Я, пёс Барик - Франтишек Непил

Мой всегда берёт с собой меня. И я ни разу в жизни его не подвёл. На этот раз мы добрались до дубовой рощи и вдруг… Что вы думаете? Да!

Угадали! Пасётся на опушке мой олень. Втягивает носом воздух и щиплет травку. Как ни в чём не бывало. Тут мой хозяин приложил к плечу ружьё. Вот-вот оно бабахнет и мой олень, рохля этот, рухнет на землю. Мне его так жалко стало! Так захотелось услыхать ещё хоть разок его никудышный лай!

Сам не пойму, как это меня угораздило, только я сделал такое, чего ни одна порядочная собака не позволит себе сделать в лесу. Я что было сил заорал: «Гав! Гав! Гав!» Мой олень встрепенулся, как будто в нём сработала пружина, и мгновенно исчез — только его и видели! Хозяин удивлённо поглядел на меня. Он просто не верил своим ушам. А я свои повесил. Я-то знал, что теперь будет. И не ошибся. До сих пор спина горит, чешется. Я потом долго возле конуры отлёживался!

Зато в полночь мой олень вышел на опушку и пролаял «спа-а-си-и-бо!» Лает он, конечно, плохо, но разве в этом дело?

— На здорровье, — гавкнул я в ответ и подумал: «Порядочной собаки из него, конечно, не выйдет. Но почему бы ему не остаться оленем? Пусть себе бегает. Места в лесу всем хватит. А если не хватит, он ведь знает азбуку Морзе, и его всегда возьмут на флот».

Я, ПЁС БАРИК, И МОЙ ФАЗАН

Вот и наступил ноябрь, месяц «мокрых лап». В ноябре мы, собаки, отправляемся в поле на День полётов. Полем люди почему-то называют колючее жнивьё и мокрую траву. Наверное, они хотят, чтобы все промочили лапы. У моего хозяина их вдвое меньше, чем у меня, и он может после поля надеть на свои лапы всё сухое. А я не могу, даже если захочу. У меня что чулки, что сапоги — всё вместе, можно сказать, — комбинезон, его так легко не скинешь.

Но вернёмся ко Дню полётов. Так его назвали фазаны. Мой хозяин называет это «охота», наверное, потому, что охотно мотается целый день по жнивью и мокрой траве. В ноябре мне здесь скучновато. Ни хомяков, ни сусликов. Они уже преспокойно спят в своих подземных норках. И ёжик тоже. Но ёжик спит не под землёй, а у нас во дворе, под поленницей дров. И храпит. И как храпит! Я никак не пойму, почему дрова ещё не рухнули или не превратились в щепки.

Фазанов на поле много. И они очень важные. Это их картофелеводы так разбаловали. Потому что больше всего на свете картошка боится колорадского жука. Стоит только завестись этому жуку, как приходит конец картошке. Но если на поле поселились фазаны, тогда конец жукам. Склюют всех до одного. Об этом люди трубят по всему свету! Все уши прожужжали! Так чего же удивляться, что фазаны клювы задирают?!

Я как-то раз говорил с одним фазаном, который живёт в своём поместье за нашим садом.

Что касается нас, собак, то мы с незапамятных времён живём рядом с человеком, а фазаны попали к нам, в Чехию, только во времена королей Люксембургов. То ли Ян Первый привёз как военный трофей, то ли Карл Четвёртый в приданое получил. Этот Первый только и знал, что воевал, а Четвёртый всё женился. Может, так было, а может, было не так, но фазаны, хоть и живут в полях, а не на дворе, воображают, что они дворяне. Ходят на двух ногах и совсем как короли носят меч. Только на хвосте и для форсу плашмя. Ох, и спеси же у них! Я расфуфыренных задавак не терплю. Если мимо нашего забора идёт такая ватага, я поднимаю лай и они спешат убраться подальше…

День полётов устраивают фазаны, но участвуют в нём все, кому не лень. Фазаны изображают самолёты, мы, собаки, — санчасть, мой хозяин и хозяева других собак — артиллерию. Фазаны прячутся в мелком кустарнике и в ложбинках среди опавшей листвы. Маскируются на своих полевых аэродромах. А мы, собаки, ведём наших хозяев на эту самую охоту, или, если вам больше нравится, на фазаний праздник День полётов.

Трубит труба. Самый главный охотник подаёт сигнал, и начинается охота. Фазанья эскадрилья поднимается в воздух, артиллерия — мой хозяин и все другие — вскидывает ружья. Фазанья эскадрилья ложится на крыло, артиллеристы дают залп: бум-бах-тарарах! Фазаны с шумом рассекают воздух, а люди палят и палят, пока фазаны не скроются. Мы, собаки, шлёпаем лапами по мокрой траве, как вдруг у нас из-под самого носа вырывается и идёт вверх вторая фазанья эскадрилья. И опять всё повторяется.

Конечно, случаются и аварии. Подбитый фазан падает на землю. Значит, мне пора. Хозяин поднимает руку. Это он подаёт мне знак: «Санитар, тащи фазана!»

Недавно знакомый фазан сказал мне, что ему эти Дни полётов вовсе не нужны. Подумаешь, праздник!

— Зачем эти парады? Одни неприятности. Обязательно кто-нибудь не долетит! Узнать бы про такое местечко, где не стреляют, я бы туда подался. Но похоже, в фазанов стреляют везде.

Жалко мне фазана. Зубов нету, рычать не умеет. Гавкнуть, чтобы все со страху задрожали, тоже не может. Вот и боится. Я повертел головой туда-сюда, туда-сюда — нет, никто не подслушивает. И говорю:

— Как только увидишь, что мы шлёпаем лапами по мокрой траве, то есть идём на охоту, поскорее улетай. Только не в поле, а в обратную сторону, в деревню. Там охота запрещена.

Мой знакомый фазан так и сделал. И теперь он цел и невредим. Я думаю, что про мой совет он никому ничего не сказал, а то у меня ещё после оленя спина чешется.

Я, ПЁС БАРИК, И ВОРОНА

Вот уже и декабрь на дворе, месяц «всё в миске замёрзло». Какую бы еду мне хозяин ни принёс, всё тут же становится холодным, как собачий нос. Имейте в виду: собачий нос — признанная мера. Это давно известно. Так же, как, например, метр, литр, килограмм или вольт. Только на килограммы меряют мясо и косточки, на литры — воду. А холод и тепло измеряют градусами. Для этого у моего хозяина есть градусник. Градусов много: пять, восемь, а иногда даже пятнадцать. Бывает и ещё больше. Да, да! Но я считаю, что лучше всего мерить температуру собачьим носом. Ведь всё, всё на свете или тёплое, или холодное, или в самый раз, а если уж холодное, то холодное, как собачий нос. Холод тоже бывает просто холод или собачий холод. Значит, и мы, собаки, кое-что сделали для науки. Вы слыхали про Цельсия, Уатта или Вольта? А про нас? То-то и оно! А я думаю, что наш нос лучше всего подходит для измерения теплоты и холодноты. Нет, кажется, я неправильно сказал, надо говорить теплов и холодов. Опять не так? Ну, в общем — температуры.

Конечно, не всякий может сделать такое открытие. Например, ворона. А ворона очень умная птица. Но у неё не нос, а клюв. Разве клюв бывает холодный или горячий? Значит, по клюву температуру не определишь? Нет. Для этого не подходят ни вОроны, ни ворОны. Этих птиц многие путают, потому что они очень похожи друг на друга. Даже мой хозяин всех их называет просто «воронами». Наверное, он не знает, что ворОны живут стаями, а вОроны поодиночке.