Пари господина Самсонова - Кирилл Леонидов

– Понимаю.

– Так что Володя, давай все же успокоимся, дай им, этим «мотористам», побегать как следует – и завтра же в кассу. Мне все это не надо, тебе не надо, ребятам не надо. Никому. Здесь такие деньжищи крутятся, такие маузеры заряжены, что наши с тобой протесты – комариный писк. Ниче-го изменить невозможно. А упрямством этим своим ты всех «порешишь». У парней у многих – дети, у тебя Настька какая вон растет… На размышление минута и не секундой больше, – он не стал ничего больше говорить, быстро вышел, оставив Соловьева одного. Владимир сидел неподвижно, глядя под ноги, почувствовал, что заболело в левой стороне. Странно заболело и… затихло. В раздевалку вдруг вернулся Кривонос:

– Ну, чего он?

– Все то же.

– Как будем дальше?

– Все так же.

– Трудно будет, не вытянем. Шансов ноль.

– Через «не могу» сможем. Трибуны наши, так что у нас все равно большинство…

В начале второго тайма – опять «казус»: полузащитник «Союза», один из пяти несогласных, Сергей Сапрыкин пробил мастерски штрафной: так «обвел» построенную вратарем «Мотора» «стенку», что мяч стал планировать прямо в нижний угол по уходящей от вратаря траектории, да еще чуть ударился о землю. Вратарь отчаянно бросился, пытаясь достать мяч кончиками пальцев, и почти достал, слегка изменив направление его полета. Кажется, удалось… Мяч ударился о штангу, о спину вратаря и… Все же оказался в воротах. «Союз» выигрывал! Голкипер лежал некоторое время лицом вниз, ничего не понимая. Стадион взорвался. Дронов с досады отбросил сигарету, но, увидев объективы телекамер, неестественно заулыбался, тут же стал беседовать с запасными игроками и вторым тренером. Через три минуты Сапрыкина заменили. Он отправился в раздевалку, покачиваясь от усталости. Герман Николаевич не подошел к нему, не пожал руку, только глазами проводил игрока до самого входа в подтрибунное помещение. Можно было подумать, что причина замены состояла в том, что тренера заботила усталость и возможная травма Сапрыкина. Так, наверно, размышлял зритель.

В течение всего второго тайма «Мотор» уже по-настоящему «взламывал» оборону «Союза», темп был бешеным, и странное дело: по-настоящему боролась уже вся команда Зеленопольска. Бунт приобрел максимальные масштабы. В середине тайма дождь усилился. И без того скользкое поле развезло так, что даже стоять на траве было трудно, не говоря уже о какой-то беготне. В этой битве было все: что-то от борьбы сумо, что-то от кикбоксинга, что-то от плавания и водного поло. Футболистов иногда не было видно за парящим туманом, исходившим от земли, от самих разгоряченных игроков. Тренеры представляли собой жалкое зрелище. Если обычно наставники носятся вдоль боковой линии, что-то подсказывая игрокам, то эти стояли как вкопанные, с лиц бежали струи воды, как слезы. Герману Николаевичу принесли какой-то свитер, но он отказался, даже настойчиво отодвинул руку подавшего. Это был массажист, он вернулся к скамеечке команды и виновато стоял, так и не сел. Никто в это время не мог знать, кроме несчастных, все видевших тренеров, что трибуну уже покинул некий коренастый мужчина с огромным зонтом в руках и в тонированных очках. Очень представительный на вид зритель. Он сложил зонт и скрылся на выходе. Трудно описать, что творилось в этот момент в сердцах и умах наставников.

…Соловьев успевал везде и то, что он творил на поле, не могло не поражать. Еще минутой раньше он был в атаке, а затем уже помогал в обороне. А на восьмидесятой минуте выбил ногой мяч прямо из угла ворот, посланный ударом головы рослого нападающего «Мотора». Вратарь «Союза» попался на встречном движении и на скользком поле не смог бы «переложиться». На восемьдесят пятой минуте сказал свое «веское слово» судья, назначив спорный пенальти в ворота зеленопольцев, – 2:2. Еще через три минуты защитники «Союза», будто опомнившись, послушно «зевнули» игрока «Мотора», и тот, выйдя один на один с голкипером, обманным движением выманил на себя Белозерова, сделал паузу и, когда вратарь уже лежал беспомощно, пытаясь вытянуть руки и защитить огромные ворота, мягко подсек мяч, перекинув через него, – 2:3. В «другой жизни» Белозеров был бы способен на чудо, но только не сейчас. Сейчас он играл против самого себя. Это был конец для одних игроков «Союза» и приемлемый результат для других. Тренеры вздохнули облегченно. Но судья добавил две минуты, он ведь в сговоре не участвовал. А еще этот бешеный Соловьев! Он снова идет вперед, проходит, как в слаломе, четырех соперников, падает… правда, сам, без чьей-либо «помощи»… Мяч выбит за пределы поля, игра остановлена, вдруг игроки начинают особенно энергично сигнализировать врачам, один из игроков, не выдержав, бросился к Владимиру и взялся делать искусственное дыхание. Это Кривонос, он ближе всех к Соловьеву, понял: случилось что-то страшное. Владимир, похоже, лежал без сознания, лицо было бледным, просто белым, изо рта шла пена.

