Переполох в академии сиятельных лордов - Медведева Алёна

Не успела улечься пыль, поднятая копытами, как леди Элая впала в черную депрессию. Мысли одна ужаснее другой крутились в голове странным хороводом. И последняя была: «Интересно, бешенство заразно?»

А Лоффи Таурин, ни на миг не сбавляя темпа и загнав несчастного коня, проскакал во главе кавалькады шесть часов до крепости Исмандил. Обычно этот путь занимал сутки. Но великий полководец, не раз смотревший в глаза смерти и не знавший сомнений, так и не смог остыть до конца.

Да и то сказать, девять лет брака, девять лет! Лоффи безумно любил свою жену. Она казалась ему невесомой, хрупкой нимфой. Эфемерной, осиянной неземной красотой. Ее глаза были сказочно прекрасны, голос – нежнее пения райских птиц, легкостью движений она напоминала грациозную лань. Лорд до сих пор не мог поверить своему счастью и частенько вспоминал миг, когда император вложил в его огромную, грубую ручищу трепетную ладошку Эли.

Лоффи замер тогда, просто окаменел. Ему хотелось молиться на нее, как на богиню, возлагать цветы к ее ногам, воскурять фимиам на алтаре. Он завалил любимую подарками, из каждого похода привозя ей что-то новое и интересное.

Когда жена глядела на него, прикасалась, брала за руку, лорд испытывал стеснение в груди, ему не хватало воздуха, тело наполнялось жаром, чресла пронзала сладкая боль, а окаянный отросток грозил порвать штаны. Он чувствовал себя мерзким, грязным животным, возжелавшим осквернить святыню. Лорд Таурин, конечно, знал, что его солдаты ходят развратничать в дома развлечений. Но они были жестокие, безжалостные дети войны. Видал он, и не раз, как его вилланы тащили на сеновал краснощеких толстозадых девок с крепкими ляжками. Но грязные смерды для него ничем не отличались от зверей.

Годы распаляли его, он боялся не справиться с собой и сотворить что-то ужасное. Прижать свою леди огромным телом к постели, буквально расплющив ее, и… Что «и» – он не додумывал, в ужасе срываясь в очередной военный поход.

Девять лет, девять ужасных лет мучений!

Если дела так и дальше пойдут, то вскоре ему уже нечего будет завоевывать, кроме просторов океана.

Но то, что на него нашло сегодня, не лезло ни в какие ворота. О-о-о, что это было? Не успел лечь в кровать, как ненавистный отросток вскочил, твою же маму! И что он с ним только не делал – не помогло. Остолбенел и стоит, гад. Еще и как магнитом потянуло ворваться в спальню своей леди. Нет-нет. Чур меня, чур!

«Меня спасет только старый испытанный способ. Не помню, как летел по коридору. Бряк! О как. Сотрясение. Чему там сотрясаться-то? Нога, кажется, сломалась. Левая. Теперь уж точно никогда в жизни налево не ходить».

Горнист тоже завелся:

– Мы же только вчера приехали, не отдохнули совсем!

– Погунди мне еще тут, погунди! – рявкнул сиятельный лорд, морщась от боли и взмывая на коня.

За шесть часов долетели до крепости. Уже полгода войска лорда ее осаждали. Не могли взять. Упрямцы не сдавались. Сидели себе да сидели в осаде. Никаких неприятностей сегодня не предвидели. И зря.

Когда к крепости подлетела кавалькада во главе с вырвавшимся вперед сиятельным лордом, гостей, разумеется, никто не ждал. Осаждающие мирно завтракали у походных костров, осажденные, как и положено, заедали свое горе, сидя за высокими зубцами каменных стен.

Гранд, жеребец Лоффи, злой и распаленный, как и сам хозяин, на последнем издыхании скакнул через ров прямиком к стене. Лорд Таурин, сорвавшись с крупа коня, буквально взлетел по ней без всяких подручных приспособлений, остервенело цепляясь ногтями прямо за камни. Подвернувшиеся под горячую руку защитники крепости были нашинкованы в капусту. Враги дрогнули. Узрев обуреваемого яростью и неистребимым желанием военачальника, бросившегося в атаку прямо в ночной сорочке, они на роковые минуты поддались панике.

