Я отыщу тебя в прошлом - Елена Янук

В затуманенных мозгах промелькнула одна мудрая мысль. А не «порадовать» ли мне матушку особенно «желанной» невесткой? Она ведь так на это рассчитывает! Просто-таки уповает.

Обдумывая месть, незаметно похлопывая ладонью по колену, я энергично пояснил пожилому виконту:

– В Олмаке нельзя пить, а мне нужна жена безотлагательно! Особенная жена! – уточнил я и, немного подумав, добавил: – Во-первых, несимпатичная, скорее наоборот. Во-вторых, глупая, чтобы не могла двух слов связать, и, в-третьих, богатая! Мое состояние находится не в столь блестящем состоянии, как это принято считать в обществе.

– Значит, ты собираешься жениться на непривлекательной девушке только назло ее светлости? – изумился виконт Клифтон, чрезвычайно обожавший сплетни.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Прежде я не обращал внимания на ее постоянные просьбы, но сегодня маман исчерпала до дна все мое терпение… или я ее.

Новая идея с «выдающейся» невесткой нравилась мне все больше и больше. Я налил остатки бренди из графина в бокал и ловко допил. Маман мечтает иметь невестку?! Она ее обретет! И сама будет терзаться, будет стесняться новой родственницы на балах! В тот момент столь примитивная мысль, что жить с подобной женщиной придется мне, – даже в голову не пришла.

Тут в ход моих глубоких мысленных рассуждений о невесте вмешался пожилой виконт; склонив голову, он с недоверием поинтересовался:

– Милорд, это такая шутка?

– Нет… – сказал я, откинувшись немного назад и пристально рассматривая взволнованного лорда Клифтона.

Тот отодвинул свой едва начатый бокал с вином и медленно произнес:

– Тогда у меня есть кандидатура. У нее имеется достаточно серьезный внешний недостаток, при этом за месяц от нее никто двух слов не слыхал. Главное – отец оставил мисс солидное наследство. По слухам – чрезвычайно солидное! – Он фамильярно подмигнул, чем испортил эффект от серьезной речи.

Я нахмурился и осмотрел столик на наличие бренди, но, обнаружив только бокал холодной воды, скривился и раздраженно позвал официанта. Повернувшись к виконту, все еще ожидавшему моей реакции, равнодушно спросил:

– Так кто она такая, эта ваша подходящая мисс?

– Воспитанница графини Торнхилл, мисс Джулиана Дункан.

Появился долгожданный официант с новым графином. Наблюдая за его движениями, пока он расставлял на столике снифтеры и наливал нам коньяк, я между делом расспрашивал виконта.

– И что с ней? Что за серьезный недостаток? Надеюсь, это не бородавка на носу? – с пьяной усмешкой спросил я.

Эдмонд задумчиво наблюдал за нами.

– Неужто вы не слышали про драгун-девицу? – Виконт совсем опешил от осознания подобной нелепости, что я настолько не в курсе последних светских сплетен. – Она на самом деле родная внучка графини от непутевой дочери, вышедшей замуж за безродного шотландского торговца.

– Да, что-то слышал, – безразлично ответил я и плотно взялся за второй графин.

Граф Клей попытался великодушно вразумить меня по старой дружбе, мягко отодвигая емкость с бренди. Но под моим гневным взглядом остановился, разочарованно махнув рукой, невозмутимо нам откланялся и с достоинством вышел из комнаты. Как я понял, он направился к карточным столам. Виконт, проводив невозмутимого сэра Эдмонда любопытным взглядом, продолжил, повернувшись ко мне:

– Ее родители покинули этот бренный мир вместе с судном, переправлявшим их через Ла-Манш. Девушка осталась сиротой. Так вот… – торжественно подвел итог лорд Клифтон, – …папаша-торговец оставил доченьке огромное состояние! – Его голос был уже едва слышен, казалось, он говорил душой или чем-то еще, что находилось у него в груди…

– Почему я о ней раньше не слышал? – Мой язык предательски оступался и падал.

– Ее воспитывала тетя со стороны отца, жившая где-то на северном побережье Шотландии. Только после ее смерти девушку забрала к себе графиня Торнхилл.

Лорд Клифтон был лучшей в Лондоне «энциклопедией» по дворянству. Он являлся членом десятка мужских клубов, постоянно посещал Татерсолз[2], поддерживая знакомство с мелким дворянством. Посему меня не удивляла столь детальная осведомленность о предмете разговора. Осталось уточнить частности, пока я еще мог держать мысли в куче.

– Так, а отчего она «драгун-девица»?

