Данайский дар - Эдуард Михеев

Стук в дверь вывел Дени из задумчивости. Это, не дожидаясь приглашения, ворвалась хозяйка и сразу же выпалила, как из пулемета:

- Вы себе представить не можете, какой ужас: его убили! Так ведь? А он задолжал мне за целых два месяца! С папаши его и на гроб не взять.

- Вы знакомы с его отцом? - спросил Дени, листая справочник.

- Как же, станет он со мной знакомиться: папаша-то у него денежный мешок. А у этих дельцов всегда так: сынка выгонит - гроша не даст. Вот у моей сестры...

- Простите, а у вашего жильца здесь не было знакомых?

- Говорю вам, господин сыщик, ни души. Больше года он у меня жил, а всего раза три уезжал куда-то. И всегда со свертками да ящиками. Вон комнату как захламил. А последнее время из дому вылезал на почту разве.

- На почту? Он что-нибудь отправлял или получал?

- Не знаю, не знаю. Последний раз, правда, заметила - относил он подряд два пакета.

- Когда это было?

- Позавчера, ближе к вечеру. Вышел хмурый, в руках сверток небольшой. Вернулся быстро. А утром выскочил как шальной, меня чуть с ног не сбил - я кофе ему несла. Тоже пакет в руках был. Возвратившись, заперся в комнате. А вот как он ночью ушел - не слышала.

До почты было два квартала, но Дени не пошел к автобусу. Он не торопясь шагал по расплывшемуся на солнце асфальту, глотая горячий воздух. Движение всегда помогало ему обретать уверенность в себе. Со временем длительные пешие прогулки вошли в привычку.

"В конце концов, - размышлял Дени, - если Джошуа Гало не завел здесь друзей, это еще не значит, что их у него вообще не было. Кому-то он отправил две посылки. Что он мог послать? Записи, расчеты? А может, статьи в научный журнал?

Известны три близких Гало человека: отец, мать и девушка на фотографии. Уж если такой отшельник хранит фотографию женщины, то явно не в память о далеком детстве".

Дени остановился в тени каштана.

"Все-таки Гало слишком увлекался своей работой. Может быть, для него женщины - дело десятое. Но всяком случае не верится, чтобы он из-за смазливой мордашки вогнал в себя пулю. Отец?.. Выгнал из дому, оставил без средств и но подумал, на что существует сынок. На скачках играл? Не похоже... Если объединить эти две причины - жестокосердие любимой женщины и отсутствие денег, резонов для самоубийства достаточно. Достаточно ли? Для прошлого века - пожалуй. Но сейчас... Девяносто девять мужчин из ста попадают в такое положение, тем не менее самоубийцы не валяются на каждом шагу".

После уличной жары в прохладном кондиционированном воздухе почтового отделения Дени сразу весь покрылся испариной. Начальник оказался ветхим старичком с лентой Почетного легиона в петлице неопрятного серого пиджака и с новеньким слуховым аппаратом, которого, несомненно, стыдился. Дени молча показал удостоверение, и старичок принял до комизма строгий и торжественный вид.

- Меня интересуют адреса, по которым отправлены две бандероли неким Джошуа Гало, - сказал Дени, сдерживая улыбку - уж слишком серьезно играл в "сыщик-ищи-вора" этот чудак.

- Если бандероли отправлены ранее пятьдесят первого года, к сожалению, ничем помочь не смогу, - отрапортовал чиновник. - Мой предшественник, знаете ли, очень небрежно вел архив...

- Нет-нет, они отправлены вчера и позавчера.

- Тогда один момент. Я принесу квитанционную книгу.

Обе записи отыскались быстро. И первая, и вторая бандероли были отправлены по одному адресу: Ивонне Муанель, рю де Распай, 12. Париж.

"Явное самоубийство, - размышлял Дени, - остается лишь подтвердить. Стоит ли копаться в психологии? Конечно, этому Гало теперь на все наплевать, но все же неприятно сознавать, что суешь нос в дела, которые тщательно скрывали от всех. Впрочем, на то и полиция, чтобы совать нос..."

Следователь кривил душой перед самим собой: ему всегда хотелось понять истинные причины тех или иных поступков людей. Началось это еще в детстве. Однажды соседский мальчик Жан, года на полтора старше, предложил Аллену обменяться перочинными ножами. Ножи были одинаковыми, только Аллен сломал у своего штопор. Выгода была явная, и он недоумевал, почему Жан так опростоволосился. Оказалось, отец заподозрил его в откупоривании бутылок со старым вином; вот так Жан и доказывал свое алиби. И хотя ему не удалось усыпить подозрения отца, на Аллена эта хитрость произвела сильное впечатление.

С тех пор Аллен стал задумываться: может ли человек прожить без лжи? Мать, отец, кюре, учителя - все в один голос твердили: лгать нехорошо. Но вот однажды семейство Дени пригласило кюре осмотреть их виноградник, и Аллен увидел, как святой отец, приотстав, справил малую нужду, а потом сказал, что любовался кистью винограда.

Позже Дени понял - существует "ложь во спасение". Но еще тверже стала его уверенность, что истинные мотивы поведения человека редко бывают обнажены. Поиск подспудных причин стал для Аллена настоящей страстью. А позже, на юридическом факультете, его поразила наследственная теория преступлений. И он мечтал, что сможет, зная привычки, склонности, темперамент человека, предсказывать его поступки в определенных ситуациях.

"Действие рождается мыслью. Но мне ничего не известно о внутреннем мире Гало. Биофизик, магистр наук... Замкнут, необщителен. А посылки? Вот чем надо заняться: если их посылал человек, решившийся на самоубийство, содержимое может кое-что подсказать..."

Пригородный автобус тащился около часа. Дени успел за это время возненавидеть слащаво-многозначительный стиль политического обозревателя "Леттр Франсез", еще раз поразился повальным увлечением спортом и наконец добрался до страницы с хроникой.

Как всегда, большинство заметок было посвящено автомобильным катастрофам и мелким кражам. Но вдруг на глаза попалось несколько строк, набранных курсивом:

"Профессор биофизики Лозаннского университета Леопольд Порелли, прибывший вчера в Париж на симпозиум биофизиков, считает, что современная наука близка к управлению с помощью электромагнитных волн действиями не только насекомых, но и более высокоразвитых живых организмов. В беседе с нашим корреспондентом он заявил... Симпозиум продлится пять дней".

"Удача! Из Лозанны, биофизик... Ну, уж часа два из этих пяти дней я заставлю достопочтенного профессора провести в компании со мной!" подумал Дени, сворачивая газету.

Дом 12 на рю де Распай оказался огромным параллелепипедом из стекла и бетона, одним из тех, где создан максимальный уют и современный сервис для хорошо обеспеченных людей. Вместо консьержа на первом этаже оказалось что-то вроде универсального бюро обслуживания. Выяснилось, что мадемуазель Муанель сегодня уехала из Парижа. Она просила переключить ее телефон на бюро обслуживания и посылать ей телефонограммы только в двух случаях: если позвонит мадам Фуа или придет сообщение из Нью-Йорка.