Заклинатель: Сила слова (СИ) - Karma Elis

«Логичнее всего, убедившись, что я в номере, вынести дверь и скрутить меня по-быстрому. Почему же медлят? Сомневаются? Желают убедиться, что я подхожу под описание? Или здесь другое…»

— Благодарю, но мне это не интересно, — На горизонте замаячила скромная надежда на то, что он зря запаниковал раньше времени. Однако двое за дверью не желали уходить. Минуту они о чем-то переговаривались, за тем за дверью послышались ругательства, как ему показалось, на французском.

— Алес! Открой уже, наконец! — взвизгнула девушка.

В эту минуту он вдруг осознал, что знает этот голос. В детстве он слышал этот истеричный тон постоянно, ведь все время доводил его обладательницу до слез.

— Мира? — он спрятал нож и приоткрыл дверь.

За дверью, улыбаясь сквозь слезы, стояла высокая и очень худая девушка с тонкими чертами лица и выразительными голубыми глазами. Алес давно не виделся с ней, поэтому первые несколько секунд, молча, завороженно и с восхищением, наблюдал, как она, слегка покраснев, убирает длинные золотистые пряди, упавшие на лицо. По всей видимости, она очень спешила сюда. Пуговицы ее пальто не были застегнуты, а шарф сбился в сторону. Мирослава Ковальчик — подруга Новака еще с начальной школы. Два года назад она успешно дебютировала в модельном бизнесе и уехала во Францию. Увидеть ее теперь для него было чем-то невероятным.

Алес непроизвольно подался вперед, совсем забыв об осторожности. И в тот же миг поплатился за свою оплошность. Из-за двери возник высокий темноволосый мужчина лет двадцати пяти в черном кожаном френче. В правой руке он сжимал девятимиллиметровый глок.

— Назад! — он направил на Новака пистолет.

Присмотревшись, Алес узнал мужчину, и ему немного полегчало.

— Добрый вечер, пан Ковальчик, — ничего более умного ему в голову не пришло.

Однако Михаль был настроен серьезно. Он продолжал оттеснять Новака назад в комнату, давая возможность себе и сестре войти внутрь. Он держался на расстоянии и, вытянув левую руку в сторону, не давал Мире приблизиться к парню.

— Михаль, перестань, пожалуйста! — Мира едва ни плакала и продолжала, не отрываясь, смотреть на друга. — Разве мы здесь не для того, чтобы помочь Алесу?

— Я здесь только потому, что хочу понять, что же на самом деле произошло с паном Гедиминовичем, — возразил Ковальчик.

Борислав поддерживал приятельские отношения со старшими Ковальчиками еще со студенчества. Потому, когда они погибли, он, не колеблясь, принял опеку над внезапно осиротевшими Мирой и Михалем. Старейшина казался строгим, но в то же время поощрял любое стремление своих подопечных к самореализации.

Он был на восемь лет старше сестры, потому вскоре покинул дом пана Борислава, чтобы обучаться в Варшавском военно-технологическом университете. Он отлично владел заклинанием безумия, был физически развит, обладал острым умом и зрением. Так что спустя год после выпуска, благодаря своим способностям и протекции опекуна, он поступил в Бюро охраны правительства, где служил в настоящее время. Словом, у него было достаточно мотивов для поисков истины.

— Понимаю, но может все же уберешь оружие, — осторожно предложил Новак.

— Это тебя так сильно беспокоит? — усмехнулся пан Ковальчик.

— Не особо, — он усмехнулся в ответ. — Но Мира, кажется, нервничает.

— Не думаю, что это сейчас имеет для тебя значение. Так что подними свои руки так, чтоб я их видел, и отойди к окну.

— Как тебе будет угодно, — вздохнув, произнес Алес. — Полагаю, если ты до сих пор не пристрелил меня, то пришел за тем, чтобы поговорить…

Мира утвердительно закивала головой. Ее брат промолчал, его лицо не выражало никаких эмоций.

— Тогда вы не будете возражать, если я присяду, — как можно спокойнее произнес Алес.

