Защита Эренграфа - Лоуренс Блок

– Миссис Калхейн, дело закрыто, не так ли? Вы должны мне семьдесят пять тысяч долларов.

– Но…

– Мы обсуждали этот аспект, миссис Калхейн. Я уверен, вы помните наш разговор. Я вам все объяснил. В случае успеха вы платите мне семьдесят пять тысяч долларов. За вычетом одного доллара, полученного в задаток.

– Но…

– Даже если я не ударил бы пальцем о палец. Даже если бы окружной прокурор снял обвинения с вашего сына еще до того, как вы ушли из моего кабинета. Я говорил вам об этом, не так ли?

– Да.

– И вы согласились на мои условия.

– Да, но…

– Но что, миссис Калхейн?

Она глубоко вдохнула, выпрямилась в кресле.

– Три девушки. Всех их задушили, как и Элтию Паттон. Все они одинаковой конституции. Хрупкие блондинки с высоким лбом и выступающими передними зубами. Две из нашего города, одна – из Монтклера, что на другом берегу реки. Каждую задушили…

– Галстуком.

– Одинаковым галстуком.

– Галстуком Кейдмонского общества студентов Оксфорского университета.

– Да, – она вновь глубоко вдохнула. – Так что стало абсолютно ясно, что убийства эти – дело рук маньяка. А последнее убийство, в Монтклере, свидетельствует о том, что он покинул наш город. Господи, я так на это надеюсь. Человек, убивающий девушек только потому, что они чем-то напоминают ему мать…

– Простите?

– Вчера вечером кто-то сказал об этом по телевизору. Какой-то психиатр. Разумеется, это только гипотеза.

– Понятно, – кивнул Эренграф. – Гипотезы всегда любопытны. Размышления, догадки, версии, все это очень интересно.

– Но суть в том…

– Да?

– Я помню про наш уговор, мистер Эренграф, отлично помню. Но, с другой стороны, вы только один раз побывали у Кларка в тюрьме, провели с ним несколько минут, а потом словно забыли о нем. А теперь получается, что я должна отдать вам семьдесят тысяч долларов только потому, что этот маньяк продолжал убивать. Я проконсультировалась со своим адвокатом. Он не занимается криминальными случаями, а ведет мои личные дела, и он предложил снизить размер вашего вознаграждения.

– Он, значит, это предложил?

Миссис Калхейн отвела глаза.

– Да, он это предложил, и, должна сказать, я с ним полностью согласна. Разумеется, я готова возместить вам все расходы, хотя я не вижу, на что вы могли потратиться. Он считает, что ваш гонорар должен составить пять тысяч долларов, но я очень вам благодарна, мистер Эренграф, и готова заплатить десять тысяч. Вы должны признать, что сумма эта немаленькая. Деньги у меня есть, я не стеснена в средствах, но семьдесят пять тысяч долларов платить вам просто не за что.

– О, люди, – Эренграф закрыл глаза. – И богатые хуже всех, – глаза раскрылись, адвокат всмотрелся в Дороти Калхейн. – К сожалению, только богатые могут выплачивать высокие гонорары. И мне не остается ничего другого, как работать на них. Бедняки, они не соглашаются на что-либо, находясь в отчаянном положении, с тем, чтобы отказаться от своего слова, как только гроза миновала.

– Я же не отказываюсь от своего слова, – возразила миссис Калхейн, – просто я…

– Миссис Калхейн.

– Да?

– Я собираюсь вам кое-что сказать. Но будет лучше, если вы, прямо сейчас, достанете чековую книжку и выпишите чек на причитающуюся мне сумму. Если вы этого не сделаете, то потом будете горько сожалеть.

– Вы… вы мне угрожаете?

На губах Эренграфа промелькнула улыбка.

– Разумеется, нет. Это не угроза. Предупреждение. Видите ли, если вы не заплатите мне сейчас, мне придется вам кое-что сказать, после чего вам все равно придется заплатить.

– Я вас не понимаю.

– Не понимаете, – кивнул Эренграф. – Не можете понять. Миссис Калхейн, вы тут упоминали о расходах. Я, конечно, не представляю вам финансовые документы, свидетельствующие о том, где и сколько я потратил ради освобождения вашего сына. Но о некоторых тратах скажу.

– Я не…

– Прошу вас, сначала выслушайте меня. Начнем с железнодорожного билета в Нью-Йорк. Далее такси до аэропорта Кеннеди. Между прочим, двадцать долларов, с учетом чаевых.

– Мистер Эренграф…

– Пожалуйста. Затем авиабилет до Лондона и обратно. Я всегда летаю первым классом. Это, конечно, роскошь, но, раз я плачу за проезд сам, почему бы себя не побаловать. Аренда автомобиля в аэропорте Хитроу. Проезд до Оксфорда и обратно. Бензин дорог и в Америке, но в Англии он стоит баснословные деньги.

