А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы - Рик Рентон

и зайти с разных сторон. Мне нужно было совсем в другую сторону. Расстояние между нами благополучно увеличивалось. Отступление состоялось успе...

— У-а-а-а-г-х... — Внезапно прямо ко мне сквозь кусты ломанулся какой-то тощий жора. Женщина. Цепляясь истлевшей одеждой и длинными спутанными волосами за сучья, она с громким треском продиралась сквозь заросли, уставив расфокусированные глаза прямо на меня.

— Чёрт... — Скинув с плеча рюкзак, я быстро нашёл причину такого повышенного внимания к моей персоне со стороны женского пола. Выстрел вожака не только прикончил новобранца, но и продырявил край ранца. Вокруг дырки уже натекло масляное пятно. И даже сквозь ткань маски я почувствовал аппетитный запах копчёной кильки.

Вжикнув молнией, смог быстро убедиться, что в масле перепачкалось уже всё содержимое. Целая куча пыльных консервов, три бутылки алкоголя... Водка, виски и ликёр. Ну твою ж мать...

— Зырь! Он вон там, походу! В кустах! — Возня вечноголодной твари, конечно же, привлекла ненужное внимание. - Жора за ним чешет!

— Вот дамочка, это вам понравится больше... — Бутылка сладкого «бабоукладывателя» перелетела через жору и разбилась на тротуаре позади неё.

Заражённая остановилась, повела носом и начала торопливо продираться обратно. Сильный запах кофейного ликёра манил её гораздо сильнее, чем шпроты. Вдобавок, из-за угла многоэтажки вышла ещё пара бродяг и тоже торопливо побежала к ароматным осколкам шаткой трусцой. Ещё один жора вышел из-за припаркованных машин. Между мной и преследователями быстро образовалась целая толпа голодных одиночек, жадно облизывающих асфальт. Похрустывая сладкими осколками, жоры достаточно хорошо отвлекли внимание шмелей от того, как я перескочил с газона за ряд брошенных машин. И, засев за одной из них, снял с плеча арбалет.

Пока я добавлял болты в кассету, пацаны крадучись обошли жорское пиршество. И довольно быстро обнаружили брошенный рюкзак и рассыпанные банки.

— Убёг налегке, сука! — Расчёт сработал. Заметив добычу, голодные дети мигом позабыли про преследование. И первый из них тут же захрипел, поймав болт в шею. Щелчок рычага, перезарядка — и вторая стрела вонзилась другому растерянному пацану в живот, войдя в район печени по самое оперение. Согнувшись, шмель принялся сипло ловить ртом воздух.

Оставшись в одиночестве, плечистый паренёк в чёрно-красной мотоциклетной куртке поднял перед собой биту. И хмуро уставился на меня, когда я вышел из-за машины, убирая арбалет обратно за плечо.

— Ну давай, подходи, урод... Ща я тебе ебальник-то вскрою...

Смотри-ка, не трусит... И довольно ловко крутит своей шипастой палкой, крадучись передвигаясь вбок на полусогнутых...

Склонив голову на бок, я хмыкнул и, вытащив из-за спины пистолет, выстрелил в него «от пуза», не целясь. Классика...

— Сук-ка... — Упав на колени, пацан выронил биту и зажал рану в груди. — А-кха...

Кашлянув кровью, он потянулся за битой обратно, но тут же получил пинок прямо в лицо и затих.

Вытаскивая болты, я обнаружил, что шмель с раной в животе всё ещё жив:

— Не... Не надо... — Заметив в моих руках нож, он в ужасе распахнул глаза.

— Я смотрю, у тебя уже две ленты... С весны со шмелями тусишь.

— Н-не... Д-да... — Кажется, он так и не решил, что именно может его сейчас спасти — правда или ложь.

— Значит должен знать, почему я вашего брата никогда не жалею.

— Но... Я не при делах... Это же не я... — Парень, кажется натурально обмочился. — Я там не был!

— А мне насрать. Вам всем тогда очень весело было... И тем, кто насиловал. И тем, кто в очереди стоял. И тем, кто слушал потом хвастливые рассказы. Я до всех доберусь. Вы у меня ещё как следует похохочете. — Толкнув его в грудь, я поставил ботинок на горло и прижал нож к побледневшим губам. — Так что давай, тоже не грусти.

— Н-не-а-а-А-А-А!!! — Холодное лезвие прочертило на его побледневшем лице широкую «улыбку».

Поразмыслив секунду, пока вытирал нож, я всё-таки стянул с подстреленного шмеля его шикарную куртку. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Толстая защита на локтях и плечах. И на спине жёсткая вставка... Нужно будет потестить, какой она удар выдерживает. Не кевлар, конечно, но от ножа наверняка поможет при случае.

И, прежде чем уйти, выбрал из кучи банок одну, пока на них ещё не набросились жоры. Тщательно обтерев её о газонную траву и сырую землю, я добился вполне нейтрального запаха и сунул консервы во внутренний карман куртки. Не засыпать же теперь голодным.

Всё, пора валить. На шум скоро налетят ещё... Но до рассвета они меня здесь искать не начнут. Даже отмороженные шмели предпочитают по ночам сидеть взаперти в своих гнёздах. С ночными жорами шутки плохи... Даже мои.

Хнычущий пацан с разрезанными щеками должен был заметить, как я ухожу в сторону МКАДа. Значит, как только зайду за угол, вернусь дворами в противоположном направлении. И заночую на крыше какой-нибудь высотки на Дубравной. Дома возле метро были обысканы в первую очередь. И вряд ли туда сейчас полезет кто-то случайный. Да и вообще, с тех пор как ночные жоры полезли наружу, мало кто предпочитает ночевать возле метро. А утром пусть эти ублюдки ищут меня в стороне кольцевой трассы хоть до посинения.

К вечеру во дворах уже никого не встретишь, кроме случайных одиноких жор. Все выжившие спешат в укрытие, как только солнце начинает скрываться за горизонтом. Да и встречные одиночки слишком хорошо знают, как выглядит моя улыбчивая маска. И чем грозит встреча с ней. Даже если заметят раньше, чем я их — всегда предпочитают затихариться. А группы, подобные той, что стали жертвами моей сегодняшней охоты, обычно ведут себя слишком шумно. В мёртвом городе, где больше не работает ни одна машина, их всегда слышно издалека.

В выбранном подъезде было тихо и пахло сыростью. Ну, вперёд. Всего двадцать четыре этажа — и я смогу насладиться скромным рыбным ужином с видом на летний закат.

Одышка началась в районе пятнадцатого этажа. Слишком мало ел в последнее время... Пыхтеть начал, как паровоз... Собственных шагов не слышу... Надо передохнуть...

Опустившись на ступеньки, я перевёл дух. Но пыхтение не стихло. Более того, из-за приоткрытой двери ближайшего тамбура послышалась какая-то возня и сдавленные стоны. Я слишком хорошо знал, при каких обстоятельствах девчонки вот так напряжённо кряхтят и скулят...

Вскочив, я вытащил нож, прокрался за дверь и шагнул в открытую квартиру, из которой долетали эти звуки.

Но нет. Картины очередного изнасилования я там