Ночные ведьмы - Раиса Аронова

… «Буду, милый доктор, думать об авиации, — мысленно возражала я врачу, возвращаясь с медкомиссии по тихим вечерним улицам Саратова. — И летать буду. Ну а пульс…»

Последующие две недели усиленно занималась гимнастикой, обливалась по утрам холодной водой, в институт и обратно ходила только пешком. И вот снова медкомиссия. Стою перед терапевтом. Спокойствие олимпийское. Вижу пишет: «Годна». От радости сердце опять заколотилось, «как у воробья». Но теперь не нужно было укрощать его. Бейся!

Учеба в институте, занятия в аэроклубе, в стрелковой секции, в хоровом кружке, гимнастика и, конечно же, институтские вечера, кино… Удивительно, как на все хватало времени? Молодость, говорят, вообще удивительная пора в жизни человека.

Наступила весна. И пришел долгожданный, волнующий момент — первый взлет… Яркое солнце, голубое небо, зеленая трава. Зеленый У-2 и десять курсантов в синих комбинезонах. Подходит инструктор Волков — молодой, среднего роста парень. Изучающе посмотрел на застывших по стойке «смирно» курсантов.

— Начнем?

Оп прошелся вдоль строя и неожиданно для всех сказал:

— Я думаю, что мы будем настоящими мужчинами и уступим первый полет единственной в нашей группе девушке.

Уже отработанными движениями забираюсь в кабину. А в душе все поет: сейчас поднимусь в небо! Короткий разбег и самолет в воздухе. Я огляделась вокруг… Тихое ясное утро. Лучи солнца, казалось, пронизывали все вокруг, отчего становилось легко и весело. Лечу впервые в жизни! Впереди широкой серебряной лентой блестела Волга, а справа раскинулся родной город. Мне на мгновение показалось, что парю свободно, как птица, и стоит только взмахнуть крылом, как полечу вон туда, к заволжским степям… Но самолет круто развернулся и пошел на посадку. Управление было не в моих руках.

Я мало что поняла во время первого полета. Осталось только ощущение чего-то необычайного, свежего, радостного.

— Поздравляю с первым вылетом! — сказал инструктор, когда зарулили на линейку.

А пока мы летали, парни нашей группы нарвали где-то на краю аэродрома полевых цветов, и когда я вылезла из кабины, они преподнесли мне букет. От полноты чувств у меня затуманились глаза. Ребята дружным хором исполнили туш.

Подошел командир звена Ломакин.

— Ну, какое первое впечатление?

— Восхитительно! Теперь пи за что не расстанусь с небом!

После было много волнующих полетов — и первый самостоятельный, и захватывающие своей остротой «кувыркания» во время высшего пилотажа. Но тот, первый, все таки ярче всех врезался в память.

…Потом в мою жизнь вошло новое знаменательное событие. Было это уже глубокой осенью 1939 года.

Актовый зал института переполнен. Студенты и преподаватели собрались сюда, чтобы выдвинуть кандидата в областной Совет депутатов трудящихся. Я сидела где-то в задних рядах со своими однокурсниками. На трибуну поднялся Василий Максимович Кузьмин, студент нашей группы. Он пришел на учебу не со школьной скамьи, а после большой работы в советских и партийных органах. Мы всегда внимательно прислушивались к его словам, нередко обращались за советами и разъяснениями по разным общественным и житейским вопросам.

— Предлагаю выдвинуть кандидатом в депутаты студентку Аронову, — сказал Максимыч.

Я не поверила своим ушам. «Хоть бы предупредил»… — первое, что пришло на ум. «Почему? За какие заслуги? Ведь я ничего не успела еще сделать в жизни, самая обыкновенная девчонка»…

— Расскажите свою биографию, — попросили меня.

Взошла на трибуну и растерялась, обнаружив, что биографии-то почти и нет. Она оказалась до обидного короткой.

Родилась в 1920 году, здесь же, 6 Саратове. В 1938 году окончила школу. В комсомоле с 1930 года. После окончания средней школы поступила в институт и в аэроклуб. Вот и все… пока.

Родители? Этот вопрос смутил меня. Что сказать об отце? У меня к нему были сложные, противоречивые чувства. Еще во время первой мировой войны он, безусый юнец, был разведчиком. Прославился своей отчаянной храбростью, получил несколько ранений и три Георгиевских креста. Я любила отца за его боевое прошлое. После он много лет работал на железнодорожном транспорте, считался отличным специалистом. Был бы и сейчас всеми уважаемым человеком, если бы не увлечение вином в последнее время.

В 1936 году неожиданно уехал неизвестно куда. В душе у меня жила и любовь и обида на него. Ведь детям всегда хочется гордиться своими родителями, особенно отцами. И я могла бы гордиться отцом, не случись вот такое… А мама? Она хорошая, как и все, наверно, мамы. У нее ласковые, добрые руки, хоть и в мозолях — много лет работала прачкой, потом на заводе. Немало горя хлебнула в своей жизни. Иногда, в минуты задушевной беседы, она говорила, поглаживая по моим жестким волосам: «Учись, дочка, для тебя сейчас это самое главное в жизни. Я вот осталась малограмотной. Трудно мне…» Она пошла на тяжелую, неженскую работу только для того, чтобы я могла учиться в институте.

Но разве обо всем этом нужно говорить на собрании? Вероятно, не следует. Поэтому коротко ответила:

— Отца у меня нет. Мама работает на вагоноремонтном заводе маляром.

…Прошла предвыборная кампания, прошли и выборы, начались мои депутатские будни. А мне все не давал покоя вопрос: почему именно меня институт выдвинул в депутаты? Так и не ответив на него сама, решила обратиться к Василию Максимовичу, «духовному отцу», как называла его про себя.

— Видишь ли, Рая, — немного подумав, сказал Максимыч, — в институте есть много хороших людей. Есть, наверно, и не менее достойные, как ты сама говоришь. Но это в основном люди уже зрелые, с определенным жизненным опытом. Я не хочу сказать, что такие не подходят в депутаты. Наоборот, от них, может быть, было бы больше полезной отдачи. Но нам нужно растить молодежь, учить ее не только в институтах, но и на работе в государственных органах. — Он пытливо взглянул на меня. — Но ты ведь не подкачаешь, а? — И, одобрительно подмигнув мне, улыбнулся.

— Откровенно говоря, Максимыч, не знаю. Безусловно, буду стараться, но ведь этого мало! Нужны знания, опыт.

— Старшие товарищи помогут.

Действительно, помогали. Сам Василий Максимович, секретарь комитета комсомола Саша Суслин, секретарь парткома Вадивасов. И все-таки времени не хватало.

С сожалением рассталась со стрелковым спортом, с некоторыми кружками. Но аэроклуб не оставляла. К тому времени я уже сдала госэкзамены, получила звание пилота. Но не могла же на этом остановиться и отойти от авиации! Она властно захватила меня в свои воздушные объятия, завладела всеми думами и мечтами о будущем. При аэроклубе организовывалось звено летчиков-спортсменов, и я с большой радостью согласилась войти в него. Опять начались теоретические занятия, опять зашагала по знакомой дорожке в аэроклуб, забегая теперь в облисполком но своим депутатским делам…