Вечный колокол - Ольга Денисова

— Напрасно ты так, Пифагорыч… Это они пока друг перед дружкой носы задирают, а до дела дойдет — не хуже нас окажутся.

— Ни в твое время, ни в мое так носов никто не задирал, наоборот, мы ратными подвигами хвалились. А теперь все боярами быть хотят, белы ручки из рукавов вынуть брезгуют! Война — не боярское теперь дело, вишь ты…

— Так боярами или христианами, Пифагорыч? — подмигнул Млад.

— Один хрен, и редьки не слаще! Одни мошну набивают, другие колени протирают да морды под оплеухи подставляют. И скажи еще, что я не прав!

— Да прав, прав… — улыбнулся Млад.

— Не успел прах Бориса остыть, как тут же воинскую повинность для бояр отменили! — проворчал Пифагорыч, — Они и раньше не рвались на службу, в мое время, представь, в холопы друг к дружке записывались! Так Борис их и оттуда доставал. Дождались его смертушки… Ты смотри, хорошо расследуй-то… Вдруг и не немцы это вовсе, а наши бояре сговорились? Им-то теперь какая благодать настала!

— Или князья московские, или киевские, у них благодати не меньше… Или астраханские ханы, или крымские, или казанские… Пифагорыч, всем, кроме нас, без Бориса благодать. А от меня там ничего не зависит, нас человек сорок соберут.

— Все равно смотри в оба! Наведут морок на сорок волхвов, что им стоит…

— Не так-то это просто — навести морок на сорок волхвов, — вздохнул Млад, и в первый раз подумал: а почему позвали именно его? Он не так силен в волховании, есть гадатели много сильней него.

Студенты не дали Пифагорычу высказаться до конца. Впрочем, о боярах и попах он мог брюзжать и всю ночь, переливая свое возмущение из пустого в порожнее. Млад не любил подобных разговоров, от них он чувствовал себя соломинкой, которую несет стремительное течение ручья. Соломинкой, которая по своей воле не может даже прибиться к берегу.

Сегодня на занятие пришли в основном ребята с первой ступени, и оказалось их раза в два больше, чем рассчитывал Млад — человек двадцать. Он ощутил легкий укол: неужели он так плохо объясняет, что большинству студентов не хватает лекций?

— Я надеюсь, все собрались? — спросил он скорей сконфужено, чем недовольно, и подвинул скамейку к переднему столу.

— Млад Мстиславич, а правду нам сказала третья ступень, что к тебе на дополнительные занятия без меда приходить нельзя? — довольно развязно спросил кто-то из заднего ряда.

— Можно. Можно и без меда, — Млад вздохнул. Студенты никогда его ни во что не ставили, потому что строгим профессором назвать его было нельзя.

— А с медом? — поинтересовался тот же голос.

— И с медом тоже можно… — вздохнул он еще тяжелей.

Среди студентов сразу появилось оживление, глухо стукнули деревянные кружки, а потом на второй стол с грохотом взгромоздили ведерный бочонок.

— Подготовились, значит? — хмыкнул Млад, — ну, тогда скамейки вокруг печки ставьте… Чего за столами сидеть, как на лекции?

Они только этого и ждали, загремели столами, сдвигая их в стороны, зашумели радостно, словно предвкушали вечеринку, а не дополнительное занятие. Младу в руки сунули полную кружку теплого меда, и не стали дожидаться, когда он предложит задавать вопросы.

— Млад Мстиславич, а это правда, что ты — шаман?

— Правда. Летом на практике увидите.

— А шаманом может каждый стать, если долго учиться?

— Нет, разумеется.

Сразу же раздался обиженный стон и вслед за ним — шепот:

— Я ж тебе говорил!

— Ничего хорошего в этом нет. Шаманство — это болезнь, в какой-то степени — уродство, — попробовал пояснить Млад, — стремиться к этому не имеет никакого смысла. Ваша задача использовать шаманов, а не становиться ими.

— А их много? Или это редкость?

— Их не много, и не мало. Шаманство наследственно, передается через поколение. Сейчас у меня учатся два мальчика, у которых деды не дожили до их пересотворения. А всего в Новгороде и окрестностях белых шаманов около двух десятков. А во всей новгородской земле — не меньше сотни. Особенно их много на севере, среди карел.

— А что такое «пересотворение»?

— А почему только белых?

— Я не очень хорошо знаю темных шаманов, их знают на медицинском факультете, — ответил Млад и вздохнул, — а пересотворение… Это когда шаман становится шаманом. Ну, как юноша превращается в мужчину… Примерно. Испытание.

Наверное, он объяснил плохо, потому что никто ничего не понял, и все ждали продолжения. Продолжать Младу не хотелось, шаманские практики входили в программу третьей ступени. Перед экзаменом следовало обсудить более насущные вопросы. Но его все равно раскрутили на рассказ, как обычно, впрочем: он никогда не мог устоять перед настойчивостью студентов. А через полчаса, когда в голове зашумело от сладкого меда, он и вовсе забыл об экзаменах, и пустился в долгий спор об отличиях между волхованием и шаманством, о глубине помрачения сознания, о том, что нет разницы между шаманом и волхвом, если результаты их волшбы совершенно одинаковы. Говорил он, как всегда, увлеченно, совершенно забыв о времени, размахивал кружкой, не заметил, как поднялся на ноги, так же, как и другие особо рьяные спорщики.

В ту минуту, когда он взобрался на скамейку, показывая, как волхв притягивает к себе облака за невидимые нити, дверь в учебную комнату распахнулась: на пороге стоял декан.

— Млад! — с прежней укоризной начал он, но только покачал головой и процедил сквозь зубы, — затейник…

Млад спрыгнул со скамейки, пряча за спиной полупустую кружку, и ее тут же подхватил кто-то из студентов.

— К сожалению, вынужден прервать дополнительное занятие, — декан слегка скривился, говоря о «дополнительном занятии», — Млад Мстиславич, тебя срочно зовут в Новгород.

— Что-то случилось?

Декан то ли кивнул, то ли покачал головой и показал на дверь.

— Извините, ребята… — Млад пожал плечами, — но раз мы сегодня не успели, придется завтра собраться еще раз…

Похоже, они нисколько не обрадовались окончанию занятия, но повеселели, услышав о продолжении. Млад решил, что студенты со времен его молодости сильно изменились: в его бытность студентом все обычно скучали, слушая профессоров.

Как только Млад прикрыл за собой дверь в учебную комнату, декан скорым шагом направился к выходу и быстро заговорил:

— За тобой прислал нарочного доктор Велезар. Медицинский факультет сани дает — чтоб быстрей ветра… Как профессор поедешь, а не как голодранец, в кой веки раз.

— Что случилось-то? — Млад едва поспевал за деканом. То, что за ним прислал нарочного сам доктор Велезар, не могло не польстить…

— Он подозревает у мальчика шаманскую болезнь. Все думали — падучая… Велезар посмотрел и решил посоветоваться с тобой.