Консорт (ЛП) - Линде К. А.

– Что делать? – прошептала Бенетта.

– Мы будем пытаться, – сказала Малиса, сжав руку сестры. – Но пока будем играть свои роли.

– Ты хочешь, чтобы мы были богами?

– Разве это не очевидно, Бенни?

Бенетта вскинула бровь.

– Мы – Дома, первые на этой земле, и Дома всегда были богами. Теперь наш черед править.

1

Клетка

Тьма.

Размытая. Зернистая.

– …исполнять!

Сирена уже слышала этот голос. Когда–то. Давно.

Но, когда она попыталась ухватиться за него, понять, он улетел, будто бабочка.

– Ей нужно больше. Слышите?

Больше.

Нет, ей не нужно больше. Ей хватило.

Она пыталась открыть глаза, но не вышло. Она ничего не ощущала. Ни боли. Ни контроля. Ни сил. Все отсутствовало. Были только тени и ничего вместо тела. Будто его и не было.

Дверь скрипнула. Железо задело утоптанную землю. Звук терзал ее, но она не могла понять, откуда он. Разум когда–то был бездонным. Теперь он был из черных глубин, дыма и пустоты.

– Переверни ее, – прохрипел незнакомый голос.

– Создательница, она плохо выглядит.

– Ее сложно кормить, когда ты так ее держишь.

– Мы должны. Ты не знаешь, что она может.

– Что тогда делать? Как ее заставить стоять на суде, когда она такая?

– Отойди, – прорычал голос.

Он гремел, будто молот по стеклу.

– Да, капитан.

Сирена ухватилась за слово. Капитан. Она знала капитана. Знала такого. Картинка стала целой. Первая картинка, которую она увидела. Лицо. Красивое. Сильная челюсть, светлые волосы, падающие на темные глаза, идеальные губы, улыбка.

Дин.

Сердце разбилось от воспоминаний. Она любила его. Кольцо на ее пальце. Его ладони на ее коже. Напрасные обещания.

Принц Дин Эллисон из Элейзии. Осиротевший принц. Он остался с сестрами. Его родители… были мертвы.

Убиты. Она пыталась оградить себя от этого. Но не убийцей. Ее подругой. Мэлией Далмер. Ее первой подругой при дворе в Бьерне. В месте, которое она уже не увидит. Потому что Мэлия убила их. Зарезала короля и королеву Элейзии во сне.

Сирена захрипела, чувства хлынули в нее. Боль. Обжигающая боль. Не физическая. Эмоциональная. Боль, вина, раскаяние и горе.

– Она просыпается. Скорее!

– Она не может просыпаться. Последняя доза вырубила бы взрослого мужчину на неделю!

– Она не простой человек.

– Дин, – прохрипела Сирена, выдавливая слово.

Тяжелые ладони прижали ее плечи к земле. Она не могла двигаться. Она могла думать, выдавила слово, но остальное было парализованным. Голова болела у основания черепа и за глазами, словно могла треснуть.

Кто–то зажал пальцами ее нос.

– Выпей это, – сказал другой голос.

Не Дин.

Он молчал, хоть она позвала.

«Как он мог ответить?» – она подозревалась в организации убийства его родителей. Когда он доверял ей. И его мир разбился. Даже если она не знала о действиях Мэлии… она привела Мэлию в столицу Элейзии. Она привела Компаньонов на их земли впервые за годы запрета, принесла с этим смерть.

Жидкость потекла в ее рот, она сглотнула, чтобы не захлебнуться. Она подавилась, кашляла, но он не прекратил, пока она не выпила все. А потом он отпустил ее.

Она пыталась двигаться. Пыталась думать. Ухватиться за ускользающие воспоминания. Но то, о чем она думала до этого, и горе, ударившее ее по груди, рассеивались.

Она даже горевала мгновение, что теряла разум. А потом обрадовалась, что боль утихла… и мир пропал. Потому что часть нее не хотела жить в нем.

* * *

Солнце.

Маленький лучик.

Сирена ощущала его кожей, яркий свет, как маяк на море. Он согревал ее лицо. Прогонял тьму, звал ее.

Свет.

Не отсутствие тьмы, а ее товарищ. Они всегда держались друг за друга пару секунд каждого дня. Преследовали друг друга. Играли. Без одного… разве можно было оценить другого?

