История выигрыша - Владимир Асоргин

– А что ты вообще был так зациклен на деньгах в детстве? Лично я прекрасно без них обходился, – спросил Сотников, заинтригованный откровениями приятеля. – Зачем они вообще тебе были нужны? Ты был сыт, одет. Что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить юность?

– Как это зачем? На них можно было что-то купить. Свое. На свой вкус и интерес. На них можно купить все! Начиная от мороженого и заканчивая островом в прибрежных водах Атлантики. На них можно купить власть над людьми, а это наиболее ценная покупка. На них можно купить любую женщину. На них можно купить роскошную жизнь! Короче, все!

– В какой-то мере ты прав. Но все-таки не все. Женщину купить можно. Но нельзя купить ее любовь. Я имею в виду настоящую любовь, не продажную.

– Нет настоящей любви! Ты что, до сих пор этого не понял? Любовь всегда продажна, начиная с вокзальных проституток, заканчивая добропорядочными женщинами, любовь которых иссякает по мере истощения кошелька избранника, будь то супруга с нажитыми вместе детьми и имуществом или давняя подруга. При этом жены кидают своих мужей не просто так, они еще успевают оторвать солидный куш, нутром чувствуя момент, когда нужно разводиться, пока у мужа еще есть какие-то деньги на счету. Вспомни моих трех жен. Какая была любовь! Особенно отличилась в этом плане третья. Она меня обобрала как липку! Это была последняя неудача в бизнесе, когда я начал терять все. Она почувствовала ситуацию, быстро со мной развелась и оторвала половину того, что у меня оставалось. Сейчас живет безбедно, даже несколько раз звонила, интимно ворковала в трубку: мол, сожалею о нашем разводе, мол, ты не был чуток ко мне, вечно где-то пропадал… Видимо, у нее заканчиваются деньги. Даже если бы я сошелся с ней вновь, ничего бы не получилось. Не смог бы я вторично полюбить ту, которую однажды действительно разлюбил. Любовь… Что это за слово такое? Не родился еще человек, который мог бы толком объяснить, что это за чувство. Так, жалкие потуги… Вожделение, безумная страсть, постель, жаркие клятвы… Вопрос, возникающий после жарких ночей в голове каждой современной женщины в наш век тотального прагматизма: а что я с этого буду иметь?

– Но… – попытался вставить слово Сотников. – Было же ведь.

– Никаких «но»! Я еще не закончил! – Было видно, что Макса эта тема здорово зацепила. Одним глотком он осушил полную рюмку коньяка и тут же наполнил вновь. Повертев ее в руках, он сделал маленький глоток и произнес: – А где наши девочки?

Вопрос прозвучал явно не в тему разговора. Сотников терпеливо ждал. Максим, неторопливо закурив сигару, сделал несколько глубоких затяжек, завернулся в халат и, казалось, задремал. Через пару минут открыв глаза, он продолжил. Видно было, что ему не очень хотелось развивать эту тему, но, будучи прирожденным спорщиком, сдаваться он тоже не собирался. Сотников же, хорошо зная своего приятеля, ждал продолжения.

– Так вот, на чем я остановился? На прагматизме современных женщин? На так называемой любви? Как вообще я могу разговаривать на эту тему с идеалистом? С человеком, напичканным Петраркой, историей любви Тристана и Изольды, Маргариты с ее Мастером? А может, вспомним Грушеньку из Карамазовых? Или Джульетту с Ромео шекспировских вспомним? Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел. Я не знаю, почему все мои жены меня оставляли. Никогда не считал себя глупцом. Ведь их всех я действительно поначалу любил, или это всего лишь казалось? Ведь не всякий человек, познавший глубины своего ума, познал глубины своего сердца. Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой. Не знаю… Может, я проявлял, особенно на закате своей «брачной карьеры», слабость характера? А это, как известно, единственный недостаток, который невозможно исправить. Помню, как я по-настоящему горевал после своего второго развода. Тогда я был уверен, что по-настоящему влюблен, а чем сильнее мы любим женщину, тем больше склонны ее ненавидеть, что со мной и случилось. Я даже толком и не разобрался, какое из этих двух чувств доминировало. Поначалу все было просто прекрасно, как у всех людей, почувствовавших неодолимое влечение друг к другу. Мы возносили до небес достоинства друг друга. Потом я начал понимать, что мы это делаем лишь затем, чтобы услышать похвалу в свой адрес. Потом настала полоса, когда, поначалу вкрадчиво, я начал думать, что вполне мог бы обходиться без нее… Но тот, кто думает, что может обходиться без других, очень ошибается; а тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается еще больше. По этой схеме все и вышло. Я стал пристальней вглядываться в нее и в итоге обнаружил целый букет недостатков, с которыми поначалу с легкостью мирился, ведь одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу… Я, часом, не достал тебя своей доморощенной философией?

