Не будьте мистиком ! - Дмитрий Биленкин

Так или иначе, все обстояло прекрасно, если бы не проклятый грипп. Хотя когда еще можно вот так, ни о чем не беспокоиться, просто лежать, забывая о времени? Хочешь держаться на стремнине - греби изо всех сил, таков удел современного человека и грипп здесь при всех своих неприятностях еще и разрядка. За окном давно смерклось, в доме было тихо, не хотелось даже читать, я лежал, безучастно глядя на тусклые пятна обоев, и вялый ход мыслей так меня убаюкал, что я не расслышал шагов Мартина за дверью.

- Да-да, - встрепенулся я на стук. - Входите!

Сначала в проеме двери возник поднос с графином и мелко дребезжащим о стекло стаканом. Как и в прежние свои посещения, Мартин кинул украдкой взгляд, в котором читалась надежда увидеть меня молодцом, а когда эта надежда не оправдалась, его лицо сразу стало сокрушенным. Подозреваю, что добрую душу моего хозяина томило сознание невольной вины, ибо захворал я в его доме, значит, он, хозяин, чего-то не предусмотрел, о чем-то не позаботился, ведь, что ни говори, свалился я один, а вот у соседей все постояльцы здоровы и вообще в городе никто не слышал ни о какой эпидемии. Допускаю даже, что в причинах моей болезни Мартин усматривал козни привидения, которое, почему-то не решаясь действовать в открытую, прибегло к окольному маневру.

- Вот, - сказал он, ставя графин с лимонадом. - Как вы себя чувствуете?

- Нормально...

Брови Мартина чуть-чуть приподнялись.

- Нормально, - повторил я. - А что? Вирус - честный противник. Сразу дает о себе знать, организм тут же на него врукопашную, так и ломаем друг друга.

- Все смеетесь... Хоть бы аспирин приняли, еще лучше - антибиотик.

- Дорогой Мартин, вы ужасно нелогичны! По-вашему, все в руке божьей, так какая разница - глотаю я таблетки или нет?

- Извините, но нелогичны вы. Бог дал человеку разум, разум создал лекарства, значит, ими надо пользоваться. А вы, человек науки, и пренебрегаете... Он осудительно покачал головой.

- Наука, - возразил я со вздохом, - не смирению учит. Но и не гордыне. Пониманию. С лекарствами, знаете ли, как с автомобилем; доставит быстрее, но можно разучиться ходить пешком. Всему свое время, согласны?

- Ну, как знаете... Может, еще чего надо?

- Нет. Спасибо за питье, больше ничего не надо. Повода задерживаться у Мартина больше не было. Однако он остался в кресле. Вид у него был весьма смущенный, чем-то он сейчас напоминал неловкого торговца из-под полы, даже волосы встопорщились больше обычного, а руки растерянно елозили по коленям, округлые глаза смотрели мимо и часто мигали.

- Не беспокойтесь, все будет хорошо, - сказал я. - Подумаешь, грипп!

- Нет, нет, я не о том... Сейчас, понимаете ли, полнолуние...

- Да? Ну и что?

- Самое беспокойное время... Вы опять будете смеяться, но...

- А-а! Привидение. Полно, Мартин, ничего со мной не случится.

- Да, да... Но, знаете, на всякий случай... Вам же все равно? А мне как-то спокойней...

- Спасибо, Мартин, только зачем мне куда-то переходить? И вас стесню, и мне неудобно. Оставим это,

- Нет, нет, вы не так меня поняли! Оно, конечно, самое святое дело вам было бы перейти, но, простите, наука, как я погляжу, всетаки учит гордыне... Ах, я не о том! Но... Вы не рассердитесь, если я над вами повешу... Все-таки может оно поостережется.

С этими словами откуда-то из глубин своих одежд Мартин извлек изящное костяное распятие.

Я чуть было не рассмеялся. Мне хотелось сказать, что распятие наверняка уже здесь висело и ничуть не помогло (еще бы!), но выражение глаз Мартина было таким просительным, его забота обо мне была такой трогательной, что я поспешно кивнул.

- Вот и хорошо, вот и славно, - обрадовался Мартин. - Так и на душе как-то спокойней... Ваше право все это отрицать, но опыт отцов, уверяю вас, чего-то стоит... А ведь я вам гожусь в отцы!

- Нельзя отрицать того, чего нельзя отрицать, - ответил я (спорить мне уже не хотелось). - Спокойной ночи.

- Минутку. - Мартин перегнулся, чтобы повесить распятие, и надо мной заколыхался его животик. - Ну вот... Спокойной ночи, спокойной ночи!

Высоко приподнимая пятки в заштопанных носках, он мягко, как на лыжах, заскользил шлепанцами к двери и тщательно прикрыл ее за собой.

Я нехотя встал, повернул ключ, разделся, выключил ночник, натянул на себя одеяло повыше. Теплая пещерка постели показалась мне самым уютным на земле местом. Туманные обрывки мыслей продолжали свое вялое круговращение, я не сомневался, что засну тотчас. Но это ожидание не сбылось, видимо, я слишком много продремал днем.

Впрочем, это не имело значения, при высокой температуре мало что имеет значение. Где-то далеко соборные часы пробили полночь. Услышав их, я приоткрыл глаза. Комната мне представилась чужой, ибо в окно успела заглянуть луна. Ровный свет далекого шара серебрил ковер, косо перечеркнутый тенью рамы, белизной глазури покрывал в ногах крахмальные простыни, льдистыми сколами преломлялся у изголовья в стекле графина, а за пределами этого минерального сияния и блеска все было провалом мрака, столь глухого и черного, словно комната переместилась в инопланетное измерение и воздух в ней утерял свою способность смягчать контраст.

Таково вообще свойство лунного света, есть в нем что-то нездешнее, недаром он льется с черных космических равнин до безнадежности мертвенного шара. Поддаваясь его гипнозу, я вяло подумал, что привидению самое время явиться. Полночь в старинном (ну, не старинном - старом) доме, страхи хозяина, таинственный блеск Луны - что еще надо? Все было по классике, правда, слегка уцененной, так как полагалось быть замку, а не комнате за рубль в сутки, и не полагалось быть электричеству, чей прозаический свет я мог вызвать движением пальца. Вдобавок призраки - явление скорей западноевропейское, чем русское. У нас все было как-то более по-домашнему - ну, там лешие, кикиморы, домовые, все без особых страстей-мордастей и прочих романтических переживаний. То ли дело Европа! Там не один век выходили наставления, как надлежит говорить с призраками вежливо и обязательно по-латыни, что, несомненно, указывало на аристократическую природу как самих привидений, так и тех, кто с ними общался.

Куда уж мне, плебею... Устроившись поуютней, я продолжал разглядывать наплывы лунного света и тьмы. Все, решительно все способствовало галлюцинациям, и это было даже интересно, потому что галлюцинации со мной никогда не случались. Не то чтобы я их жаждал изведать, но почему бы и нет? Грипп не совсем притушил исследовательское любопытство, обстоятельства благоприятствовали, здравый смысл ослабил свою рутинную хватку, словом, я ждал неизвестно чего в том вялом и отрешенном состоянии нездоровья, когда человек одинаково способен погладить и кошку, и мурлыкающую тигрицу.