Глаза Клифтона излучали чистое лукавство. Могу побиться об заклад, он сей момент обдумывает, каким тоном завтра вечером будет передавать этот анекдот на еженедельном суаре супруге, леди Агаты Клифтон.

– А это вы поймете, как только повидаете ее! Может, сразу и откажетесь жениться… – осторожно заметил виконт.

– Не откажусь! Надо скорее покончить с этим! – упрямо протянул я, постукивая пальцами по деревянному подлокотнику диванчика. – Предлагаю заключить пари!

На слово «пари» со всех сторон клуба, словно бабочки на свет, слетелись заинтересованные джентльмены. Радостное оживление окружающих подняло мне настроение и почему-то разогнало последние сомнения в правильности поступка. Пари в «Уайте» всегда считалось любимым развлечением большинства джентльменов. Даже самых пресыщенных забавами.

Официант по моей просьбе доставил к нашему столику книгу для записей и перо с чернилами… Лорд Клей, появившийся с другими джентльменами, попытался меня остановить, но ставки были уже сделаны!

Заказав еще графинчик довоенного французского коньяка, я поставил тысячу фунтов на то, что женюсь на воспитаннице графини Торнхилл, какой бы дурнушкой она ни была!

Виконт Клифтон поставил свою тысячу на то, что такой эстет по части дам, как я, не сможет перенести до такой степени нешуточного внешнего несовершенства девушки и отступится, решив не связывать себя на всю жизнь столь ужасным во всех смыслах мезальянсом, как брак с мисс Дункан.

Когда мы с виконтом выходили из клуба, вслед неслись громкие голоса азартных джентльменов, все еще делающих ставки. Завтра книга записей пари распухнет в два раза.

Джил

Я родилась на орбитальной станции «Астера-1001».

Вот так незамысловато назывался мой единственный дом, в котором я жила до девятнадцати лет. Родителей, как и у остальных девочек на станции, у меня не было. Сирот собирали по всей галактике и обучали самому необходимому.

Девушки с «Астеры-1001» ценились как лучшие специалисты и ответственные профессионалы. Нас требовательно готовили по техническим и гуманитарным предметам в самых сложных программах.

Особенно нелегко было на предметах гармоничного развития тела. Тренировки, тренировки, тренировки – каждый день. Этот курс начинался по исполнении четырех лет и постепенно расползался на виды и подвиды, к десяти годам перерастая в восемь различных предметов.

Основными были: танцы, плаванье и спецборьба для женщин. Это уже потом мы выбирали, кто и чем еще хочет заниматься дополнительно. Так как я с пеленок мечтала стать историком, то выбрала бой на шпагах и стрельбу из лука. Мало ли что может пригодиться в будущем, ведь неизвестно, в какое время направят работать…

С подругами мы ходили в школу с трех лет, потом старательно учились выбранным по желанию наукам на высших курсах. Несмотря на их усложненность (они были специально разработаны для «детей науки» – общепринятое название для детей-сирот с подобных станций), мне учеба давалась легко.

Сколько себя помню, у нас был лозунг, который все поддерживали и старались соблюдать не за страх, а на совесть, как говорили в далеком прошлом. Он звучал примерно так, меняясь под нужные темы: «Пусть наводнение топит, вулкан сжигает, только «Астера» всех спасает!» То есть от наших знаний и умений зависело состояние науки современного многосистемного мира. Так и было на самом деле: наших девушек расхватывали и подкупали, соблазняя всякими благами, лишь бы переманить к себе на работу.

С мужчинами мы почти не общались и вообще… за все эти годы видели только троих преподавателей военных наук, и все. Никаких мальчиков, а тем более юношей. Считалось, что это мешает процессу обучения, отвлекая от важных научных разработок.

Конечно, пуританских запретов на общение с противоположным полом не было, просто это считалось нецелесообразным. Вот и главный закон моей жизни, которому подчинялось и подчиняется все, – целесообразность!

Мы с девочками любили наших воспитательниц как родных. Здесь, на Астере с нами всегда оставались только лучшие, те, кто искренне любил ничейных девчонок. Другие здесь не задерживались. В трехтысячном женском коллективе сразу видно, кто и как к сиротам относился.

Но теперь это в прошлом!

В данный момент я стою посредине главного зала в толпе подруг с дипломом историка в одной руке, охапкой белых искусственных цветов – в другой и плачу, как малютка-школьница… И мне страшно. Безумно страшно!

Другой жизни я не знала, но где-то за полгода до получения диплома подписала контракт со станционным институтом истории – на целых три года. Они мне выделили квартиру на своем «Цезаре-2000» с огромным количеством кредиток на счету и личным транспортом для полетов на Землю.