Не может быть - tanasa

бокала между пальцами, директор аккуратно обхватила ладонью его широкую часть.

«Какие красивые пальцы. Как у музыканта… Хотя тётя Лида – пианистка, а руки другие. Нет, эти просто… благородные, нет, породистые. Завораживают. Как пить хочется. Совсем в горле пересохло», – мысли как безумные метались в голове Анны Николаевны.

– Держите, – протянули ей бокал.

Словно под гипнозом, она глотнула содержимое и сразу же закашлялась. Из глаз брызнули слёзы.

– Ох! Поперхнулись?! Я сейчас постучу по спине, – Елена Владимировна бросилась на помощь.

– Нет-нет. Всё в порядке. Я просто впервые пью такой сильный алкоголь. Мне бы воды – запить.

– А воды-то как раз и нет, – Елена Владимировна развела руками.

– Ничего. Уже лучше. – Анна Николаевна сняла очки и приложила руки к щекам. – Я в своей жизни ничего крепче кагора не пила, и сейчас так жарко стало, – она сконфуженно посмотрела на директоршу.

– У вас невероятно красивые глаза! Как небо – такая синева… Не оторваться, – прошептала та.

Глава 3

Слежу со жгучим интересом за многолетним давним боем.

Во мне воюют ангел с бесом, а я сочувствую обоим. И. Губерман

В душе каждого взрослого живёт ребёнок. Зачастую именно он определяет уровень счастья индивидуума. Некоторые же, как например, Анна Николаевна, служат пристанищем для двоих таких «деток». А поскольку именно они определяют её жизненный тонус, к этим «девочкам» стоит присмотреться.

Ребёнок первый – Аня-пионерка! Девочка из разряда отличниц, по причине плохого зрения сидящая за первой партой и внемлющая каждому учительскому слову. Две косички, туго заплетённые, школьная форма с накрахмаленным воротничком, спина прямая, рука, поднятая для ответа ровненькой стрелочкой под углом девяносто градусов, стоит на парте. Звеньевая, ответственная за сбор металлолома, макулатуры, тимуровскую работу и прочее. Музыкальная школа, кружок «Юный натуралист», углубленное изучение иностранных языков. Под звуки горна и барабанов бесстрашно марширует только вперёд. Голос зычный, привычный к декламации восторженно-патриотических стихов. Любимые поговорки: «Сделал дело-гуляй смело», «Делу время, а потехе час». Жизненный принцип: «Жить надо по совести, а не для удовольствия», «Семья – ячейка общества».

Ребёнок второй – Аня-Мата Хари. Смотрит на мир восторженными глазами. Радуется каждому дню. Кружится в танце, позабыв обо всем, отдавшись на волю телесной чувственности. Обожает читать о любви. Петь о любви. Мечтать о ней, наперекор воззваниям Ани-пионерки к чувству долга, совести и социальной необходимости.

– У вас таки-и-е чувственные губы… созданные, чтобы дарить поцелуи, – прошептала Елена Владимировна. Подалась к Анне Николаевне, проехав грудью по столешнице, чувствуя, как отрываются ступни от пола.

Заслышав эти слова, Аня-Мата Хари неуверенно вышла из темного закутка. Неужто ей не послышалось?! Зазвучала нежная мелодия, которая звала танцевать. На тоненьких, поднятых вверх руках, зазвенели браслеты…

– Стоять! – зычный голос заглушил музыку, – это что за непотребство! Как тебе не стыдно! Что о тебе общественность подумает?! А тётя Лида? А мама с папой, если бы были живы?

– Папа бы только поддержал! – тонкий, слабо протестующий голосок. – Он хотел, чтобы я была счастлива!

– И это, по-твоему, счастье?

Ани уставились на Елену Владимировну.

– Она очень красивая! Я всегда о такой мечтала, – Аня-Мата Хари сложила ладошки у груди, – У меня крылья выросли… Взлетаю!

– Я тебе взлечу! – с возмущением Аня-пионерка схватила свою извечную оппонентку за ногу и потянула вниз. – Вот они – последствия пьянства!

– Да ведь всего лишь глоточек выпила!

– А сколько тебе, убогой, надо? Дорога в пропасть начинается с первого шага! – изрекла нравоучительно Аня-отличница и отвернулась.

– Ты только посмотри, какие у неё красивые глаза! А какие длинные ресницы…

– Это тушь!

– А какая кожа… Нежная-нежная…

– Тональный крем, а губы красивые, потому что татуаж! – победно воскликнула Аня-пионерка и продолжила: – Как можно вообще восхищаться женщиной в таком плане?!

