Я проснулась в Риме - Елена Николаевна Ронина

Да, еще у нее есть ее Леля. Скорее не ее, а Ларисы. По легенде и домыслам самой Юли, Леля была подругой бабушки. Возможно, больше, чем подругой. В семье об этом говорить было не принято. В семье вообще о многом говорить было не принято. Откуда взялась Леля? И почему она, передвигающаяся на инвалидной коляске, живет так зажиточно? Как познакомились родители Юли и почему они практически не разговаривают друг с другом? Что случилось с бабушкой? И почему ее судьба тоже была раз и навсегда запрещена в упоминаниях?

Кто-то скажет, что это просто обычная московская семья, где люди вычеркивали друг друга, а не разбирались в проблемах, и никогда больше не возвращались к этой теме. Стало быть, так надо. Без рассуждений. Ну вот такая у тебя семья! Семью, как известно, не выбирают. Принимай, что есть.

Выбирают окружение. Тут уж ты хозяйка положения. И если не нравится – сама виновата. Юле не совсем не нравилось. Просто она порой горевала на заданную тему. Одна сплошная работа. Вот там все кипело! А после нее, грустными вечерами, не происходило ровным счетом ничего. Ведь это ее жизнь, а проходит она как у Полины Виардо. «Без страстей и страданий. И уныла, как ночной колпак». Кто сказал? Ее подруга по жизни Жорж Санд. Да. Книжка из детства. Юля не была писаной красавицей, поэтому долго Консуэло была ее героиней. Отсюда и Полина Виардо вошла в жизнь девушки, как пример женщины, которая сделала себя сама. Как хотела, так и жила. А все равно подруге со стороны казалось, что уныло.

И все же семья семьей, но важно, что происходило вокруг. Наконец-то люди начали поднимать головы. Страна пережила странные девяностые, многие тогда себя потеряли, правда, многие и обрели. Все запуталось, все изменилось. И нужно было выпутываться, находить концы, которые потеряли, приспосабливаться и начинать или все сначала, или просто сначала, как Юля. Да, она удивлялась, что каждый день глазированный сырок стоил по-разному, но трагедии в этом не видела. Страна стала другой. Но люди остались теми же. И праздники никто не отменял. И Новый год будет в обязательном порядке. Тот, который она всегда ждала с нетерпением. И встречать они его с сестрой Любой поедут к родителям. И непременно чокнутся шампанским, но перед этим напишут записки с желаниями, успеют поджечь, пепел бросить в бокалы и выпить. И все это нужно успеть сделать под бой курантов. И станет весело и смешно, и раз в году родители с улыбкой посмотрят друг на друга, и будет хохотать Люба, как когда-то в детстве, и Юля подумает – а все же хорошая у меня семья!

= 2 =

Юля завидовала тем, кто говорит, что у них один день похож на другой. Это точно не относилось к ее работе. Каждый день какая-то новая лихорадка. То груз потерялся, то посылку недоукомлектовали, то закон таможенный изменили. Все время что-то нужно было решать, придумывать и выходить из положения. Как говорил Главный: «Зачем я вас тут всех держу? Чтоб вы решали вопросы. Если мне их надо решать самому, я и зарплату вашу сам потрачу!» И ведь потратит. Главный был мужик суровый. Сказал – отрезал. Поэтому с дурацкими вопросами лучше к нему не соваться. Юля и не совалась. Как правило, докладывала уже о результате. А он тоже мог быть разным. Ведь она не волшебник.

– В сроки не укладываемся.

– То есть как?

– Груз задерживается на неделю.

– Это точно?

– Это абсолютно точно.

Главный понимал, что кричать и размахивать руками не нужно. Раз Муравьева сама пришла с докладом, стало быть, исправить ничего нельзя. Но и бо́льшей задержки не будет.

– Хорошо, я сам позвоню клиенту, попытаюсь разрулить конфликт.

И вот за это Юля Главного уважала. Да, она договаривалась с таможней, но хотя бы не нужно кланяться и извиняться перед клиентами.

Рабочий день начался как обычно. Телефон разрывался, таблицы заполнены наполовину. Работы океан, и его не назовешь Тихим. Еще и очередные неприятности сестры. Полночи уснуть не могла, проснулась с головной болью. Господи, ну почему у Любы вечно все не так? Бабе тридцатник, ума – ноль. Ну, это ладно, это потом. Юля любила свою работу. И за постоянную занятость мыслей тоже.

– Ой! Муравьева! Тебя Юрий Анатольевич искал! Прямо с самого утра!

Ирина скользнула по проходящей мимо Юле взглядом, не отрываясь от карманного зеркальца. Явно своим внешним видом девушка была совершенно удовлетворена. Впрочем, как всегда. Юля в душе слегка позавидовала. И даже не внешности или спокойствию, а такому абсолютному бездействию. Ничего не делает, и никто с нее ничего не требует. Умеют же люди устраиваться.

– Так сейчас же обед!

– Я думала, ты мимо меня в туалет пойдешь, я и передам. Нельзя же целый день терпеть! – Ира надула одну щеку и повернулась к зеркальцу немножко боком.

– Господи, а если там что-то важное?!

– Ну было бы важное, он бы уже дверь открыл и рявкнул.

– На туалет ты, кстати, зря рассчитывала. С этой таможней можно про все на свете забыть. – Юля попыталась не демонстрировать раздражение.

– Природу не обманешь! – глубокомысленно изрекла Ира. – Рано или поздно ты бы обязательно вспомнила.

Девица захлопнула зеркальце и развела руками. Действительно. Вот есть же люди с железными нервами. Это их секретарь Ира. Ну разве что вздохнет тяжело. И то исключительно из жалости к людям: какие они все бедные и непонятливые. А еще нервные. Нет, на Иру обижаться нельзя. У нее нужно учиться.

Главный начал с порога:

– О! Муравьева! Где тебя носит? Я тебя с утра ищу. – Юля решила не комментировать. – Про грузы не спрашиваю, раз молчишь, значит, вопросы решаются… – Юрий взял небольшую паузу, давая возможность сотруднице пожаловаться на ситуацию. Юля молча и заинтересованно смотрела на Главного. Ну, стало быть, можно продолжать дальше.

– Так, Муравьева, что у нас с корпоративом?

– А что бы вы хотели, Юрий Анатольевич? – Юля в этом году решила не проявлять инициативу. Не было ни времени, ни желания. В конце концов, свою зарплату она получает за работу логиста.

– Я бы хотел, чтоб он был, – ответил он немного с нажимом.

Понятно. Отвертеться не удастся. Главный привык, что за «елки» в этом доме отвечает Муравьева. Она про себя вздохнула. Попыталась красиво, как Ира.

– Так будет. У нас же каждый год что-то бывает. У вас есть какие-то конкретные идеи?

– А почему я должен за всех думать?

Ну надо