Убийца - Рэймонд Уильямс

— Вино, попробуй вино, — невнятно пробормотал он, так как рот был набит едой. Слуга вскочил, услышав новый приказ, и маленькими глотками начал потягивать красную жидкость.

— Боже мой, и так каждый раз, — проворчала недовольно Матильда.

— Не нравится? — взревел Хьюберт, швыряя в ее сторону остатки куриной ноги. — Мне слишком хорошо известно, как многие стараются изо всех сил, чтобы поскорее отправить меня на тот свет. — Лицо его побагровело от гнева. Он с остервенением срывал зубами остатки мяса с куриной ноги, отправляя все это в рот. — И еще я должен сказать тебе, что не доверяю этому твоему братцу, — высказал он давно вынашиваемую им мысль. Он отбросил в сторону кость и всадил нож в ветчину, лежащую поодаль.

Матильда поджала тубы, но ее круглое, бледное лицо сохраняло прежнее выражение.

Не стоит в очередной раз вовлекать себя в этот никому не нужный спор. Она углубилась в свои мысли, стараясь не обращать внимания на громкое чавкание, доносящееся с противоположного конца стола. В конце концов, сегодняшняя ночь должна быть последней.

Через несколько часов Хьюберт будет лежать у ее ног бездыханным, и она вновь обретет свободу.

«Ешь, Хьюберт, ешь хорошо. Ты делаешь это последний раз в жизни», — подумала она, с отвращением глядя на его жадное, голодное, покрытое потом лицо.

Вечер постепенно сгущался и переходил в ночь. Один за другим, по велению хозяина, слуги покидали зал, выполнив свою работу, и наконец за столом остались двое — Матильда и Хьюберт. Матильда давно уже поела, но ее супруг, казалось, мог поглощать пищу до бесконечности.

— Мне нужно еще кое-что сделать, Хьюберт, — сказала она, поднимаясь из-за стола.

— Да, да, дорогая, иди, я скоро приду к тебе, — ответил он, даже не оторвавшись от тарелки.

Проходя мимо, она взглянула на него с ненавистью и вышла, открыв массивную дубовую дверь за его спиной. В коридоре все было тихо и спокойно. На цыпочках, чтобы никто не слышал, она приблизилась к главной входной двери и обрадовалась, увидев, что засов на ночь не задвинут.

Она вернулась обратно, стараясь поменьше шуметь, с большой предосторожностью прошла мимо дверей пиршественного зала и прокралась по каменным ступеням в свою комнату. Оказавшись у себя, она закрыла дверь, прижалась к ней, прислушиваясь к малейшему шороху, доносящемуся снизу.

Сколько же пройдет времени, прежде чем раздастся предсмертный вопль Хьюберта, когда Руфус сделает свое дело? Она стояла в полной темноте с закрытыми глазами, тяжело дыша от волнения. Все, что оставалось сейчас — это ждать.

На мгновение Руфус остановился перед входной дверью. Затем, крепко сжав кинжал в руке, он тихонько отворил ее. В коридоре никого не было, ни звука не доносилось до его настороженного слуха.

Он бесшумно прошмыгнул по первым камням в проходе и остановился перед дверями пиршественного зала. Он приложил ухо к двери, не рассчитывая, однако, услышать голоса. Там все было спокойно.

Стараясь дышать как можно ровнее, он приоткрыл дверь. Медленно просунул голову в щель, чтобы убедиться собственными глазами, что в комнате никого нет, и в то же время готовый в любой момент ринуться обратно по коридору в темноту ночи, если случайно наткнется из воинов Хьюберта. К его радости, в зале находился только Хьюберт. Над спинкой стула возвышался его затылок, голова поворачивалась в разные стороны, когда он рвал мясо зубами. Губы Руфуса искривились в улыбке, обнажив сломанные зубы.

Он улыбался, предвкушая удовольствие, при виде беззащитного и ничего не подозревающего Хьюберта. Крепче ухватившись за свой кинжал, он приготовился нанести смертельный удар. Но при этом движении он нечаянно задел дверь, и она приоткрылась, увеличивая щель.

Старые петли заскрипели, издавая резкий и неприятный звук.

Хьюберт, обеспокоенный неожиданным шумом, оторвался от тарелки с едой и повернул голову, чтобы узнать, в чем дело, и как раз вовремя. Он увидел незнакомого человека в темно-синем одеянии, приближающегося к нему с кинжалом в правой руке. С пронзительным криком, выражающим неподдельный ужас, он вскочил со стула, швырнув его в нападающего. Руфус не почувствовал боли, когда стул упал на него, но потерял равновесие, а вместе с тем и возможность удержать Хьюберта, если тот подумает поспешно удрать.

— Охрана! Убивают! Убивают! Охрана! — вопил Хьюберт, спасаясь бегством вокруг стола и бросая в своего преследователя все, что попадало под руку.

Храбрость и воинственный пыл Руфуса быстро уступили место панике, когда град тяжелых оловянных тарелок, кубков и яблок обрушился на него.

Они обежали вокруг стола, практически вернувшись в исходную точку, а Руфусу так и не удалось даже приблизиться к Хьюберту. Он был готов прыгнуть на стол и с него броситься на Хьюберта в последней попытке добиться успеха, когда услышал в коридоре топот бегущих охранников.

Теперь было слишком поздно, он уже не сможет поразить свою жертву, шанс упущен. Ему надо подумать о побеге, чтобы спасти собственную жизнь. Он повернулся и побежал к двери. В тот же момент в дверях появился охранник с мечом наготове. В отчаянии Руфус вонзил кинжал по рукоятку в его горло. Захлебываясь криком, охранник выронил оружие, судорожно хватаясь за глубокую рану в горле, и рухнул на колени, будто собираясь произнести молитву.

Темно-красная кровь струей била из широко открытого рта, воин опрокинулся вниз лицом, тело его скорчилось от боли, на полу росла и растекалась лужа крови.

Мгновенно Руфус подхватил упавший меч и был готов перепрыгнуть через убитого, чтобы выскользнуть из западни, которую устроил сам себе, но в этот момент еще три охранника с обнаженными мечами устремились в зал.

Резкий звон оружия наполнил комнату, Руфус с отчаянием рубился в неравной схватке. Но сквозь этот грохот и шум донесся возбужденный возглас Хьюберта.

— Не убивайте его! Не убивайте его! Он нужен мне живым, вы слышите? Живым! — кричал он изо всех сил, стараясь чтобы его услышали.

И хотя Руфус дрался, как одержимый, он вскоре оказался загнанным в угол.

Меч был выбит из его рук, и он был вынужден прижаться к стене, когда три сверкающих клинка были приставлены к его горлу. Ему крепко связали руки за спиной и грубо поволокли по полу к ногам сэра Хьюберта Маршала.

— Ну, дружок, вот так-то лучше, — сказал Хьюберт, обнажая желтые зубы в злорадной усмешке. — Расскажи мне, кто послал тебя? Кто приказал убить меня? Скажи мне честно, и я отпущу тебя. Если ты солжешь, голова твоя будет гнить на колу.

Руфус вызывающе уставился на бородатое лицо. Затем молча плюнул в него, собрав остатки сил. Хьюберт взбесился от ярости и, схватив один из мечей у охранника, замахнулся на Руфуса, намереваясь ударить его по голове. Руфус крепко зажмурился и вздрогнул в ожидании удара, который бы положил конец его жизни. Но удара не последовало.