Она не отрывала от него глаз. Он же продолжал ровным, спокойным голосом, и миссис Калхейн чувствовала, как у нее все более отвисает челюсть, но ничего не могла с собой поделать.

– В Оксфорде я посетил пять магазинов мужской одежды. В одном галстуков Кейдмонского общества не было. В других я покупал только по одному галстуку. Не стоило привлекать к себе внимания. Галстуки Кейдмонского общества достаточно интересны. Широкая синяя полоса, более узкие золотая и ярко-зеленая. Я предпочитаю одноцветные галстуки, миссис Калхейн, но из полосатых кейдмонский, пожалуй, лучший.

– Боже мой.

– Были и другие расходы, миссис Калхейн, но, поскольку я оплатил их из своего кармана, наверное, не стоит перечислять их вам, не так ли?

– Боже мой. Создатель наш на небесах!

– Вы правы, он именно там. Как я и предупреждал, для вас было бы лучше заплатить сразу. В таких делах незачем знать подробности. Вы со мной согласны?

– Кларк не убивал Элтию Паттон.

– Разумеется, не убивал, миссис Калхейн. Разумеется. Я уверен, что какой-то нехороший человек украл галстук Кларка, чтобы свалить на него вину за содеянное преступление. Но доказать это более чем не просто. А если адвокат и сумеет убедить присяжных в том, что Кларк – не убийца, у общественности наверняка останутся сомнения в справедливости оправдательного приговора. Так что клеймо подозреваемого в убийстве останется с Кларком до конца его дней. Мы с вами, естественно, знаем, что он невиновен…

– Он невиновен, – кивнула миссис Калхейн. – Невиновен.

– Конечно, миссис Калхейн. Убийца – маньяк, отлавливающий молодых женщин, которые похожи на его мать. Или на сестру. А может еще на бог знает кого. Вы хотите достать чековую книжку, миссис Калхейн? Пожалуйста, не спешите выписывать чек. У вас слишком дрожат руки. Посидите, успокойтесь, я сейчас принесу вам воды. Все хорошо, миссис Калхейн. Вы должны всегда об этом помнить. Жизнь прекрасна и удивительна. Вот и ваша вода, в бумажном стаканчике. Выпейте до дна. Отлично, отлично.

И когда пришло время выписать чек, ее рука не дрожала. Выплатить Мартину Эренграфу семьдесят пять тысяч долларов. И подпись: Дороти Роджерс Калхейн. Писала она шариковой ручкой, так что чернила сушить не пришлось, и она сразу отдала чек безупречно одетому маленькому мужчине.

– Благодарю вас, премного вам благодарен, миссис Калхейн. А вот ваш доллар, который я получил от вас в задаток. Пожалуйста, возьмите его.

Она взяла купюру.

– Очень хорошо. Полагаю, у вас не возникнет желания пересказать наш разговор кому-то еще. Смысла в этом нет, не правда ли?

– Нет, нет, я никому ничего не скажу.

– И я того же мнения.

– Четыре галстука, – при этих словах его брови удивленно приподнялись. – Вы сказали, что купили четыре галстука. Но убили только трех девушек.

– Действительно, только трех.

– А что случилось с четвертым галстуком?

– Он, должно быть, в моем шкафу. А где же еще ему быть, миссис Калхейн. Может, они все там, каждый в своей коробочке, в которую его упаковали в магазине. Может, маньяк сам покупал кейдмонские галстуки, а мои – всего лишь сувенир, который напоминает о том, что могло бы произойти.

– О!

– А может, рассказанное мною – выдумка. Я не летал в Лондон, не ездил в Оксфорд, не покупал галстуки Кейдмонского общества. Да мало ли что я мог придумать ради того, чтобы вырвать у вас свой гонорар.

– Но…

– Дорогая моя, – он обошел стол, помог ей встать, повел к двери, – нам следует верить в то, во что хочется верить. Я получил гонорар. Вы – сына. Детективы теперь ищут совсем другого человека. Мы их более не интересуем, нам ни к чему знать об их проблемах. Успокойтесь, дорогая миссис Калхейн, очень прошу вас, успокойтесь. Лифт влево по коридору. Если вам понадобятся мои услуги, вам известно, где меня найти. Быть может, вы порекомендуете меня вашим друзьям. Но, умоляю вас, без лишней помпы. Скромность, знаете ли, красит человека.

Медленно, очень медленно она двинулась к лифту. Нажала на кнопку вызова. Подождала, пока поднимется кабина.

Она не оглянулась. Ни разу.