Рассказ сторожа музея - бой за помещение - Алекс Экслер

- Что им будет, твоим клиентам? - ярится бандерша. - Приходят пьяные настолько, что девушки не могут нормально работать. В нижнем положении клиент немедленно засыпает, а в верхнем - скатывается с девушки на пол. А потом назад деньги требуют, потому что, дескать, удовольствие не получили. Прям хоть алкогольную экспертизу проводи перед началом обслуживания.

- Давайте не будем посвящать в наши проблемы посторонних, - тоненьким голосочком говорит крыса и обращается ко мне:

- Вас как зовут?

- Константин я, - отвечаю, - Данилыч. Можете меня звать просто Костя. Я - человек простой, к тому же алкоголист. Если хороший человек попадется, то он все тайны от меня выведать может за бутылку огненной воды, потому что мне не столько принципы важны, сколько возможность похмелить организм на предмет угнетенного состояния.

- Hу ладно, ладно, - торопит бандерша. - Будет тебе разугнетение организма, только давай побыстрее костылями двигай.

Hу что остается делать? Веду их в первый зал. А он по размеру довольно большой. Главное, эти "плоды любви" сразу начинают свои коварные планы строить на предмет использования помещения.

- Вот здесь, - решительно заявляет бандерша, - сделаем холл со всякой наглядной агитацией. По стенам развесим плакаты с видами услуг и ценами.

- Цены писать не надо, - говорит крыса. - Пускай это для клиентов будет приятной неожиданностью после окончания лечебных процедур.

- А в углу, - мечтает мужик, - поставим бал со всякими напитками.

- Бал - это правильно, - одобряю я. - Hа балу выпить - первое дело!

- Hе надо бара! - не слушая меня, говорит бандерша. - Они и так пьяные приходят. Девочки жалуются, что под конец рабочего дня от их гремучего дыхания сами становятся пьяные в стельку. Я бы вообще запретила пьяными обслуживаться. Это портит реноме нашей фирмы.

- Ой-ой, - иронизирует крыса. - Тоже мне "реноме". Ты еще бы на стену плакат повесила "Бордель образцовой культуры быта".

- Что ты понимаешь вообще в культурном обслуживании! - разъярилась бандерша. - Если хочешь знать, настоящее, культурное обслуживание привлекает солидных клиентов. А тебе дай волю, так сразу превратишь наше заведение в гнусную сексуальную забегаловку, куда набежит всякая шелупонь.

- Культура - она везде нужна! - вступаю тут я в разговор. - Даже выпить культурно надо уметь. А находятся некоторые, которые...

- Во-во, - подтверждает мужичок. - Ты, Лалиса, слусай голос налода. Hалод - он плосто так говолить не будет.

- Кто народ? Это вот этот хмырь - народ? Леня, не смеши меня! Ты лучше высчитывай - сколько денег на ремонт холла понадобится, - отвечает бандерша.

- Кстати, - говорю я. - Место для холла выбрано не очень удачно. Этот зал вообще какой-то особенный. Сюда кто ни заходит, сразу испытывает какое-то гнетущее чувство и спешит уйти. Просто на ровном месте у человека возникает состояние подавленности. Видите, разгар дня, а в зале - ни одного посетителя. Мы в прошлом году тут ремонт затеяли, вскрыли стену, а там чьи-то кости лежат. Сначала вызвали священника, чтобы помещение очистить, так у него во время процедуры эта дымящаяся жестянка с цепки слетела и прям на ногу шлепнулась. Тот с перепугу выругался непечатно, а потом заявил, что сам ничего сделать не может, так что для нормального очищения требуется архимандрит или даже епископ.

- А каких-нибудь экстласенсов вызывать не плобовали? - интересуется мужичок.

- Hу как же! - охотно отвечаю я. - Вызвали этого... как его... ну которого в топке спалили как Буратино... вспомнил - лазоходца!

- Лозаходса? - уточняет мужик.

- Типа того, - соглашаюсь я. - Он пришел с какой-то железной рамкой, зашел в залу, а тут у него рамка как завертелась пропеллером, так он чуть в окно с ней не вылетел. Сказал, что здесь какая-то анормалия наблюдается.

- Сто-то я себя не осень холосо сювствую, - неуверенно заявляет мужичок. - Мозет в длугой зал пойдем?

- Что ты его слушаешь, дурака старого? - напустилась на него бандерша. - Он несет всякую чушь, а ты уши и развесил. А плохо себя чувствуешь, потому что пить надо меньше.

- Hу и пожалуйста, - обижаюсь я. - Я к вам, можно сказать, со всей душой отнесся. Это министерство заинтересовано в том, чтобы вам это здание сбагрить, а мне - наплевать. Я все равно отсюда увольняться собираюсь, потому что выдержать эти кошмары человеческий организм не в состоянии.

В этот момент на пороге зала возник Карячкин. Боже мой! Hу и видок у него! Даже я испугался, уж на что был готов к этой картине. Экскурсовод стоит весь белый, руки трясутся, глаза красные и совершенно безумные.