А вот осаждающие, изрядно потрясенные и напуганные внезапным появлением полководца, живо подхватили лестницы и общим гуртом рванули следом. Пребывая в смятении, они так дружно поддержали порыв своего лорда, что ненеприступный Исмандил пал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уже поздним вечером следующего дня, празднуя в шатре победу, ближайшие соратники восхваляли главнокомандующего:

– Как вы их раскидали!

– Вы совершили немыслимый подвиг!

Со всех сторон доносились восторженные возгласы. Лоффи Таурин в развевающейся под кольчугой ночной сорочке, с яростным криком взлетающий по выступам неприступной городской стены, словно одержимый сотней демонов, не только деморализовал осажденных, но и изрядно впечатлил своих собственных рыцарей.

– Да разве это подвиг? – устало отмахнулся сиятельный лорд. – Вы даже не представляете, какой подвиг я совершаю каждый день…

Воины немедленно навострили уши, но, словно опомнившись, полководец поперхнулся и захлопнул рот. Тем более удивительной казалась его искренняя печаль, что рыцари считали своего лорда счастливейшим из всех ныне живущих.

Лоффи Таурин достойно продолжил дело отца Мердана Таурина, так же пропадая в военных походах и присоединяя все новые и новые земли. Жена его была удивительно хороша собой, нежна и внимательна. А уж ласковее женщины и представить невозможно. Встречая супруга из очередного похода, она ластилась к нему, словно кошка, бросая на лорда пылкие взоры и искушая бурно трепетавшей под тканью платья грудью. Тем больше восхищала стойкость духа сиятельного лорда, готового ради служения своему долгу уезжать от такой супруги.

– Вот кто настоящий мужчина! Вот кого не привязать к женской юбке! – поучали рыцари своих супружниц. Те горько сетовали на воинственность лорда, вынуждавшую их мужей покидать свои дома, отправляясь вслед за ним в очередной поход.

И кто бы из них знал, что каждый раз при встрече со своей леди сиятельный лорд, сильнейший маг и совершеннейший военный тактик, испытывал странное томление в душе, одновременно ощущая необъяснимую тяжесть и напряжение где-то ниже талии. Каждый раз, когда он восхищенно любовался прелестной супругой, его посещало чувство, что ему чего-то недостает. Чего-то хочется… Но чего, он толком и сам понять не мог.

Так прошло девять лет. Лоффи Таурину, неукоснительно следующему науке и наказам своего отца, который являлся для него единственным авторитетом, способствовал военный успех, усиливая его славу и укрепляя мощь рода. А его прекрасная леди с каждым походом становилась все грустнее. Да и император все чаще хмурился, удивляя верного лорда пронзительными взглядами.

И вот гром грянул! Император призвал к себе верного соратника.

– Все ли хорошо в вашем доме? Доволен ли ты своей супругой? – спросил император, уединившись с гостем, как когда-то с его отцом, в отдельной зале.

– Вашими заботами мы благополучны, – поклонился в ответ лорд, гадая о причинах этой встречи.

Император в задумчивости побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, размышляя о том, как бы коснуться совершенно непубличной темы. Минувшие годы сказались на главе империи, посеребрив его голову и лишив былой живости, но разум его был ясен как никогда, позволяя ловко избегать расставленных врагами ловушек. Император часто думал о том, что оставит своему наследнику. И его тревожила возросшая в последнее время активность главы рода Ардемалов.

– Дошли ли до вас новости о том, что Мердоку Ардемалу удалось убедить Совет сиятельных лордов принять закон об изменениях в майоратном наследовании земель?

Разумеется, после этого и императору пришлось поддержать «выбор» глав всех родов империи.

– По причине длительного отсутствия я ничего об этом не знаю, – признался лорд Таурин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Так вот, Мердок Ардемал, используя свое влияние, сумел добиться значимых изменений в существующем праве наследования территорий. Принцип мужского наследования незыблем, но если действующий лорд не имеет прямых наследников мужского пола… – Император выдержал красноречивую паузу, давая понять, что именно ожидает род Тауринов. – Так вот, земли теперь отходят не дальнему родственнику по мужской линии, а соседнему лорду, обладающему наибольшей территорией. И ваши земли граничат как раз с территориями Ардемалов!