Максим повернулся к другу. Видно было, что тот слушает его с живейшим интересом. Небосклон давно уже покинуло дневное светило, уступив место царице ночи луне. Природа замерла. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветра. Воспетая поэтами лунная дорожка уходила до самого горизонта. Была полная тишина, нарушаемая лишь слабым всплеском прибрежной волны. Оба некоторое время молчали, попивая мелкими глотками коньяк и наполняя веранду ароматом дорогих гаванских сигар. Изредка дорогу вокруг особняка освещали фары проносившихся машин. Сотникову на мгновение показалось, что его друг хочет сострадания, при этом Сергей прекрасно знал, что Макс – типичный человек настроения и завтра с хохотом будет утверждать, что на него всего лишь нашла блажь и что вообще ничего подобного он не говорил, ведь чаще всего сострадание – это способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас. Мы помогаем людям, чтобы они в свою очередь помогли нам. Таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе. Сотников, поймав себя на мысли, что в своих рассуждениях Макс зашел слишком далеко, нарушил молчание первым:

– Любопытные вещи ты мне рассказал. Твоя история – да, весомый аргумент. Ну а как ты воткнешь в свою теорию о безоговорочно продажной любви тех же жен декабристов – да, тех самых декабристов, которые, пнув сапогом спящего Герцена, объявили начало смуте, приведшей Россию к гибели? Речь не о них, а об их женах. Как они, нагруженные под завязку скарбом, двинулись вслед за своими мужьями, прекрасно зная о лишениях, которые их ждут впереди? Это ли не истинная любовь? Состраданию здесь не место!

– Бла-бла-бла! Все твои жертвы истинной любви – всего лишь литературные герои, выдуманные персонажи. И вообще, много ли в мировой литературе положительных примеров? Я, конечно же, не одолел столько классики, как ты, но прочел немало, уж поверь. И кроме булгаковского Иешуа, «идиота» князя Мышкина и Алеши Карамазова никого что-то не припомню. И заметь, все мужчины. А из женщин… Ну, скажем, Наташа Ростова, героини Жорж Санд, Шарлотты Бронте и почти все «тургеневские девушки». Как-то мало их. В книге можно написать что угодно! Человечество во все века с трепетом относилось к любви, поэтому о ней писали так напыщенно. Да, декабристы с их верными женами, променявшими безбедную жизнь на поселение в Сибири, не литература – реальность. Но это было почти два века назад. И это был особый сорт людей – дворяне, их состояния приумножались из поколения в поколение, они действительно не думали о деньгах, и их браки в полном смысле заключались на небесах. В те времена была совсем иная мораль. O tempоra! O mores! Я сейчас говорю о другом, о поколениях, духовно искалеченных советской властью. За эти семьдесят лет генофонд страны был практически уничтожен. Кто успел – уехал, остальные сгнили в лагерях. Когда рухнула Берлинская стена, а затем Ельцин подарил стране свободу, все возликовали: ура, мол. Но никто толком и не знал, что с ней, со свободой, делать. Появились огромные деньги у наиболее наглых и предприимчивых, например, у меня. – Макс осклабился и тут же продолжил. – Да и у тебя тоже. Все бросились наверстывать упущенное. Сначала это было смешно, сам помнишь. Малиновые пиджаки, «голды» на шее толщиной с палец, автоматная стрельба в центре города, крутые тачки, поездки по Европам, о которых в прессе было стыдно читать… Знаю, Серега, что ничего нового я тебе не рассказал, все было на твоих глазах.

Но думается мне, что именно в те годы и появилось в женских умах, да и не только в женских, это отвратительное понятие – прагматизм. Женщины, как истинные хозяйки нашей планеты, сразу же смекнули, что происходит. Мужики, как правило, смотрят на небо, считая звезды, а женщины – под ноги. Новоявленные нувориши внезапно богатели и так же внезапно теряли свои миллионы. Красивые и предприимчивые представительницы прекрасного пола в мгновение ока оказались в постелях самых успешных из них. К хорошему ведь очень быстро привыкаешь. Они быстро и уверенно заняли место возле прилавков эксклюзивных европейских бутиков. Пресловутые «Шанель №5», о которых советские женщины говорили с придыханием, вошли в нецензурный сленг «новорусских» школьниц.