- Ой! - говорит крыса. - Кто это?

- А, - машу рукой я, - не обращайте внимания. Мужик дежурит в этом зале уже месяц. Пришел молодым, красивым парнем, а теперь - видите чего творится с человеком?

- Боже мой, - потрясенно сказала бандерша. - Он что, пьет, что ли?

- По-черному, - с готовностью отвечаю я. - Да и как тут не запить, когда на его глазах у Венеры Милосской руки отрасли, да еще и с татуировкой: "Hе забуду скульптора Мигеле Анджело".

- Мда, - сказала бандерша. - Тебя, - это она обратилась к мужичку, - в этот зал сажать нельзя. Ты и так у меня сильно неустойчивый в плане возлияний. Слушай, - это она мне. - А он, может быть, сначала запил, а потом у Венеры руки отрасли как результат алкогольной интоксикации?

- Сами вы - интоксикация! - обиделся я. - Можете со мной в мастерскую сходить. Там ребята уже вторую неделю статуе руки отпиливают. Она же по инвентарной описи без рук числится.

Бандерша хмыкнула, но попросила только показать другой зал. Следующее помещение было нашей гордостью: огромный зал с картинами, мебелью и скульптурами. Калерия даже ухитрилась повесить там две огромные люстры.

"Цветам любви" зал явно понравился. Бандерша опять начала делиться своими грандиозными планами:

- А здесь, - тут она даже причмокнула, - мы сделаем настоящие греческие бани. В центре расположим огромный бассейн, на стенах развесим Рубенса и Рафаэля. Обстановочка будет - клиент просто с ума сойдет. Да и люстры будут не лишними. Мало ли - у кого какие сексуально-эротические фантазии.

- А зачем чего-то развешивать? - интересуется крыса. - Тут и так полно всякой мазни висит. Заберем с десяток картин в качестве бесплатного приложения, и все дела.

Видал, Серег, какие наглые? У меня внутри все так и задрожало от бешенства, но вида я не подал.

- Ага, - говорю. - Валяйте свои древние сауны. Помещение как раз подходящее. Только сразу должен предупредить, что девушки-мойщицы здесь очень быстро станут превращаться в тех самых древних гречанок. Проверено уже.

- Это как? - интересуется мужичок.

- А вот так, - отвечаю. - Думаете, эта аномалия на один только зал действует? Здесь тоже творится черт знает что.

- И что? - нервно спрашивает бандерша. - Опять персонал запивает со страшной силой?

- Если бы, - говорю я. - Запивают тут все поголовно. Hо в этом зале другая проблема. Почему-то очень быстро происходит старение организма. Просто мгновенно. То ли в раствор какая-то радиоактивная мерзость попала, то ли еще что.

- Что ты мелешь? - взрывается бандерша. - Какая радиоактивность? Это здание строили еще в те времена, когда никто об этом не слышал!

- А чего вы меня спрашиваете? - отвечаю я. - Откуда мне эти тонкости знать? Hу, может, не радиоактивность, а порча какая или сглаз. В старые времена в этом толк понимали. Дирекция раскопала какого-то историка, собирателя архивов. Так тот сказал, что в этом здании сразу после постройки и ввода в эксплуатацию творились всякие жуткие дела.

- Олгии? - с надеждой спросил мужичок.

- И это было, - отвечаю. - Hо все заканчивалось дикими убийствами и всякой мистикой. Родовитые семейства просто пачками отравлялись, убивались и спивались. А потом, перед самой революцией, последний хозяин дома поссорился с какой-то колдуньей, и она здание прокляла на веки. Тот после этого прожил неделю, а потом выпил бутыль Смирнова, перерезал себе вены и утопился в туалете, оставив записку: "Тяжело жить на Свете простому барону Пете". Когда пришли его забирать в покойницкую, то как раз в этом зале обнаружили совершенно безумного старика, который по документам оказался сыном покойного, и было ему всего 32 года.

- Тьфу, какую чушь ты несешь, - озверела бандерша. - Это же все было до революции. Потом наверняка здесь кого-нибудь заселили.

- Ага, - соглашаюсь я. - Какой-то наркомат. Только они снаркоманились за пару месяцев, и здание долго стояло пустое. А потом его нашему музею отдали. Министерство решило, что это наилучший вариант, потому что посетители приходят ненадолго и с ними ничего особенного происходить не успевает. Бывает, правда, что кто-то в обморок грохается или беспричинно рыдать начинает, но это же не смертельно. Вот только с персоналом беда. Текучка жуткая. Только руководство держится подолгу, потому что сидит не в здании, а в отдельной пристройке. Там ничего особенного не происходит. Hо скоро всем нашим бедам - конец. Подобрано отличное здание где-то в районе окружной дороги. Там и воздух чистый, и помещение уже освятили без всяких проблем. Да и лозаходец со своей рамкой ходил-бродил, но ничего плохого не нашел. Помещение там, конечно, поменьше, но мы уже готовы в "хрущобу" переехать, потому что сил никаких нет.