Тайна Ретта Батлера - Мэри Рэдклифф

Будь Джеральд таким же здоровенным и высоким, как они, он тоже бы пошел по темному извилистому жизненному пути всех О’Хара, примкнув к тайным мятежникам.

Но Джеральд был горячая голова, задира и горлопан, по словам его нежной матушки. Чуть что, он лез в драку с кулаками, и его буйный характер каждому бросался в глаза.

Он держался со своими могучими братьями как маленький, но на самом деле был как храбрый бойцовый петух среди крупнопородистых представителей птичьего двора.

И братья любили его и добродушно поддразнивали, забавляясь его яростью. А иной раз и поколачивали, чтобы он не слишком забывался и знал свое место.

Джеральд успел передраться со всеми, кто только пробовал бросить на него косой взгляд в Саване. И в большинстве поединков Джеральд выходил победителем.

Уже через полгода его пребывания в Америке Джеральда уважали все, хоть он еще и не успел добиться славы, богатства.

Но о нем знали, уже никого не смущал его низкий рост, потому что многие поняли, какие крепкие кулаки у этого низкорослого ирландца, и какой у него неукротимый нрав.

А если учесть, что у него за спиной стояли двое дюжих братьев Джеймс и Эндрю, у которых кроме крепкого телосложения водились еще и большие деньги, то Джеральд был практически неуязвим.

Все понимали — с младшим О’Хара лучше не связываться, будь то пьяная драка в салуне или сомнительная сделка.

Единственное, в чем подкачал Джеральд О’Хара — так это в образовании. Ведь запас знаний, с которым он прибыл в Америку, был весьма скуден. Но сам он, вероятно, об этом никогда не подозревал. Тем более, что в те времена Америку наводняли не профессора и интеллектуалы, а простые крепкие люди, которых не пугали необжитые земли и трудности, поджидавшие их на бескрайних просторах Америки.

Джеральд О’Хара не придал бы значения своей необразованности, даже если бы узнал о ней, если бы кто-нибудь открыл ему на это глаза.

Мать когда-то научила его чтению и письму и выработала у него хороший почерк — и этого ему было вполне достаточно. Арифметика далась ему легко, но на этом все образование Джеральд О’Хара оборвалось. Латынь он знал ровно настолько, чтобы уметь повторять за священником слова молитвы во время католической мессы. А знания истории ограничивались всевозможными фактами попрания исконных прав Ирландии англичанами. Из поэтов он не знал никого, зато по части музыки мог похвалиться недурным знанием народных ирландских песен.

Все остальное он считал ерундой, не стоящей внимания.

И часто его громовой голос раздавался в увеселительных заведениях Саваны и прибрежных поселков, в которых ему приходилось бывать по делам фирмы братьев О’Хара.

И тогда уже никто не спрашивал:

— Кто это там поет?

Все знали, что это распевает свои песни младший О’Хара — Джеральд.

Несмотря на собственное невежество, Джеральд О’Хара питал искреннее и глубокое уважение к людям, которые сумели получить хорошее образование.

Правда по тем временам в Америке приличным образованием считалось умение хорошо читать, писать и считать деньги.

Да и не образование нужно было человеку, чтобы выжить в новой для него стране.

Сметка, расчетливость, деловая хватка — вот те качества, в которых нуждалась страна, вот то, что больше всего ценилось в людях.

А этими качествами младший О’Хара был наделен сполна.

Еще он отличался большой физической силой, что очень ценилось в мужчинах, был неимоверно вынослив и трудолюбив.

Джеймсу и Эндрю, пристроившим его у себя в лавке, не приходилось сокрушаться по поводу необразованности своего младшего брата. Его четкий почерк, точность в подсчетах и хорошая торговая сметка вызывали к нему уважение.

А вздумай он похвалится какими-нибудь познаниями по части литературы или музыки, его подняли бы на смех.

Америка в те годы была еще гостеприимна к ирландцам.

Джеймс и Эндрю, поначалу гонявшие фургоны с чужими товарами из Саваны вглубь Джорджии, преуспев, обзавелись собственной торговлей.

И Джеральд преуспевал вместе с ними.

Правда, и ему довелось побывать во многих передрягах, гоняя фургоны с товаром. Часто приходилось отстреливаться от грабителей, которых было полно в тех краях. Но ему здорово везло, и он почти всегда выходил целым и невредимым из самых страшных передряг.

Американский Юг пришелся ему по вкусу. Мало-помалу Джеральд стал южанином, южанином в собственных глазах.

Кое в чем Юг и южане оставались для него загадкой. Но он, со свойственной ему цельностью и широтой натуры, принял их такими, какими они были, принял их взгляды и обычаи: скачки, покер, дуэльный кодекс, страсть к политике, ненависть к пьянке, правду Юга — рабство и власть короля — хлопка, презрение к белой рвани, к белым беднякам, не сумевшим выбиться в люди, и подчеркнуто рыцарское отношение к женщинам.

Джеральд даже научился жевать табак, что так не свойственно ирландцам, живущим на родине. А вот учиться поглощать виски в неумеренных количествах не хмелея ему не было нужды — он владел этим даром от природы. Все О’Хара, начиная от отца и деда, были известны своим умением много выпить и остаться твердо стоящими на ногах, не теряя при этом и ясности рассудка. В этом О’Хара-младший был достойным последователем своей многочисленной семьи, своего ирландского клана.

И все же, несмотря на то, что жизнь на Юге Америки сильно изменила Джеральда, он все равно оставался самим собой. Образ его жизни и взгляды претерпели изменения, но менять свою манеру поведения он не стремился, даже если бы это было ему под силу.

Он отдавал должное томной элегантности богатых хлопковых и рисовых плантаторов, приезжавших в Савану из своих увитых плющом резиденций, гарцевавших по улице на породистых лошадях, экскортируя экипажи не менее элегантных дам, за которым катили фургоны с черной челядью.

Однако, самому Джеральду элегантность не давалась, хоть умри. Протяжный ленивый говор приятно ласкал ему слух, но его собственный язык не был к этому приспособлен, и речь Джеральда по-прежнему звучала резко, отрывисто и грубовато.

Ему нравилась небрежная грация, с которой богатые южане заключали крупные сделки или ставили на карту раба, плантацию или целое состояние. И расплачивались за проигрыш, ни на секунду не теряя хорошего расположения духа, так же легко и беспечно, как швыряли мелкую монетку негритенку.

Но Джеральд, знавший в жизни нужду, не мог невозмутимо и благодушно относиться к денежным потерям.

Они были славным народом, эти южане с прибрежных плантаций — нежноголосые, горячие, забавные в своих непостижимых прихотях.