Поведение Ковальчика, его холодность, спокойствие и отстраненность внушали парню страх. От этого все его тело будто цепенело. Он старался держать себя в руках, убеждая себя, что Михаль ему не враг и происходящее здесь и сейчас — всего лишь результат недоразумения, которое вскоре разрешится. Однако при виде направленного на него Глока, Алес чувствовал, как ноги его подкашиваются. Опустив руки за голову, он сел по-турецки на пол, навалившись на стену. Гости последовали его примеру. Мира скромно присела на краешек кровати, а ее брат по-хозяйски расположился в кресле у окна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Постарайся понять, я не испытываю к тебе антипатии, — задумчиво начал Ковальчик. — Это мера предосторожности.

Он встряхнул кисть, сжимающую пистолет, который по-прежнему был направлен на Новака.

— Я понимаю, — едва слышно проговорил тот. — Хотя сначала я подумал, что вы собираетесь убить меня.

— Мы хотим помочь! — воскликнула она.

— Мира! — одернул ее брат. — Я уже говорил тебе, что всего лишь хочу знать правду.

— Я не убивал! — неожиданно для самого себя закричал Алес. Все это время он пытался сохранять спокойствие. Но в тот момент все его чувства вырвались на свободу. — Я не убивал… Когда я нашел его, он уже истекал кровью. Я не знал, что мне делать. Я, правда, пытался помочь.

В памяти всплывали картины прошлой ночи и на глазах выступили слезы.

— Я звал на помощь, но никто не отозвался! Никто не пришел… А он хрипел, захлебывался кровью и продолжал твердить про предательство и про какой-то источник. Я просил его помолчать, не напрягаться, но он все повторял: «Найди… найди!» А потом затих. Замер.

Когда Алес закончил свой рассказ, его тело охватил озноб. Зубы застучали. Взгляд воспаленных покрасневших глаз был направлен в одну точку. Ковальчик, поморщившись, вздохнул. Мира, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, закусила нижнюю губу. Оба они понимали, потрясение от пережитого все еще свежо. Ему нужно было время.

— А что было потом? — осторожно спросил Михаль.

— Едва он затих, в кабинете появились охранники. Они попытались скрутить меня, но я вырвался и сиганул в окно.

— По версии следствия, ты перебил всех охранников, а затем расправился со своим опекуном, — задумчиво проговорил пан Ковальчик.

— Что за ерунда! У меня бы духу не хватило причинить кому-то реальный вред, — он нехотя усмехнулся. — К тому же, обычно в особняке как минимум десяток охранников и все, как правило, вооружены. Попытайся я напасть, меня тут же пристрелили бы.

— Мы верим тебе! — решительно произнесла Мира, присаживаясь рядом. Ковальчик попытался возразить, но сдался под осуждающим взглядом сестры. Новак понемногу начал приходить в себя.

— Слушай, Алес, — задумчиво начала она спустя некоторое время, — а что насчет источника? Думаешь, это как-то связано с гибелью пана Гедиминовича?

— Не знаю, — пожал плечами Алес. В надежде спрятать неприглядные эмоции на лице, он надел очки.

— Думаю, пан Борислав имел в виду Первоисточник Знаний, — предположил Михаль.

В воображении Алеса первоисточник представлял собой некую реликвию, сокрытую в глубине веков и способную наделить своего владельца невероятной силой. Легенда гласила, что прародители негативов и позитивов обрели силу слова, едва коснувшись его.

— И, кажется, я знаю, почему он упоминал о нем, — задумчиво продолжил Ковальчик. — Так уж вышло, что первоисточник — единственная вещь, которой позитивы боятся больше, чем ядерной катастрофы. Уже ни для кого не секрет, что мы на пороге третьей мировой. На границе все чаще происходят мелкие стычки. Кажется, что о договоре перемирия уже все давно позабыли. Я в последнее время мало контактировал с дядей, но знаю, что он всеми силами пытался предотвратить открытое противостояние. Возможно, он узнал о местонахождении источника и решил использовать его для восстановления мира.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Михаль выдвинул версию, что среди людей пана Гедиминовича были шпионы позитивов. И последние, узнав о планах Старейшины, решили ликвидировать его прежде, чем он перейдет к осуществлению планов в отношении источника. Принимая во внимание предсмертные слова опекуна, Алес вынужден был признать, что версия эта не лишена здравого смысла. Однако он с трудом допускал, что дядя мог возлагать надежды на какой-то, почти мифический, артефакт, не имея на то веских оснований. Возник справедливый вопрос: если такие основания были, то почему Борислав не сообщил о них своему племяннику и будущему преемнику?