрактиковаться в этом деле с одной из фрейлин.

— Ваше величество, — произнесла она на рагувийском языке (в этом она тоже потренировалась заранее).

— Добро пожаловать в Рагуву, ваше королевское высочество, — ответил король на безупречном английском.

Она подняла голову, и их взгляды встретились. Он смотрел ей в глаза, требуя ее полного внимания. Перед ней был тридцатипятилетний король Рагувы, страны на берегу Адриатического моря, граничившей с Грецией и Турцией. Он выглядел моложе своих лет и был просто до неприличия красив. Фотографии в Интернете не отражали всей его красоты. У него были короткие темные волосы, светло-карие глаза, высокие скулы и волевой подбородок. Ум, отражавшийся в его ясном и внимательном взгляде, напомнил Ханне о римских императорах и великих королях прошлого — Карле Великом, Константине, Юлии Цезаре, — и ее сердце забилось быстрее.

Он был высоким, импозантным, мощного телосложения. Пиджак в классическом стиле не мог скрыть ни ширину его плеч, ни мускулистую грудь. Он родился в королевской семье, но стал профессиональным футболистом и сделал блестящую карьеру в спорте. После трагической гибели родителей в авиакатастрофе ему пришлось оставить футбол. Ханна читала, что Зейл Патек редко встречался с женщинами в течение тех десяти лет, когда выступал за два знаменитых европейских футбольных клуба. Футбол был его страстью — и, унаследовав трон, он с той же дисциплиной и страстью посвятил себя царствованию.

И этот невероятно целеустремленный человек должен был стать мужем блистательной принцессы Эммелины.

Ханна не знала, завидовать принцессе или жалеть ее.

— Спасибо, ваше величество, — ответила она, медленно поднимая голову.

Король Патек поднялся и сошел вниз по ступеням тронного возвышения. Он взял ее руку и поднес к губам. От прикосновения его губ по телу Ханны словно пробежал электрический разряд.

На мгновение между ними повисла тишина, полная ожидания. По ее телу разлилось тепло, а щеки горели. Затем король Патек развернул ее лицом к своим придворным и начал представлять ее им.

Представляя Эммелину очередной важной персоне, Зейл Патек почувствовал, что ее рука дрожит. Взглянув на нее, он заметил усталость в ее глазах. «Наверное, пора отдохнуть, — подумал он. — Остальные знакомства могут подождать до ужина».

Выходя из тронного зала, он провел ее через вестибюль и небольшую гостиную, откуда они вошли в Серебряную комнату — любимую комнату его матери.

— Прошу, — сказал он, подводя ее к изящному креслу в стиле Людовика XIV, обитому мерцающей серебристой тканью с венецианской вышивкой. С потолка свисала огромная люстра из стекла и серебра, а на стенах, обитых шелком перламутрового оттенка, были венецианские зеркала. Комната просто сверкала серебром, стеклом и шелком, но ничто в ней не могло затмить красоту самой принцессы.

Она была великолепна. Более чем великолепна. А также хитра, расчетлива и лжива — о чем он узнал только после их помолвки.

Последний раз они виделись год назад в Брабантском дворце, во время объявления их помолвки, а до этого общались лишь дважды, хотя он конечно же видел ее на многих королевских приемах.

— Вы чудесно выглядите, — сказал он, когда Эммелина грациозно опустилась на стул.

Пышные юбки делали ее похожей на русалку, сидящую на утесе. И так же как прекрасные сирены из мифов, она пользовалась своей красотой, чтобы завлекать мужчин в свои сети. Но это было совсем не то качество, которое Зейл хотел видеть в своей жене, будущей королеве Рагувы. Нет, он хотел, чтобы его жена была спокойной, сильной, уравновешенной и порядочной — а этого принцессе как раз и не хватало.

— Спасибо, — ответила она, и по ее безупречной фарфоровой коже разлился нежно-розовый румянец.

Это было так красиво, что у Зейла перехватило дыхание. Неужели она и вправду только что покраснела? Ветреная и весьма искушенная в любовных делах принцесса разыгрывает перед ним святую невинность? И все же, несмотря на все изъяны характера, в физическом плане она была самим совершенством — изящная, светлокожая, с голубыми глазами в обрамлении темных ресниц.

Его отец предложил Эммелину в качестве подходящей кандидатуры на роль будущей невесты, когда Зейлу было всего пятнадцать, а принцессе — пять. Зейл был в ужасе от преждевременных планов отца. Маленькая девочка с голубыми глазами и ямочками на щеках — его будущая жена? Но отец заверил его, что она вырастет в прекрасную женщину, — и оказался прав.

— Наконец-то вы приехали, — сказал король, злясь на себя за то, что так восхищенно любуется ею. Он должен был быть холоден и неприветлив, но вместо этого испытывал любопытство… и сильное физическое влечение.

Она кивнула: