Завершающий штрих - Ричард Матесон

— А где мистер Чаппел? — спросил он невзначай.

— Наверху, — ответила она.

Она стояла к нему спиной, и он разинул рот. Наверху?! Холлистер ощутил, как ледяные пальцы коснулись его сердца. Потом он вдруг понял, и новая волна радости накатила на него, усиливая удовольствие. Она, должно быть, до сих пор не сообщила в полицию! Холлистер содрогнулся. Наверху лежит труп. Внизу убийца пьет виски с водой, который поднесла ему безутешная вдова. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, однако так и есть! Ему пришлось закрыть глаза и сделать глубокий вдох, прежде чем он сумел унять дрожь в теле.

Когда он открыл глаза, Аманда отходила от буфета, шелковый халат, развеваясь, чуть распахнулся. Холлистер ощутил, как напряглись мышцы живота. Он видел очертания ее бедер. Может быть, под халатом на ней вообще ничего нет? Дрожь прошла по его плечам, пока она подносила ему стакан. Передавая ему виски, она вынужденно наклонилась вперед, и взгляд Холлистера не мог избежать ее всколыхнувшихся грудей. Его пальцы дрогнули, соприкоснувшись со стаканом и рукой Аманды.

— А он… э… закончил работать с документами? — спросил Холлистер.

— Да, — ответила она. Она стояла перед ним, как будто в глубоком раздумье.

— Отлично.

Он сделал маленький глоток и закашлялся. Почему она ему не сказала? Он ощущал напряжение в груди и животе, размышляя об этом.

— Я не сообщила в полицию, — сказала Аманда.

Стакан дернулся в руке Холлистера, и он выплеснул немного виски себе на ноги.

— Господи, — услышал он собственное тоненькое восклицание.

Отставив стакан, Холлистер вынул из нагрудного кармана носовой платок и принялся вытирать брюки.

Аманда вдруг села рядом, хватая его за руку.

— Я сказала… — начала она.

— Да. Да, я слышал, — отозвался Холлистер дрожащим голосом. — А п-почему вы должны сообщать о чем-то полиции?

Ее пальцы напряглись, когда она развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, Аманда прерывисто вздохнула, отчего шелк на груди натянулся сильнее. Боже, под халатом на ней действительно ничего нет. Волны жара и холода, сменяясь, прокатывались по спине Холлистера. Он не мог отвести от нее глаз.

— Не нужно надо мной издеваться, — сказала Аманда.

— Издеваться?.. — Холлистер уставился на нее, раскрыв рот.

Ужасное рыдание заставило грудь Аманды конвульсивно содрогнуться, и она припала к нему.

— Помогите мне, — умоляла она. — Пожалуйста, помогите.

Губы Холлистера беззвучно шевелились. Он пытался отстраниться от нее, но не смог. Точно так же, как не смог отвести взгляд от расходящихся пол ее халата.

— Миссис Чаппел… — начал он придушенным голосом.

— Возьми меня, — зашептала она. — Ты убил его. Теперь тебе придется удовлетворить меня. — Она рванула на себе халат, и тяжелые белые груди выпали из выреза прямо перед его лицом. — Тебе придется!

Глаза ее бешено сверкали, сжатые зубы скалились. Холлистер ощущал на шее ее жаркое дыхание. Он дрожал от ужаса перед такой внезапной переменой. Все случилось так скоро, так скоро! Он же планировал…

Наверху со стуком распахнулась дверь.

Аманда застыла, ее пальцы впились ему в спину, тело вжалось в него.

— Нет, — выкрикнула она. Ее взгляд впился в лестницу. Взгляд Холлистера метнулся туда же.

Наверху кто-то вышел в коридор, приглушенно бормоча сквозь безумные рыдания.

— Нет, — снова крикнула Аманда.

Холлистер чувствовал, как ее пальцы все сильнее впиваются в спину, пока ему не стало больно.

— Что это? — всхлипнул он.

Она сидела, пригвожденная к месту, и смотрела на лестницу. Низкий, безумный стон вырвался из ее горла.

— Что это такое? — спросил он.

Внезапно задохнувшись, она вжалась лицом ему в грудь и с новой силой вцепилась в спину.

— Рекс! — закричала она.

Тиски сжали сердце Холлистера. Он задыхался, пытаясь что-нибудь сказать, но был не в силах выдавить из себя ничего, кроме бульканья и идиотского мычания. А безумные звуки сверху приближались, кто-то спускался по ступенькам.

— Не дай ему меня забрать, — рыдала Аманда.

Казалось, будто она вросла в его плоть. Холлистер тщетно пытался оторвать ее от себя. Ее сердце ударяло в его грудь тяжким молотом. В висках судорожно стучала кровь. Тяжелые шаги загромыхали по ступенькам. Тело ударилось о перила, сумасшедший стон разнесся по комнате.

— Не дай ему меня забрать! — Голос Аманды срывался на визг.

Холлистер хотел ответить, но изо рта вылетало только придушенное бульканье. Он смотрел на лестницу, и глаза вылезали у него из орбит. «Нет, — думал он. — О господи, нет!»

— Не дай ему меня забрать! — взвизгнула Аманда.

И не успела еще окровавленная фигура ввалиться в комнату, как Холлистер услышал невыносимый визг, от которого завибрировало в ушах, и через мгновение понял, что это визжит он сам.

— Он признался? — спросила она.

Сержант уголовной полиции медленно кивнул. Он до сих пор не успел оправиться от созерцания полуобнаженной миссис Чаппел, вцепившейся в маленького визжащего человека, пока сам он по ее наущению кружился по гостиной, размахивая испачканными в крови руками.

— Я так и не понял, откуда вы узнали, что это он, — сказал сержант.

Аманда Чаппел невесело улыбнулась.

— Считайте это женской интуицией, — сказала она.

Пять минут спустя сержант Нильсон ехал обратно в участок, размышляя о том, каким удивительным орудием являются женщины. Не было ни малейшего указания, не говоря уже об уликах, что убийцей был этот Холлистер. И только настойчивые просьбы миссис Чаппел, чтобы он подождал вместе с ней, пока появится Холлистер, позволили им получить доказательства; и только ее безумная атака на нервы Холлистера дала им возможность предъявить ему обвинение. Это правда, что под воздействием эмоций убийцы сознаются в содеянном, однако к тому моменту, когда они добрались бы до него, прибегнув к традиционным методам расследования, Холлистер совершенно успокоился бы и никакие допросы уже бы не помогли. Каким бы безумным это ни показалось, Нильсон был вынужден признать, что метод миссис Чаппел, кажется, был единственным, что могло сработать. Он помотал головой в изумленном восхищении. На самом деле, подумал он, эта часть была самой блистательной. Прикосновение Аманды Чаппел стало завершающим штрихом, который прикончил Холлистера.