Стихи о Боге - Леонид Александрович Машинский

за зыбкой границей,

За тем поворотом,

За тем косогором,

За тихим полётом,

За ветром нескорым,

В шуршащих и льющихся травах и кронах,

В закрытых вселенных, в запретных эонах -

Там горестей много

И радостей много,

Но нет эпилога

И Бога…

И всё-таки есть! – Он и выше и ближе,

Он в спёртом дыханьи, Он в мартовской жиже,

Всегда и везде, прямо здесь, прямо рядом;

А ты от Него убегаешь за кладом,

И сам ты – лишь лёгкая взвесь,

Лишь ставшая воздухом весть:

Бог есть.

Присутствие

Приятный, тёплый, тихий вечер,

И не особенных хлопот.

В стихи слагая части речи,

Вдоль леса делаю обход.

Мир слишком кроток, слишком краток;

Знак скрыт в узорочье густом.

Неисчислимые загадки -

Под каждой травкой и кустом.

Напрасный стыд – не знать пароля,

А знать его – напрасный труд.

Бессилен разум, тщетна воля

Одна любовь уместна тут.

Не ту ли мысль, жужжа в полёте,

Мне несколько попутных мух

Внушает, что под видом плоти

Я здесь присутствую как дух?

Канон

Уходит солнце за дремучий бор,

На берегу реки всё меньше света.

А в голове моей – всё тот же вздор,

И все мои вопросы – без ответа.

Полны лесные глуби полусна,

Как брошенная путником квартира.

Всем мыслям человечьим – грош цена,

И бесполезны – все уловки мира.

И я хочу, я вынужден принять,

Хоть ропщет ум без умолку мятежный:

Всё сущее есть Божья благодать,

Есть то, что хорошо и неизбежно.

Жизнь стои'т

Дело, видите ли, в том,

Что желания сбываются.

Жизнь на берегу крутом

Ждёт, стоит, не обрывается.

Можно повернуть назад

Запылённые сандалии

И найти заветный клад,

И влюбиться, и так далее.

Можно что-то вроде крыл

Отрастить себе в забвении.

Поглядят и скажут: "Взмыл!"

И застынут в изумлении.

Жизнь стоит. Душа летит,

Ведь она от Бога лётчица -

Поднимается в зенит,

Здесь ей быть уже не хочется.

По поводу птиц 2

Нет-нет, а взгрустнётся по поводу птиц,

Что песен весёлых уже не слыхать

И радость, в пределах известных границ

Своё отшумев, начинает стихать.

Иду, а в лесу – напряжённая тишь -

Как будто похмельем томятся певцы.

Ну что же ты, дрозд? Ну, о чём ты молчишь?

Неужто о том, что слетели птенцы?

Слетели, и стало пустыней гнездо,

И смысла рассыпался хрупкий дворец.

Надеяться легче на что-нибудь до,

А после – мерещится только конец.

И, если не связывать новой семьёй

Себя, то останется только еда.

Есть время теперь, и, казалось бы – пой,

Да что-то не хочется – вот в чём беда.

И я вот боюсь потерять ремесло,

И даже под осень от страха пою.

Кто знает – когда ещё будет тепло -

Грядущей весной или только в раю.

***

Совершая нахоженный путь,

Я в лесочке присел отдохнуть.

Жизнь – война, но погибнуть в бою -

Грех спешить, скромно пиво я пью.

Мир един, всяко можно идти -

Все ведут на Голгофу пути.

И, чем уже тропа и кривей,

Тем последние будут первей.

Цена

Луг давно уж не выглядит свежим,

В нём полно буроватых прорех.

Нас тепло посещает всё реже

И, вернувшись, находит не всех.

И стоим мы торжественным строем,

Дозревая в зерно не спеша.

Если мы хоть чего-нибудь стоим,

То цена – это наша душа.

Костёр

Дотлевают в костре головешки,

Но уже незаметным огнём.

Так и мы, без особенной спешки,

На Земле подымим и уйдём.

Время жизни горит как полено,

Сажа – чёрная, а пепел – бел.

Состояние лёгкого тлена -

Вот удел человеческих тел.

Но куда мы уходим, сгорая,

И каких достигаем орбит?

И какая такая вторая

Жизнь в эфире душе предстоит?

Не довольно сознанье ответом,

Всё охота ему как змее

Ускользнуть – только бы не об этом -

Не про смерть, не про небытие.

Только сколько б мы кож ни сменили,

Сколько б ни накрутили колец,

Избегая суровостей были,

Всё равно наступает конец.

Здесь надолго не выйдет остаться,

Всех лежит в Неизвестное путь.

И не знаешь – за ветки цепляться

Или к краю себя подтолкнуть.

Лист

Так довольно часто бывает:

Свежий ветер тебя сдувает,

И летишь ты не хуже моли

По параболе через поле.

Что-то было. Да, что-то было.

Вот сейчас напрягусь и вспомню.

Эти сферы вращала сила,

Всех придуманных сил огромней.

Был и я, и внутри процесса

С удовольствием кувыркался.

О, прекрасное чувство веса,

Чувство тела партнёрши в вальсе!

А теперь – чем и ка'к я буду,

Унесённый из этой яви?

И какому причастны чуду

Души прелых листов в канаве?

Вечно новый

Иссякает быстро дней вода,

Глянешь – а уже пуста крыничка.

Каждый раз прощаться навсегда -

Может, и хорошая привычка.

Всё то тянет душу на минор,

Отчего бы ей не прыгать в плясе?

Из-за синих-синих дольних гор

Семеню домой, как странник в рясе.

Жизнь моя примерно хороша,

Вдоволь – и свободы, и покоя.

Я живу, с самим собой греша;

Дело до меня – кому какое?

Вот хожу, ласкаю ковыли,

Наслаждаюсь запахом медовым.

Бог меня пока не сдул с земли,

Сдует – стану где-то вечно новым.

***

Жизнь – красивая история,

Если издали взглянуть:

То я в небе, то на море я,

То по тверди торю путь.

То сижу я как привязанный

В тесном доме у печи,

То всем телом вслед за разумом

Мчу без видимых причин.

Вероятно, можно вычислить

Все витки моей души,

За ничтожно малым вычетом

Дней, когда я не грешил.

Дней, когда я Бога спрашивал,

Чем же радость хороша,

И нездешнего, но нашего

Чуда чаяла душа.

Вот дрожу я поздним листиком;

И пока держусь я тут -

Ни статистика, ни мистика

Мне ответа не дадут.

Похвальба

Мне нормально. Даже странно.

Ведь могло бы быть и плохо.

Я доволен жизнью данной

И не чувствую подвоха.

Бог даёт и кров и пищу,

Длит мои часы и годы.

От добра добра не ищут.

Гнёт меня лишь гнёт свободы.

Но себе такое бремя

Сам я выпросил на плечи…

Извиняюсь перед