– Вовка, подъем, держись, держись! – он ударил Соловьева по щеке, тот открыл внезапно глаза и тихо произнес:

– Отработай за меня… Не хватило…

Кривоноса тут же отодвинули в сторону врачи и санитары, несколько игроков «Союза» и «Мотора» подняли Соловьева на руки, уложили на носилки и бегом понесли к появившейся у бровки поля «скорой помощи». Игра была доиграна, результат не изменился. А дождь все шел, укрывая от встревоженных зрителей эту драму за пеленой воды, он опять был третьим…

Собрание с повесткой: «выжить»

На итоговое собрание местной футбольной команды «Союз» после очередного неудавшегося сезона в холодном зеленопольском октябре собрались все сто процентов. С того самого злополучного матча «утекло много воды», но все было так же, как и много лет назад: подводились итоги чемпионата среди клубов первой лиги, в который раз, как в прошлые годы, поговаривали о смене руководства, приобретении новых суперигроков, которые на этот раз точно все изменят к лучшему, а само руководство, конечно же, хранило партизанские традиции – неохотно общалось на публике, все заявления были обтекаемыми, никаких обещаний, всегда сдержанный оптимизм. В общем, все как всегда.

В помещении клуба появились среди прочих присутствующих гостей двадцать пять футболистов и трое тренеров; глава города и одновременно президент клуба Крупинин Семен Игоревич; директор завода «Зеленопольское приборостроение», учредитель и постоянный спонсор клуба господин Веретенников; один корреспондент центральной местной газеты «Зеленополье» да еще пятеро старых болельщиков – рабочих и пенсионеров вышеназванного завода, которые были больше, чем просто гости. Без наличия этих живых «талисманов» не обходился ни один матч, многие тренировки и даже мало-мальские футбольные «тусовки». Они проникали везде, и когда ждали их и когда не особенно хотели видеть, все равно возникали из «ниоткуда», первыми тянули руку для приветствия, не давая опомниться. Иногда даже забирались в клубный автобус без разрешения. Что интересно, никто никогда не решался их остановить, обидеть. На это в клубе было молчаливое «табу». С каменными лицами протягивали руку в ответном приветствии тренеры, охрана знала их только в лицо и никогда ничего не имела «против». Именами стариков в команде не интересовались, но узнавали их и принимали в любой ситуации так же естественно и обреченно, как встречают дождь или снег.

Год за годом Зеленопольский «Союз» катился под гору футбольного Олимпа, но любопытные глаза этих возрастных «фанов» неизменно мелькают там, где проводится очередное мероприятие, касающееся команды. Любое собрание, обсуждение, а эти – вот они, уже тянут шеи с последнего ряда, вид преисполнен значимости, будто от их присутствия зависит судьба клуба. Любят ветераны его, а вот клуб… Сколько местных «звездоподобных» пьяниц и пришлых гонцов за рублем переиграло в нем за многие годы! Он же – все как несчастливое бестолковое дитя, только деньги пожирать горазд, мать его… и все-таки старики ждут чуда, с маниакальным упорством. Хоть бы сезончик путевый, хоть бы игру достойную, как парад планет раз в столетие, как солнечное затмение или рождение гения. Но «Союз» по прежнему умирал, медленно и обыденно, так, что городу уже не было страшно. Город просто привык. Так же скорбно и спокойно привыкают родственники к долгой, безнадежной болезни близкого человека. Иногда в местной газете появлялась очередная статья под заголовком: «Поможем родному коллективу» или «Бичевать всегда просто»; иногда с оттенком истерики – некое открытое письмо как крик оскорбленной души патриота: «Играть или имитировать?»; а в основном – сухие, дипломатичные репортажи об очередных страшных, но невыигранных битвах на футбольном поле.

Выступая перед командой, Крупинин был очень эмоциональным и откровенным. Тем, кто видел все впервые, казалось: вот она, нагая до неприличия правда! Остальные же смотрели этот спектакль не раз и знали в нем каждую реплику почти наизусть.