Дорогами чужих Жизней - Елена Подзорова

После нашего знакомства со старостой и его сынком, второй не раз пытался напроситься ко мне в гости. Может он и был идеалом для всех здешних молодушек, томно вздыхающих около окон, но точно не для меня. Рослый, грубоватый с вечно засаленными волосами и смешно вздернутым носом. В голубых глазах отражалась вселенская глупость вперемешку с заносчивостью. Рядом со мной он важно раздувался и каждый раз пытался приобнять или того хуже, ущипнуть за аппетитно выступающие округлости. На его же счастье - ни разу не получилось. Сначала я молча сторонилась, потом громко выказывала недовольство. Когда терпение лопнуло, я звучно влепила ему пощечину на виду у деревенских воздыхательниц. Да такую, что он еще пол дня ходил с отпечатком моей ладони. Скандал закатили страшный. Староста ворвался в мой дом, топал грязными сапогами по чистому полу, брызгал слюной, побил пару кружек и грозился выгнать меня на все четыре стороны. Но дальше слов ничего не пошло. Спустя неделю он успокоился, через месяц перестал каждый раз злобно коситься в мою сторону, а потом и вовсе забыл о случившемся. Воряха после того случая больше не лез. Он вообще старался обходить меня стороной, распуская всевозможные сплетни в кругу местных друзей. Я гордо игнорировала любые шуточки, решив, что обижаться на тех, кого обидели самим фактом их рождением - как минимум стыдно. В отличие от многих здешних жителей я была более-менее обучена грамоте и вечерами, когда все дела были сделаны, забиралась на печь и при тусклом свете пламени читала всевозможные книги, купленные мной в городе или подаренные в благодарность за помощь.

В третьем летнем месяце мне исполнялся двадцать один год. За прошедшие четыре года я уверила жителей, что никакой наследницей ведьмовской силы не являюсь, и ко мне можно обращаться за всевозможными советами и отварами. И хотя заходили они нечасто, мой авторитет возрос. Меня не перестали бояться, но начали уважать и даже пускать в свои дома. Я таким раскладом вещей осталась довольна.

Пару раз ко мне сватались Воряхины друзья. Все как на подбор высоченные, мускулистые, но с неизменно тупыми лицами. Сначала такое внимание даже льстило, но выпроваживать их становилось все труднее, и вскоре я узнала причину. Тому, кто сумеет меня захомутать, сын старосты пообещал десять золотых. Не знаю, зачем ему это понадобилось, но не на ту нарвались. Сей полезной информацией поделился со мной единственный парень, с которым я хорошо общалась с самого приезда. Звали его Свейн. Хромой с детства и вечно сутулившийся при ходьбе, он был местным изгоем. Из-за постоянных насмешек со стороны ребят, он замкнулся в себе и общался только со своей бабушкой.

Наша дружба завязалась в момент, когда я возвращалась домой из города. Свейн неспешно шел по дороге, неся в руках большую корзину с яблоками. Я их безумно любила, поэтому поравнявшись с парнем звонко спросила:

- Не угостишь девушку яблочком?

Эффект получился неожиданный. Парень вздрогнул и выронил корзину. Яблоки, как живые, норовили укатиться подальше. Я смутилась и, кинув тяжелую сумку в сторону начала помогать с беглецами. Когда корзина наполнилась, парень наконец-то поднял на меня глаза.

- С-спасибо.

- Всегда рада помочь! Прости, что напугала.

- Все нормально, - тихо ответил парень и слегка улыбнулся. - Хочешь, я тебе половину яблок отсыплю?

Справедливо прикинув, что половину я попросту не донесу, взяла только пару штучек. Поблагодарив, я продолжила знакомство:

- Меня, кстати, Меланьей звать.

- Знаю. Тебя все знают. Я Свейн.

Дальше мы шли вместе, разговорившись про жизнь. Парень был сиротой и жил вместе с бабушкой (милой женщиной, спасшей меня от пауков), на окраине деревни, откуда до моего дома было рукой подать. С тех самых пор мы всегда здоровались, а вскоре начали перебрасываться фразочками, которые в итоге переросли в дружеские посиделки.

Вот и сегодня, он принес мне горячих бабушкиных пирожков, а я заварила душистый чай. Работы не предвиделось, поэтому я не торопясь наслаждалась выпечкой и ворчанием дров в печи. И, естественно, темой для разговора стал вчерашний инцидент.

- Странно, что волки до деревни добрались. Зима, конечно, лютует, так не впервой же. Может охотники всю здешнюю добычу перебили?

- Это вряд ли. Лес большой, всех бы не осилили.

В этом Свейн был прав. Лес простирался на несколько километров, привлекая к себе внимание грибников и любителей погоняться за зверушками.

- Что он тогда в деревне забыл? За четыре года я ни одного не видела, даже следов не оставляли. А тут на тебе - человека загрыз!

- Правильно толкуют: волки - санитары леса. Заодно и деревню от всякой падали очистят.

- Ты чего такое говоришь? А ежели он ребенка или девку загрыз, тогда что?

- Волк понапрасну убивать не станет.

- Жрать захочешь - тут не до моралей будет. Они животные и на первом месте у них инстинкты. Странный ты, Свейн.

Я внимательно вглядывалась в лицо парня. Большие светло-карие глаза смотрели в окно, за которым бушевала метель. Иногда он откидывал с лица непослушную прядку светлых волос, тут же возвращавшуюся на место. Хороший он, жаль, что люди не могут этого понять, замечая только недостатки. Я же не видела в его хромоте ничего отталкивающего. Даже наоборот, он выглядел как воин, возвратившийся с битвы. Да, с покалеченной ногой, зато с несломленным духом. В нем чувствовалась сила, которая, к великому сожалению, пряталась за детскими обидами и горечью.

- Будешь еще чаю?

- Нет, спасибо. Грустно это все, Лана.

- Что именно? - не поняла я, откусывая от пирожка большой кусок.

- То, что такие люди как ты живут на отшибе в маленькой избушке, а такие как наш староста, в большом доме, купаясь в роскоши и богатстве.

- Скажешь тоже, какие ж у него богатства? Большой дом и набитый кошель - в этом ли истинное богатство?

Разговаривая со Свейном, я всегда была откровенна. Потому что он обязательно выслушает и выскажет свою точку зрения. Не рассмеется в лицо, если скажу глупость, а поможет понять, в чем была ошибка.

- Об этом я и говорю. И от этого грустно.

- Не надо упаднического настроения! За окном тоска, но мы-то знаем, что после всех этих бурь и морозов обязательно наступит весна. Так и в жизни. Не бывает только черного или только белого. Просто иногда чаша склоняется то к хорошему, то к плохому. Мы сами делаем из этого трагедию, а надо просто дождаться очередной весны.

- Ты жизнелюбива и доверчива, Меланьюшка.

- Точно, но разве это плохо?

- Нет, просто мне больно думать, что будет, попади ты к нехорошим людям. Ты им искреннюю улыбку, а они тебе нож в спину.