Эпос хищника - Леонид Каганов

– А это нормально, что убийцы не наказаны?

– Мертвые шкурки не станут живыми ютами. Какой смысл наказывать?

Я не нашелся что ответить и только со злостью хлопнул руками по подлокотникам кресла.

– Я попробую объяснить, – сказала Глайя. – Представь, что горная лавина засыпала альпинистов. Вы же не станете мстить лавине?

– Идиотизм, – пробормотал я. – Непротивление злу.

– Почему непротивление? В нашем эпосе много сказок, где юты мешают дракону убить своих друзей. Просто они не герои, поэтому действуют разумно и сообща. Герой-одиночка бывает только в эпосе хищника.

– Почему?

– Потому что герой – это не тот, кто сильнее врагов. Герой – это тот, кто сильнее своих. Ему не должно быть равных в том, что он делает, поэтому герои хищников действуют в одиночку. В наших сказках обычно нет ни героев, ни врагов. Но мне хотелось рассказать тебе именно эту сказку, чтобы ты сравнил со своим эпосом.

– Ясно, – хмыкнул я. – Показать, какие наши сказки поганые, и какие ваши добрые?

– Как это удивительно, – промурлыкала Глайя, потерлась бархатным ушком о мое колено, обернулась и посмотрела мне в глаза. – Ты любой разговор превращаешь в борьбу. Неужели всерьез думаешь, что я хочу оскорбить твой эпос и похвалить свой?

– Извини, – смутился я.

– Извини… – повторила Глайя задумчиво. – Это слово мне было выучить сложнее всего. В нашем языке нет слова «извини».

– А какими словами вы просите прощения?

– Мы не просим прощения. У нас есть слово «счюитц» – заблуждение, ошибка. Можно сказать собеседнику: «мои слова были счюитц». Но незачем демонстрировать отсутствие агрессии и просить не карать за проступок, понимаешь?

– То есть вы можете хамить друг другу, но вам и в голову не придет извиниться?!

– Мы не умеем хамить, – Глайя потянулась. – Если слова оказываются неприятными, то это не агрессия. Возможно, счюитц. А может, неприятная правда. Понимаешь? У нас нет слов «равенство», «смирение», «возмездие» и «добро». У нас никто не стремится попасть в более лучшее место, чем остальные. У нас вообще никто не стремится. Понимаешь? А у вас по-другому. Войны, олимпийские игры, экономическая конкуренция, карьерный рост, научные споры. Сильный и слабый, извинение и оскорбление, преступление и наказание, подчинение и руководство, предательство и месть. У вас смешной обычай приветствия – соприкоснуться открытой ладонью, показать, что нет оружия. Или обычай чокаться бокалами, чтобы напитки плескались через края, и было видно, что нету яда. У вас есть деньги. У вас есть преступность, и вы с ней боретесь. Это ведь не только на Земле, это психология любой цивилизации хищников. И это очень интересно, правда? Мне очень интересна ваша культура, а тебе интересна наша, правда?

– Интересна. Но я вас не понимаю.

– Так и я не все понимаю, – Глайя потянулась. – Вот у вас отменена смертная казнь…

– И чего тут непонятного? – Я подозрительно уставился на Глайю.

– Я изучал разные эпосы. Я был на Волгле. Там недавно отменили поедание самца после спаривания…

– Что?! – изумился я, – Ты была на Волгле? У диких пауков?

– Они не дикие, они разумные. Их инстинкты давно скованы социальными нормами, для путешественников опасности мало, – Глайя замерла и лизнула правую лапку. – Я изучал их эпос, там тоже драконы. Хочешь, расскажу «Тратаниан»? Это главный эпос самого богатого правящего рода. Эпос о Перворождении.

– Ну, расскажи… – Я снова опустился на пол и прислонился к Глайе.

– На заре мира рыцарша Тратаниан отправилась на бой с драконом. Панцирный дракон был так могуч, что закрывал полнеба на семь дней пути.

– А похитить принцессу? – уточнил я на всякий случай.

– Зачем? Пауки Волглы – хищники одиночные, торговля поступком не в их обычаях.

– Чего???

– Торговля поступком. Когда помогают за помощь и мстят за агрессию. Поэтому нападение на врага не требует причины. Понимаешь?

– Кажется, понимаю…

– Рыцарша Тратаниан шла много дней, и на ее пути встала гора. «Прочь с дороги!» – закричала Тратаниан и укусила гору. Но гора не шелохнулась. Тратаниан пришла в неописуемый гнев. Ударами своих мощных хелицер она раскидала гору, и на ее месте образовалась яма. Тратаниан испражнилась в яму и отправилась дальше.

– Идиотизм, – сказал я.

– Почему идиотизм? – живо повернулась Глайя. – Просто преувеличение. Конечно, паучиха не может раскидать гору, к тому же они ростом меньше меня.

