Сожжение упырей в с. Нагуевичах в 1831 г. - Иван Франко

В одной корреспонденции из с. Завадки турчанского округа (Червоная Русь, 1890, № 28), где рассказывалось о действиях местного „ворожбыта“ Левицкого, приведены были указываемые этим ворожбитом следующие лечебные средства против „потынання“ упырей: когда „взяв лекше“, следует взять земли с могилы упыря, развести ее водой, умыть больного и дать ему напиться этой воды; если „втяв тяжше“, нужно разрыть могилу, наскубть из трупа волос и подкурить ими больного; когда же „втяв смертельно“ необходимо обернуть упыря в гробу, оскубть у него все волосы и кроме того изрубить труп в куски. В корреспонденции далее рассказано было о профанации мертвеца, произведенной по этому рецепту и о начатом по этому поводу судебном следствии. Подобных случаев профанации мертвецов ежегодно случается по нескольку в разных округах Галиции – неоспоримое доказательство того, что вера в упырей сильно распространена и живуча среди галицко-русского населения.

О ночном хождении упырей в Нагуевичах существует множество рассказов, и редко вы встретите мужика постарше, который бы ни разу не видал на своем веку какого нибудь „ходящего“ покойника. Чтобы предохранить себя от посещений упыря, жильцы той хаты, в которую он „впронадытся“, должны осыпать свое хозяйство „святовечирным хруставцем“; т. е. маком самосейкой, который в сочельник лежал на столе, где ужинали. Через круг этого „хруставця“ упырь не посмеет переступить и будет несколько ночей с ужасным воем и стоном ходить кругом да около, пока совсем не уйдет.

Чтобы сделать упыря совершенно безвредным, нужно разрыть его могилу, открыть гроб, отрубить мертвецу голову и положить ее у него между ног, тело же обернуть грудью вниз и прибить к земле осиновым колом. Мне рассказывали, что в Нагуевичах когда то разрыли могилу такого упыря и, открывши гроб, нашли мертвеца, который лежал на боку, подперши голову рукой, и курил трубку. Обыкновенно вырытый труп упыря оказывается неразложившимся, с отросшими волосами и ногтями.

Что упыри могут вредить не только людям, но и скоту, в этом, кроме нижеследующего рассказа, убеждает нас одно место из пастырского послания буковинского православного епископа Даниила от декабря 1790 г.[1], направленного против верования в упырей.

Вот что пишет благочестивый епископ по этому поводу: „С великим жалением уразумели (мы), яко обретаются между вами таковии люде безумнии и слабии в вере христианской, а найпаче совсем отвращенни от праваго ума и истины, котории своим невежеством дерзают разсуждать и говорить, яко телеса некоторых людей мертвых имеют силу умертвлять скоты ваши, которим телесам и имя выдумали, си есть нарекли их „видмы“ или „опире“, о чем мы весьма трепещем, что до такового падения веры и познания истини достигли християне нашея (sic вм. наши) и еще во упрамстве пребивают и истинного научения священного писания не послушают, но внимают басням и стезям развратительным“. Следует поучение о теле человеческом, как Божьем создании, после чего говорится далее: „По смерти человека душа идет во дворы определенния от Бога, и тело положше в землю без нечувственно остает такожде до воскресения мертвых, то потом как утерпляют скоти ваша? Как не срамно? Как смеют таковии говорить и оставатися в своем дурачестве, сиесть разсуждать, яко мертвии суть видмы или просто рещи опире и в нощи исходят от гробов и умертвляют скоти вашия“.

II

Ужасная эпидемия – холера, которая постигла всю Европу в 1831 и 1832 гг., не преминула навестить и Галицию. По правительственным исчислениям холера в это время появилась в 3608 местностях, с населением в 3,143,235 чел., из которых заболело 255,774, а умерло 96,081. Местностей, которых не коснулась эпидемия, было 2807 с 1,307,940 жителями. По этим же исчислениям самый больший процент заболевших холерой был в округах стрыйском и самборском, где заболело 12% всех жителей, между тем как число заболевших во всей Галиции составляло 6% всех жителей. Процент смертности был еще более значительный: во всей Галиции средним числом на 100 заболевших холерой умирало 38, во Львове 52, в округе тарновском 46, в стрыйском и самборском, кажется, тоже не менее 40[2].

Неудивительно поэтому, что такое страшное бедствие, постигшее наш народ, должно было глубоко потрясти все его моральное существо и моментально пробудить к жизни разные темные силы, дремлющие, но не исчезнувшие в глубине души народной. Суеверный страх перед упырями бесспорно принадлежал к таким темным силам, и вот в самый разгар эпидемии страх этот доводит народ до ужасной расправы – сожжения нескольких человек.

Об этом факте мы встретили в печати только одно упоминание, находящееся в записках иеромонаха Илии-Эмилиана Коссака, василианина, напечатанных в „Слове“ 1880 г., № 106. И. Э. Коссак происходил из мещанской семьи города Дрогобыча, отстоящего верст на 10 от Нагуевич, и летом 1831 г. возвращался из Вены, где только что кончил курс богословия. Вот его рассказ, в котором я позволил себе только исправить язык. „Выезжая из Нагуевич, большого казенного села, я увидел большое пожарище, покрытое пеплом. Желая узнать причину этого необыкновенного явления, я спросил человека, отворявшего мне ворота вблизи его хаты, что значит такое громадное пожарище среди села на выгоне. На это он совершенно хладнокровно ответил мне:

– Туткы упырив палылы.

– Яких упырив? спрашиваю.

– А що людей пидтыналы.

– Колы?

– А в холеру.

Услышав это, я еще раз взглянул на пожарище. Мороз подрал у меня по коже, но не показывая вида, говорю ему далее:

– Що вы, чоловиче кажете? Чи то може буты?

– А таки було.

– Та як вы моглы пизнаты, хто упыр?

– А був тут у сели, – рассказывает с наивным суеверием человек, – такый хлопець; той ходыв вид хаты до хаты та по волоссю на грудях пизнавав упырив. Тых зараз бралы и тут на пастивныку терновым огнем палылы.

Дальше я расспрашивал, не запрещал ли им кто нибудь этого богомерзкого дела, старшина или священник?

– Та ни, – отвечал мужик, – пип сам помер на холеру (это был о. Витошинский), а вийт хоть бы був и хотив забороныты, то громада була бы не послухала.

– А тым, що пидпалювалы, – спрашиваю, – ничого за то не було?

– Та як бы не було? Зараз зихала з Самбора комисия, та килькадесять хлопив забрала до криминалу, бож то не мало людей и то добрых господарив, на стосах попалылы.

Поблагодарив его за пропуск, я пустился дальше в путь, размышляя с неизреченным ужасом о том, что я узнал. В ближайшем селе – Ясенице Сольной, я опять расспрашивал встречного человека о том, что слышно, не сожигали ли и них упырей.