Сирена стряхнула тьму, как одеяло. Она убрала ее с глаз, лица, тела, добралась до ног, ощутила, как с нее пропадает груз. Хоть ее сердце оставалось тяжелым, она уже не была будто под водой. Она, наверное, пылала до этого лихорадкой, ведь кожа была липкой. Шея была мокрой от пота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она медленно открыла утомленные глаза, посмотрела на луч света, падающий в ее темницу. Ее зрачок стал точкой. Тепло наполнило ее, и она пила его, пока оно не наполнило ее до краев.

Хватит.

Ей хватало.

Она не хотела ощущать себя такой слабой снова. Чтобы хоть раз ее сделали ничем. Чтобы ей пришлось пробиваться к разуму.

Даже если она уже не знала, где верх, а где низ, где ее сердце, или что ждет впереди, она знала, что не была слабой. Никогда не была слабой. И не будет.

И Дин совершил ужасную ошибку, поверив, что она такая. Так поставив ее на колени.

Ей не нравилась дрожь, с которой она приподнялась на локте и вдохнула. Еще раз. Она была живой. Пока важно было только это. Они не убили ее без суда, как Мэлию. Но… преступления Мэлии были видны. На ее руках была кровь.

Сирена закрыла глаза и сжалась.

Кровь. Создательница. Кровь.

«Как я могла это допустить? Как не увидела, что хотела сделать подруга?» – она видела, как легко Мэлия держала меч, но решила, что ее родители–стражи так ее обучили. Мэлия это не подтверждала и не отрицала. Она видела, как Мэлия сливалась с толпой, и никто ее не помнил, но Сирена думала, что у людей проблемы с памятью. Она должна была видеть пыл, скрытый в робкой девушке, что была ее другом. Должна была угадать обман. Убийцу, затаившегося посреди них.

Она поежилась от мысли и отодвинула ее. Она не могла пока все обдумать. Сирена медленно села, прижалась спиной к каменной стене и огляделась.

Она была в темнице. Одна. Ее отключили и опоили, чтобы она не получила доступ к магии. Она не должна была проснуться. Это она понимала.

Она смутно помнила, как человек говорил, что ей давали сильную дозу. Снотворное, наверное.

«Но чем меня опоили? Что могло отрезать меня от сил… от себя?».

Вопрос для другого раза. Ей нужно было сначала узнать, как давно она была тут, и как выбраться. Не очень долго, или она уже стояла бы на суде… или была бы убита. Двор Элейзии решит, что ее нужно убить.

Суженая принца за день оказалась предателем. Шум, суета, огонь, камни. Она уже не была их милой будущей принцессой, как было днем.

«Так почему я еще тут? Дин».

Она подавила мысль. Нет. Дин не спасет ее. Его взгляд. Вряд ли Дину было дело до того, лишится ли она головы.

Но она ощущала вес на пальце.

«Почему он не снял кольцо?» – камень сиял в луче света. Если ему было плевать на ее жизнь, кольцо должно было пропасть. Но она не знала ответ на этот вопрос. И на другие вопросы.

Сирена провела дрожащими пальцами по волосам, пытаясь придать себе прежний вид гордой и благородной девушки, которая могла призвать ураган, чтобы побыть с любимым, и остановить, чтобы спасти его. Ее кусочек отломился, пока она лежала на полу темницы.

Любовь была глупой и слабой.

Любовь была разрушением.

Любовь губила.

Гордость, честь, власть, контроль. Это нужно было взращивать в себе. Ради этого стоило жить и умирать.

Теперь она знала. В этот раз все будет иначе.

2

Сосуд

Сирена услышала топот сапогов, спускающихся по пыльному коридору к ее темнице. Ключи звякали о ногу мужчины. Но она ощутила свежий запах – мыло и сандал. Этот запах она помнила. Дин.

«Он идет, чтобы подавить меня или чтобы увести?».

Она поспешила встать, прислонилась к стене напротив. Она убирала песок и грязь из–под ногтей, изображая спокойствие.

Когда Дин добрался до ее двери, он вздрогнул, увидев ее стоящей и в сознании. Она не подняла голову, видела его краем глаза. Он осунулся, выглядел изможденно. Хоть он был чистым, его одежда была мятой. Грязь покрывала сапоги. Он не расслаблялся после смерти родителей. Если бы она не злилась, пожалела бы его. Но она ничего не ощущала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})