Теряя Логана - Шерри Фиклин

Я же гляжу на него, сузив глаза. Я знаю, что здесь происходит.

— Ты разыграл меня, да? Это какое-то дурацкое реалити-шоу?

Он глядит на меня в явном замешательстве.

— Твоя семья знает, что ты жив? Слушай, если это у тебя такой тупой пиар-ход для тех репортеров снаружи… — Я так зла, что даже не знаю, что еще сказать. Логан всегда был жутким выпендрежником, но в этот раз превзошел сам себя. Мои руки сжимаются в кулаки. — Скажи же что-нибудь, Логан! Найди волшебные слова, благодаря которым вся эта бредятина не станет самой большой жестью, которую когда-либо и кто-либо сотворил в своей жизни.

— Зои? — Его голос тих, а на лице расплывается глупая улыбка, я такую помню с нашего детства, и мне отчаянно хочется стереть ее с его лица. — О чем ты говоришь?

Ну да, как же. Типа яздесь псих.

— Ты в курсе, что ты кретин каких поискать? Что ты творишь? Таким дебильным образом пытаешься заработать себе дополнительные баллы по литературе? Курс «Том Сойер101»? Все эти люди думают, что ты умер! Мы все так думали… — я снова замолкаю. Слова хаотично прыгают в голове, не выходя наружу. Я так взбешена, что не в состоянии связно изъясняться. Пульс зашкаливает, щеки горят. Нужно срочно успокоиться, пока меня удар не хватил. Я делаю глубокий вдох, на секунду задерживаю воздух в легких, затем медленно выдыхаю.

Логан делает шаг ко мне, разглядывая меня с интересом, наклонив голову на бок.

— Ты видишь меня?

— Ладно. Хватит. Я не куплюсь на… что бы там это ни было. Сейчас же пойду и расскажу все твоей матери.

Он выпрямляется. Его губы растягиваются в нахальной улыбочке — такую мне в последнее время привычнее видеть.

— Хочешь наябедничать моей маме? Нам что, снова по пять лет?

— Гррр. — Я показываю ему средний палец и толчком открываю дверь.

— Подожди! — слышу я за своей спиной, но продолжаю идти. В главном зале родители Логана сидят в первом ряду рядом с Кайли. Не обращая внимания на разглагольствующего на кафедре священника, я зло топаю по центральному проходу. И только дойдя до передней части зала кое-что осознаю. Темно-коричневый гроб открыт и, замедляя шаг, я вижу лицо Логана с закрытыми глазами. Он будто спит в обитой белым атласом коробке. Я резко разворачиваюсь, но не вижу Логана за спиной. Его нет. Я снова поворачиваюсь и, сделав последний шаг к гробу, хватаюсь за его край, чтобы не упасть.

В такой близости я не могу до конца поверить своим глазам. Логан выглядит каким-то одутловатым и восковым. Может, его покрыли парафином? Я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, но в этот момент меня приводит в чувство чей-то громкий всхлип. Две пары рук обхватывают меня с обеих сторон: Карлос — слева, мама — справа. Они поспешно оттаскивают меня от гроба в сопровождении рыданий и вспышек фотоаппаратов. Меня трясет. Глаза застилает густой белый туман.

— Мам? — зову я.

Она успокаивающе что-то говорит, гладит меня по голове, по спине. На улице они ведут меня к машине, и я слышу щелканье камер. Я еле передвигаю ватные ноги и с трудом дышу — как будто через соломинку. Судорожный вздох, и туман в глазах густеет. Карлос усаживает меня на пассажирское сидение маминой старенькой Камри и сует мне в руку запотевшую бутылку холодной воды.

— Как ты себя чувствуешь, Зои? — спрашивает мама, опустившись на колени рядом со мной. Мама включила режим медсестры, и скажи я ей сейчас что-нибудь не то, закончу тем, что проведу ночь в больнице.

— По-моему, у нее шок, — говорит Карлос, мягко похлопывая меня по руке.

— Мне это не помогает, Карлос, — отдергиваю я руку и перевожу взгляд на уже готовую запаниковать маму. — Я в порядке. Просто чувства нахлынули. Мы можем поехать домой?

Кивнув, она проводит ладонью по моему колену и садится на водительское сидение. Карлос нежно разворачивает меня на сидении и помогает застегнуться. Позади него, на ступенях похоронного дома, в лучах солнца стоит Логан. И все репортеры игнорируют его.

Я хватаю Карлоса за лацкан пиджака и киваю в сторону ступеней.

— Ты видишь это?

Он оглядывается через плечо.

— Что именно?

— Видишь кого-нибудь на крыльце?

— Нет, — хмурится он. — А что?

Я качаю головой, крепко зажмуривая глаза.

— Ничего. Кажется, у меня внутри забродил выпитый утром виноградный сок. Мне нужно ненадолго прилечь.

Карлос захлопывает дверцу и, выглянув в окно, я чмокаю его в щеку.

— Отдохни, милая, и позвони, когда тебе станет лучше.

Я распускаю волосы, и они падают мне на плечи. Под черепушкой растет знакомая ноющая боль, и я знаю, что дальше мне станет намного хуже.

— Позвоню.

Он отступает на тротуар, и мы отъезжаем. Я не открываю глаз всю дорогу домой. Прохладный ветер треплет волосы, и я стараюсь не думать о возможном появлении в интернете сотен фоток перепуганной меня в похоронном доме или о лице Логана в гробу.

Мне не удается ни то, ни другое.

Когда я открываю глаза, солнце в полную силу светит в окно моей спальни. Мне каким-то образом удалось раздеться и надеть светло-голубые пижамные штаны и серую майку. Застонав, я переворачиваюсь на постели и смотрю на будильник. 4:13. Я вскакиваю на ноги, отбросив теплое зеленое одеяло. Открываю дверь, но в доме стоит полная тишина. К двери прикреплен листок бумаги.

Зои,

Я работаю две смены подряд. Позвони, если тебе не станет лучше. Не забудь купить все к школе!

Люблю тебя,

Мама.

Я отрываю листок от двери, комкаю его и, выйдя в коридор, кидаю через плечо. Первый школьный день меньше чем через неделю, но я не могу заставить себя думать об этом. Нет, я не ненавижу школу, просто в ней нудно и скучно. Меня не встряхнет даже продвинутая программа, и, если уж смотреть правде в глаза, большую часть года я, скорее всего, проторчу в библиотеке — что бы предпочла сделать без кучи раздражающих рядом людей. Я должна заехать в школу завтра, так как вызвалась помочь подготовить праздник в честь возвращения в школу, но сейчас мне хочется на это забить.

И тут же чувствую укол вины. Нет, забивать на это нехорошо. Миссис Джексон была добра и разрешила мне пользоваться школьной библиотекой все лето, где я почитывала новые книги и лишь изредка помогала ей.

Я шарю по почти пустым шкафчикам в кухне, когда звонит лежащий на стойке мобильный. По всему дому эхом проносится «Putting on the Ritz», рингтон, поставленный на номер Карлоса.

— Хей, Карлос. Как дела?

— Нормально. Как ты себя чувствуешь? Я уже звонил, но мне ответила твоя мама. Сказала, что ты еще спишь.

— Ага. — Я подавляю зевок. — Прости за вчерашнее. Не знаю, что со мной случилось. Может, паническая атака?