Огненный дождь - Денис Субботин

-Хорошо… Вы пойдёте!

Лихосвет больше ничего не говорил. Его серый конь, огромный владенской жеребец лёгкой грунью спустился с холма а через четверть часа земля содрогнулась от удара тысяч копыт. И – богатырский рёв «Слава!», вырвавшийся из тысячи глоток. И – свист сотен стрел, затмивших небо в своём коротком полёте в базиликанский строй… Дружинная конница гардар пошла в последнюю свою атаку…

-Отходим! – сипло приказал Теодор. – Бросайте всё, без чего обойдёмся! Быстрее! Их жертва не должна быть напрасной!..

Это происходило в седьмой день месяца Лугов. А уже через месяц посольство императора было направлено в Холмград, к гардарским князьям. Император Теодор Второй преломил всё же свою гордость и решил просить помощи у гардар…

 Глава 1 «Великое Посольство»

1. Князь Лютень. Заимка Бер-лоно. Седьмой день месяца Липеца.

Правнук князя Грома и нынешний правитель огромного и могучего рода Медведя, князь Лютень был молод и хорош собой. Редкая чернавка или боярышня из вящих не заглядывалась на него… Лютень был счастлив в браке и не обращал внимания ни на кого. Хоть и мог он себе позволить меньшицу взять и даже всех трёх положенных, жена у него по сию пору была одна – Любава. Красавица и умница, она соответствовала своему мужу, более чем кто бы то ни было…

Сейчас князь занимался тем, что куда более стойно смерда или даже челядина, холопа. Он рубил дрова. Рубил в охотку, хакая и со всего маха опуская тяжёлый колун-тупицу на огромные берёзовые и осиновые чушки, одним ударом половинил их, потом делил на четверти… Слева заметно уменьшался костёр из не расколотых чушек, которые поспешно подавал Ратша, княжий меченоша. Справа Мирон, княжий стремянный, складывал поленницу. Оба, бедняги, запыхались и проголодались – Коло едва поднялось над горизонтом и теперь медленно преодолевало первую четверть своего дневного пути, так что даже поснидать поутру не удалось…

-Княже! – наконец взмолился Мирон, который хоть и был куда крупнее Ратши и выглядел старше семнадцати вёсен, уставал всегда больше. – Княже, червяка бы заморить!

Князь, насмешливо покосившись на него из-под длинной пряди, упавшей на лицо, ухмыльнулся и жестом велел Ратше подавать следующую чушку. Колун тупо врезался в вязь берёзы… и застрял, впервые за всё утро не сумев пересилить сучок.

-И правда – хватит! – тяжело дыша, сказал князь. – Мирон, иди к Сувору. Пусть велит собирать стол!

Мирон, обрадованный и потому – быстрый необычно, умчался немедля. Ратша немедленно прицепился к князю, чтобы тот дал ему немного поколоть…

Посмеиваясь, тот дал… Личный колун Лютень весил почти полпуда и для мальчишка был неподъёмен. На что уж Ратша старался, а всё равно поднятый над головой отрока колун потянул его назад и мальчишка грохнулся бы, если б не князь. Тот успел и Ратшу подхватить, и колун – у самой земли.

-Прости, княже! – севшим голосом прошептал опозоренный меченоша.

Князь, ласково улыбнувшись, потрепал мальчика по единственному хохолку волос на голове – непривычного для родянина чёрного цвета. Впрочем, номадская кровь матери меченоши вообще оставила много следов – и карим цветом глаз, и более смуглой, нежели у остальных мальчишек кожей… И вот этой кровной привязанностью к князю! Горяч был мальчишка, хрупок для своего возраста… А лучше него меченоши было не сыскать. Лютень и не искал, спокойный за следующие три года. Потом настанет пора опоясывать юнца настоящим, турьей кожи поясом. И жаль бы расставаться, а пора отрочества канет в лету окончательно!

Задумчивый взгляд князя вдруг прояснился, он широко, от всей души улыбнулся и, шагнув вперёд, широко распахнул руки. Обернувшийся Ратша увидел, как у ворот спешивается десяток дружинников а уже во дворе двое челядинов ведут к коновязи огненно-рыжую номадерскую кобылку. Молнию княжны Умилы.

-Умила! – громогласно позвал сестру князь. – Куда ездила спозаранку? Уж не в Холмград?

Дружинники засмеялись – кто в голос, кто тихонько, больше про себя, красавица – нежная и хрупкая внешне Умила порозовела ликом.

-Тебе бы всё шутить, братец! – даже голос её больше походил на звон серебряного колокольчика а когда шла – казалось что летит по воздуху, порхает бабочкой. – До Холмграда почитай сорок вёрст! Это только ты на своём Снеге одолеть сможешь! Да и что я там забыла?

-Ну, тебя по крайней мере там не забывают! – рассмеялся Лютень, никогда не упускавший случая поддеть любимую сестрёнку. – Некоторые…

Упоминание про сотника княжеской тысячи Ярослава, лихого молодца, давно присохшего сердцем к княжне, заставило Умилу покраснеть ещё больше. Хотя казалось – больше некуда.

-Полно тебе, братец! – ласковым голосом, в котором, впрочем, проскользнули булатные нотки, сказала княжна. И так взглянула изумрудными глазами в глаза брату, что тот и впрямь смутился. И чего это он с утра…

Спасительно прозвучал тихий, сипловатый голос Сувора:

-Княже, стол накрыт!

Лютень как всегда стеснённо, стараясь не смотреть на своего дворского, шагнул к терему. Сувор, смущённый смущением господина, тихонько вздохнул. Что ж поделаешь, если он – укор безумной храбрости молодого князя? По его неосторожности сотня Сувора пошла вперёд по неразведанной лощине. Значит, по его вине Сувор, сражавшийся в заслоне, потерял левую руку по локоть и украсил свой резкий профиль уродливым шрамом от норлингского меча…

-Сувор! – уже взбежав на крыльцо, обернулся вдруг князь. – Пойдём, поснидаем вместе. Ты мне нужен!

Пересилил себя, молодец…

Вообще-то приглашение за княжеский стол, испокон веку – награда и поощрение. Но Сувора эта награда не порадовала. Князь давил в себе свою нелюбовь к дворскому – понятно но не слишком приятно…

А стол был накрыт так, как любил поутру Лютень – совсем немного еды, всё больше огурчики да капустка. Ни капли вина или пива – квас да морс. И так – всегда. Князь предпочитал проводить день на свежую голову.

Сувор поначалу замер за левым плечом князя – на своём обычном, когда не было Думы, месте. Лютень резко обернулся и так глянул, что дворского этим взглядом унесло. И принесло на скамью подле князя. И пока Сувор не сел, князь за еду, скромную не по-княжески, не принялся.

-Княже… - начал было Сувор, но теперь Лютень был занят едой, ел с молодым аппетитом, который буквально переполнял его и прерывать его трапезу не стоило. Пришлось ждать, да ещё и самому давиться едой под тяжёлым взглядом князя.

-Вот! – удовлетворённо сказал тот, придирчиво выбрав и аппетитно вгрызшись зубами в крепкий, ядрёный огурчик. Свеженький, малосольный…

-Что, княже? – растерянно спросил Сувор.