Богач Корах - Дан Берг

— Был ближе, а глаз их не видел. Опустили очи долу.

— Тревожно мне. Глаза прячут — плохой признак.

— Знаю, опасны эти люди. Взбунтоваться могут. Тогда нам несдобровать.

— Почему так думаешь, Аарон? Говори! Первосвященник глядит прямо в души людей, несомненно ведает, чем дышит каждый из его друзей, а, равно, и врагов. Много ли сторонников у Кораха?

— Ты сам сказал, что начальнику над народом нужно знать всё, как есть. Готов выслушать неприятную правду?

— Да говори же, наконец, святоша!

– “Святошу” я тебе прощаю, а вот ты, памятозлобный, никак не простишь мне грех золотого идола. Побывал бы в моей шкуре! Сам-то на гору к Господу поднялся и вестей не подавал, а меня одного с диким людом оставил!

— Ладно, брат. Бог рассудит. Докладывай, Аарон.

— В большом молельном шатре были наши противники и чуть-чуть сторонников. В большинстве своем сюда ходят молиться люди образованные, лицемерные. Ждут, чья возьмет — к тому и примкнут.

— Сидят на заборе, стало быть. Таким нет доверия. Кто слишком рьяно ищет почета при жизни, тот никогда не войдет в храм ее. А простой народ в какую сторону глядит?

— Простой народ к нам в большой шатер не ходок, у него для молитвы другие места имеются. Но настроения его мне известны, ибо полагаюсь я на донесения верных разведчиков.

— Не из-за верных ли разведчиков Бог наказал нас пустыней? Доверяешь им?

— Мои люди надежнее твоих, Моше. Работают на меня не за малопонятную им веру, а за честную мзду.

— Боже мой, и это я от первосвященника слышу! Пусть останутся твои богохульные слова между нами. Что же доносят тебе честные мздоимцы-соглядатаи твои?

— Доносят, что настроение в народе — половина на половину. Сколько за нас с тобой, столько и против нас. Но и те, что верят нам, тоже ропщут на тяготы каждодневные. Почему, кричат, нам целых сорок лет муки терпеть? Не хотим, говорят, в голой пустыне умирать, а желаем жить в волшебном краю ханаанском!

— Чем примечательна одна половина, а чем — другая?

— Недовольные, что за нас с тобой, были в Египте бедняками и работягами. Недовольные, что против нас — просвещенные середняки и богачи белоручки.

— Нащупал разные породы? Хвалю! Сообразно свойствам людей и наставляй их: каждому воздай по чину и достоинству его.

— Представь, Моше, я догадался сам!

— Объясни, Аарон, неясную мне вещь. Вот, скажем, бедняки направились в Ханаан. Их я понимаю: они лучшей судьбы ищут, рабов хотят иметь, господами надеются стать. Просвещенные — так тем свободу подавай. А богачи что? Им и в Египте как будто бы сладко жилось — они-то зачем потянулись за нами?

— О богачах говоря, ты, конечно, Кораха подразумеваешь. Это ясно. Замечу тебе, Моше — господами все без исключения желают быть, а что до богачей, то им, в Египте, как раз свободы и не хватало!

— Корах богат чрезвычайно. Значит, за свободой он подался?

— За ней самой! Богатство у него есть, и несметное. Чтоб силу золота почувствовать вполне, свобода требуется. Дай такому волю — он и власть добудет, и над людьми возвысится, и магнатом сделается!

— Прав ты, Аарон. Вот, возьмем, к примеру, нас с тобой — мы, скромно говоря, люди не самые бедные, в неге и довольстве жили на Ниле. А как с небес получили власть и вкусили ее очарование, так уж теперь и расставаться с нею не намерены.

— Не так громко, Моше! Твои откровенности не всегда к месту. Думаешь, на бараньей коже уши не растут?

— Уши? На бараньей коже?

— Да, братец. Стены-то у шатров мы из чего мастерим?

— Снова ты прав, Аарон.

— Довольно пугать себя, начальник. День сегодня субботний, для благости иудеям дан. Слуги стол накрыли. Закусим. Похлебка овощная только из печи, остыть со вчерашней трапезы не успела. И козлятина еще теплая.

— Давай-ка мы поедим сейчас мясного, вина пригубим. А сыр овечий с маслинами и молоко козье с лепешками пусть своего кошерного часа дожидаются. После вечерней молитвы употребим.

***

Исполнив задуманное и вполне насытившись, братья Моше и Аарон покинули шатер, вышли за кордон и стали не спеша прогуливаться. Беседуя, они говорили исключительно о духовном, ибо в субботу следовало избегать суетных тем.

Надышавшись чистым воздухом, начальник над народом и первосвященник вернулись к шатру и уселись поблизости, подставив лица полуденным солнечным лучам.

— Гляди, Аарон, какое солнце белое!

— Зимнее. А все же греет!

— Мне кажется, дымом запахло, — сказал Моше, потянув носом воздух.

— И правда, есть запах, — тревожно отозвался Аарон.

— Посмотри-ка вон туда, Аарон! — вскричал Моше, — видишь, над тем дальним шалашом серый дымок? Ветер его в нашу сторону несет.

— Беда! В субботу кто-то очаг затопил! На том краю лагеря верные нам бедняки живут. Всегда порядок соблюдали. Глазам своим не верю!

— Охранник, ко мне! — крикнул Моше, — отправляйся к шалашу, над которым дым вьется. Вели хозяину, чтоб с женой и детьми шел сюда. Скажи, Моше и Аарон желают с ними со всеми познакомиться.

Вскоре появились званые гости. Мужчина средних лет и с ним выводок ребятишек — которые постарше, а которые маленькие. Женщины среди пришедших не было.

— Здравствуйте, добрые иудеи! — радушно проговорил Моше, — рассаживайтесь на циновках.

— Как зовут тебя, милый человек? — поддержал Аарон ласковый тон брата.

— Шломо мое имя в народе израильском, а как звали меня в Египте — заставил себя забыть! — достойно ответил гость, — а вас, братьев я хорошо знаю: ты — Моше, начальник над народом, а ты — Аарон, первосвященник.

— С каким имуществом, Шломо, ты вышел из Египта? — поинтересовался Моше.

— Мы люди бедные, нет у нас багажа ни на подводах, ни за плечами… А у вас тут едой пахнет, не то, что в моем шалаше…

— Эй, слуга, принеси Шломо и деткам его чего-нибудь поесть! — скомандовал Моше.

— А зачем ты в Ханаан подался? — спросил Аарон.

— Как это зачем? От тебя ли вопрос такой слышу, Аарон? — изумился Шломо, — земля ханаанская медом и молоком течет! Всего вдоволь. Тамошние обитатели рабами нам будут, а мы — господами над ними. Иудеи станут в шатрах сидеть и учение Божье постигать. Довольно с меня в глиняных карьерах надрываться, да кирпичи для фараона обжигать! На легкий труд мы идем.

— Ты полагаешь, Шломо, что постигать учение Божье — это легкий труд? — поинтересовался Аарон.

— Все мы, простые рабочие, так думаем. А разве нет? Вот придем в Ханаан, обустроимся сперва. Потом станем собираться для учения в теплом шатре. На столах угощение, питьё. Ты, Аарон, или кто из учеников твоих, будете