Женщины созданы для мужчин. Только так, и никак иначе! Все иные варианты – извращения.

– Привет, девочки!

Они обернулись на голос и увидели очень странное существо.

– А вы кто будете? – подозрительно оглядев вновь прибывшего, первой обрела дар речи Аня-пионерка. – Мы вас здесь раньше никогда не видели.

– Не дивно, – существо хохотнуло, – я вас тоже, – и, улыбнувшись, показало ряд изумрудных зубов.

– Позвольте представиться, Змий Зелёный, собственной персоной. – А вас как звать-величать?

– Я – Аня-Мата Хари. – Девочка с готовностью протянула руку.

– Очень приятно, – Змий Зелёный галантно наклонился и коснулся руки кончиком красного языка.

– Как щекотно, – Аня-Мата Хари смущенно захихикала.

– А как вас зовут, прекрасная незнакомка? – обратился он к Ане-отличнице.

Та смерила его сердитым взглядом.

– Я с незнакомцами не разговариваю! И тебе не советую! – обратилась к АнеМата Хари, а потом и вовсе отвернулась.

– Не обращайте внимания, – шепнула Змию Зелёному Аня-Мата Хари, – она хорошая, просто очень правильная.

– Понимаю, – Змий Зелёный кивнул головой. – А давайте потанцуем?

– А давайте! Обожаю танцевать! – Аня-Мата Хари в восторге захлопала в ладоши.

– И я! Особенно сиртаки! – осклабился Змий Зелёный. Взял Анины пальчики в когтистую лапу. – Ага! Бузуки вступает…

– Елена Владимировна, а можно мне ещё коньяку, пожалуйста? – Анна Николаевна протянула бокал.

– Ох, сейчас станцуем! – забил возбуждённо хвостом Змий.

Глава 4

– А может, не надо? – засомневалась Елена Владимировна.

– Надо, Федя, надо, – Анна Николаевна засмеялась и поставила бокал на стол.

– Какой чудесный смех! Я никогда раньше не слышала, как вы смеётесь! Совершенно другой человек.

– Да?! И какой же?

– Такой… такая красивая, – директор почувствовала, как зарделись щеки. «Господи! Что я несу! Что со мной?» – мелькнуло в сознании и исчезло.

Кто знает, как отреагировала бы на такие слова трезвая Анна Николаевна. Наверное, застыла бы изваянием, полыхая щеками, а может, убежала бы в ужасе или разразилась гневной тирадой…

Нетрезвая же, облизнув кончиком языка губы, подалась вперёд и выдохнула кокетливо:

– И что же во мне красивого?!

Аня-пионерка в ужасе закрыла глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать такого позора. Хотя, если честно, уши она прикрыла неплотно – пионеры очень любопытны.

– Всё! – с готовностью отозвалась Елена Владимировна.

– И даже веснушки?

Аня-отличница открыла уши. Веснушки были её больным местом.

– И даже веснушки! – улыбнулась директор. – Анечка! Можно к вам так обращаться?

– Конечно!

– Лена! Леночка, – попробовала слово на вкус Аня-Мата Хари, – какое чудесное имя!

– Неужели вам никто не говорил, что вы красавица? – директор недоверчиво смотрела на покрасневшую Анечку.

– Никто.

– И даже муж?

– Я не замужем.

– Не может быть! – отчего-то обрадовалась Елена Владимировна. – У меня гдето были конфеты, – она поспешила к книжным шкафам. – Вот! – победно потрясла коробкой. – Может, присядем на диван?

Аня села на самый краешек.

– Конфеты, кстати, тоже с коньяком, – директор опять засмеялась. – Угощайтесь, – протянула коробку и плюхнулась на диван. – Анечка, садитесь поудобнее, – похлопала ладонью возле себя.

– Так вы совсем никогда не были замужем? – вернулась к столь заинтересовавшей её теме. – Просто даже не верится. Такая красивая женщина и… одна? – полувопросительно посмотрела на Анну Николаевну.

Та сделала большой глоток коньяка. Громко выдохнула, словно перед прыжком в воду. – У меня нет мужчины, потому что мне нравятся женщины, – схватив конфету, принялась жевать.

Елена Владимировна застыла.

– А как вы относитесь к лесбиянкам? – Анна Николаевна решила идти ва-банк.

Аня-отличница шлёпнулась в обморок. Аня-Мата Хари и Змий Зелёный плясали сиртаки…

– Я…