Дом под дождем - Артем Тихомиров

Может быть, когда-нибудь я перееду в Лойвисгард и буду считать, что это графство самое лучшее место в Зимландии. Когда-нибудь. Скорее всего, на склоне лет, если только в один прекрасный день меня не огреют по голове чем-то, напоминающим вот этот поваленный клен.

Эльф влез на козлы, крикнул лошадям что-то на своем наречии (насколько я знаю, эрегильском) и взмахнул кнутом. Лошади рванули с места. Манера езды у этого парня была довольно лихая.

Лес побежал у меня перед глазами. Местность с очень пологими холмами, редкий кустарник, большие участки, на которых растут одновременно березы, клены, тополя и липы. Разнобой, характерный для этих мест. Севернее, в графстве Хаулгард, притиснутом к самому побережью, простираются зеленые пустоши. Океан омывает скалистый берег, неся с собой соленые ветра. Я бывал там несколько раз и смог оценить суровую красоту тех мест. Но если там все грохочет и свистит, особенно зимой, то здесь тишина и почти кладбищенский покой. Вот удачное слово – кладбищенский. Отдохновение для израненного сердца и натруженного ума…

Как я и думал, ручей, над которым нависал каменный мост, построенный веков пять тому назад, впадал на севере в реку, которая в свою очередь вливалась в океан. Река, по сообщению Карла, носила местное эльфийское название – Синэл Фойлэ. Синфола на людском зимландском. В переводе с эрегильского Синэл Фойлэ означало Лунные Слезы. Перед выездом я просмотрел этнографический справочник Луфия Гамброна, но не нашел там упоминания этой реки, хотя Луфий считается крупнейшим специалистом в своей области. Эльфья топонимика – запутанное дело. Будет время, покопаюсь в здешних архивах. С этими Лунными Слезами наверняка связана какая-нибудь душещипательная легенда.

Я сверился с инструкцией и картой, нарисованной Карлом. Меня ждал городок Дереборг. Там, согласно указаниям моего друга, я должен отпустить экипаж и пройти две мили до Лошадиного Черепа, где меня встретит Карл.

Что ж, прогулка на свежем воздухе – неплохое дело.

Глава 2

Экипаж выехал на широкую, плотно утрамбованную гужевую дорогу, проходящую вдоль продолжительного ряда кем-то высаженных дубов. Похоже, когда-то эльфы постарались. Каждое дерево имело в обхвате метров пять, не меньше.

Лес отодвинулся, и мы очутились на относительно ровной и пустынной местности. Справа от дороги раскинулись поля. Там никого не было. Ветер гулял по свободному пространству, срывая с дубов листья и бросая их навстречу мчащемуся экипажу.

На ум мне пришли какие-то стишки. Кажется, даже мои.

Да, именно мои. Элегия просилась на бумагу, но я подумал, что у меня будет время записать ее. Пусть дозреет. Увлекаюсь, знаете ли, иногда стихотворчеством – в основном, когда требуется отвлечься на время от дедуктивного процесса.

Через несколько минут мы промчались мимо двух мрачного вида людей в черном, которые стояли на обочине дороги. Их лица были бледными, словно пятую ночь к ряду их посещали вампиры. Кто знает, может, оно и так. Именно в таких местах и водится всякая нечисть. Люди в черном стояли неподвижно и после того, как оставили их позади.

Странная публика здесь, наверное, обитает, подумал я.

И оказался прав. В Дереборг мы въехали, согласно моим часам, в половине одиннадцатого. Дорога из Сунгейра заняла меньше времени, чем я ожидал.

Город встретил нас молчанием. Повсюду стоящие в беспорядке серые каменные дома с покатыми крышами. Типичная архитектура севера Зимландии. Тяжеловесная и аскетичная, словно древние мегалитические постройки доисторического населения, представленного первой волной эльфов-поселенцев. Первым делом я отметил, что ставни на большинстве окон закрыты наглухо.

Экипаж свернул в направлении главной площади Дереборга. Площадью была круглая площадка, в центре которой возвышался аляповатый памятник какому-то очень мрачному типу. Его голову украшали голубиные росписи. Может, поэтому лицо у бедолаги такое смурное?

Передо мной промелькнуло здание ратуши, на ступенях которой я заметил первых обитателей. Экипаж развернулся, лошади выразили свое неудовольствие пронзительным ржанием. Откуда-то издалека лошадям ответили собаки. В воздухе пахло дымом.

Казалось, Дереборг умер. Это тревожащее чувство захватило меня с первых секунд пребывания здесь. Сунгейр, из которого я выехал час небольшим тому назад, не производил такого впечатления.

Я постарался списать все на свое воображение, напомнив старую истину: сыщик не должен руководствовать эмоциями. Чистый холодный рассудок. Ничего больше.

Эльф соскочил с козел и открыл мне дверцу.

– Если господин Хрофт желает, я могу отвезти его и дальше, – сказал он.

Я не стал распространяться, куда именно направляюсь. Эльф очень хотел узнать, но я не доставил ему этого удовольствия.

– Нет, благодарю. Пройдусь пешком.

Зеленые эльфьи глаза сверкнули.

– Не заблудитесь? Места вам чужие, господин.

– Постараюсь, дражайший. Потренирую наблюдательность и память, – ответил я.

Эльф состроил глупое лицо. Не понял. Иногда очень приятно бахнуть чем-нибудь этаким, чтобы озадачить собеседника, а самому смыться, пока он раздумывает над услышанным.

– Как знаете, – ответил эльф. Видимо, раздумывать он не привык. – Просто не забредайте в места, насчет которых сомневаетесь, – добавил он, и через мгновенье был на козлах. Щелкнул кнут, лошади тронулись с места, разбрасывая копытами комки полузасохшей грязи.

Я подхватил свою толстую трость (хитрую трость, внутри которой был спрятан клинок) сжал ручку саквояжа и направился к центру площади. Два туземца сидели на ступенях ратуши и смотрели в мою сторону.

Бронзовая, покрытая грязью табличка, прибитая к постаменту, извещала, что памятник сей установлен в 1280 году Эры Свершений. Изображает фигура основателя Дереборга, а также просвещенного человека, внесшего большой вклад в развитие своего детища, мага и естествоиспытателя, Гая Функмеда. Никогда о таком не слышал. Местная знаменитость. Отец-основатель. Почему только город не назван его именем? Не потому ли, что за памятником не ухаживают? По всей видимости, угодил бедняга в историческую опалу и роль его подверглась основательной ревизии. И такое случается.

Двести лет назад Функмед и вообразить не мог, что потомки будут настолько неблагодарны.

Я огляделся. Никого нет. Может быть, у горожан всеобщее собрание? А где же дети, которые носятся по улицам в любую погоду?

Я подошел к тем, что сидели у дверей ратуши. Одним из местных был человек, другой – полуогр. Только что-то больно мелкий. Человеческое, видимо, победило. Оба оказались глубокими стариками. Оба курили трубки.