– А почему гору надо раскидывать?

– Ну, как ты не понимаешь! Гора встала на ее пути. Гора – враг. Врага надо победить, уничтожить и унизить. Представь, что гора – живое чудовище, тогда поведение Тратаниан будет логичным с точки зрения человека.

– Человек не борется с неживой природой! – сказал я.

– Человек не такой ярко выраженный хищник, – возразила Глайя. – Но и в вашем эпосе встречается борьба с неживой природой.

– Пример, пожалуйста, – обиделся я.

– Пример… – Глайя подняла пушистую лапку и совсем по-кошачьи почесала ухо, – Человек сказал Днепру: я стеной тебя запру…

– Это откуда? – насторожился я.

– Нет, не то, – мурлыкнула Глайя. – Вот хороший пример: буря разметала флот царя Ксеркса, и тот решил наказать море. Он приказал высечь море кнутами. Эпос древней Греции.

– Увы, не знаком, – поморщился я. – Наверно, совсем древний эпос? Но если так, то полный идиотизм!

– Вот относительно новый эпос: Иисус Христос, увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек! И смоковница тотчас засохла.

– Совершенно неуместный пример! – возмутился я. – Это просто земледелие. Селекция.

– Я продолжу сказку, хорошо? Тратаниан отправилась дальше, но дорогу преградило поле флои. Флоя – такое ядовитое колючее растение с толстыми древесными стеблями, оно растет сплошной стеной. Представляешь, да? Тратаниан закричала: «Расступись, флоя!», но флоя лишь зашелестела и встала еще плотнее. Тратаниан пришла в неописуемый гнев. Она начала перекусывать стебли один за другим и насиловать их.

– Чего делать? – удивился я.

– Принуждать к сексуальным отношениям. В эпосе хищников часто используется как форма агрессии и победы. Например, у людей, когда…

– Как можно изнасиловать поле ядовитых растений?

– Я тоже не очень хорошо представляю, – задумалась Глайя. – Но так говорит эпос. Наверно, в переносном смысле. Когда с полем было покончено, Тратаниан отправилась дальше. Дорогу ей преградило озеро.

– Дальше понятно, – кивнул я. – Она крикнула озеру: «отойди в сторону», но озеро не послушало, тогда она пришла в неописуемый гнев, озеро выпила, в яму нагадила, ну, еще как-нибудь изнасиловала…

– Нет, – сказала Глайя. – В эпосе пауков вода не бывает врагом. У нас принято объяснять это тем, что воды на Волгле мало, и она ценится. Но я думаю, все потому, что вода не имеет формы. Это сложно объяснить: для пауков облик врага важнее всего. Тратаниан увидела на берегу пасущегося коленчатого моллюска. Она вскочила на его спину и велела перевезти на другой берег. Дрожа от страха, моллюск перевез ее. Тратаниан вспорола ему брюхо, съела сердце и отправилась дальше.

– Благодарность… – фыркнул я.

– Свойственна только культурам стадных хищников, – кивнула Глайя. – Пауки не торгуют поступками.

– Постой, а у вас тоже нет благодарности?

– И у нас нет. Разве для поступка помощи нужна причина? Мне было сложно это понять. И тебе, наверно, очень сложно?

– Да уж…

– К тому же моллюск – добыча, глупо оставлять еду. Представь, что банка консервов помогла тебе заколотить деталь в крепежное гнездо – ты же ее после этого съешь, а не отпустишь в космическое пространство?

– Банка-то не живая!

– Мы уже обсуждали. Хищники не всегда делают различия между живым и неживым врагом. Тратаниан отправилась дальше и вышла к логову панцирного дракона. Дракон был страшен. Я опускаю подробности. Началась битва. Тоже пропускаю, это самая длинная и подробная часть эпоса. Наконец гигантский дракон был повержен. Тратаниан изнасиловала его, затем разорвала на части и съела. Вскоре у нее завязалась кладка яиц от него.

– От дракона?!

– Но ведь и люди в некоторых эпосах ведут род от зверей? Конечно, с точки зрения генетики…

– Да пес с ней, с генетикой! У нее будут дети от врага?!

– Вполне разумное поведение для хищников-одиночек: сильный враг – сильный генофонд. Тут другая неясность – выходит, дракон был самцом? Но самцом он не мог быть, пауки не считают геройством победу над слабым полом. Когда просишь объяснить это место в эпосе, они впадают в агрессию… – Глайя запнулась и задумчиво лизнула правую лапку. – Так вот, Тратаниан отложила кладку, и у нее родилось пятьсот одиннадцать дочерей. В оригинале – семьсот семьдесят семь, у них восьмеричная система счисления. Тогда Тратаниан бросилась на спину, разодрала свое тело на пятьсот одиннадцать частей и умерла. А дочери расползлись по миру и дали начало могущественному роду Тратаниан. Конец сказки.