Мой знакомый призрак - Майк Кэрри

У Питера отцовская агрессивно-непоколебимая солидность с налетом настороженного юношеского упрямства – сочетание пренеприятное.

Леди представилась Барбарой (в голосе было столько тепла, что никакие электроодеяла не нужны), а потом познакомила с пасынком. Я улыбнулся, кивнул и, поддавшись некоему атавистическому порыву, вероятно навеянному Хэмпстедом, протянул мальчишке руку, но он уже шагнул в сторону холла, где с громкими воплями появился очередной гость. Барбара смотрела ему вслед с непробиваемой, в стиле монахов «дзен», улыбкой. Неужели успокоительное пьет? Нет, стоило се взгляду упасть на меня, как в нем появились живость и острота.

– Так, вы готовы? – спросила миссис Додсон.

Длинный язык чуть не подвел меня, ноя сумел ограничиться простым «да». Боюсь только, взгляд вовремя отвести не получилось. По крайней мере Барбара неожиданно вспомнила про бутылку минералки, которую принесла с собой, и вручила ее мне, пряча заливающий щеки румянец и извиняющуюся улыбку.

– Пиво можно будет выпить на кухне после шоу, – пообещала она. – Если я угощу вас сейчас, дети потребуют равноправия.

Я поднял бутылку в полушутливом тосте.

– Так… – снова заговорила хозяйка, – сначала часовое представление, потом час отдыха, пока мы подаем еду, и под конец еще один получасовой выход. Согласны?

– Разумная тактика, – признал я. – Нечто подобное Наполеон применял в Катр-Бра.

Пусть тихо и неуверенно, но Барбара все-таки рассмеялась.

– Мы с Джеймсом шоу не увидим, – с неподдельным сожалением в голосе проговорила она. – Увы, и за кулисами pa-Фоты хватает: кое-кто из друзей Питера собрался у нас ночевать. Надеюсь, хоть к последнему выходу смогу вырваться. Если нет, увидимся в перерыве.

Заговорщицки улыбнувшись, хозяйка удалилась, оставив меня наедине с публикой.

Присматриваясь к будущим зрителям, я внимательно оглядел гостиную. Вокруг Питера собралась группа избранных, оглашавшая комнату истошными криками. Остальные, то есть серость и посредственность, сбившись в три-четыре кучки, жались по углам и периодически старались примкнуть к избранным. Получалось некое подобие клеточного деления, только наоборот. Две группы и сводный брат Себастьян.

Заметить его было несложно, а окончательное опознание я произвел, когда раскладывал стол и готовился к первому фокусу. У мальчишки белокурые, как у матери, волосы, кожа еще бледнее, а водянистые голубые глаза создают впечатление, что его нарисовали пастелью, а потом решили стереть. На вид Себастьян куда ниже и субтильнее Питера. Интересно, дело в том, что он моложе? Трудно сказать – унылая поза, вероятно, скрадывала пару сантиметров. Себастьяна не брали в шумную компанию избранных: именинник терпел его, стиснув зубы, а дружки даже не скрывали презрения, Себастьян не понимал их шуток и, похоже, мечтал оказаться в любом другом месте, хоть со своим настоящим отцом во время запарки на работе.

Когда я, захлопав в ладоши, объявил, что через две минуты будут фокусы, Себастьян и остаток арьергарда пристроились сразу за Питером, то есть в мертвой зоне, где никому стоять не хотелось.

Потом началось представление, и у меня появились заботы поважнее, чем следить за сводными братьями.

Я неплохой фокусник. Благодаря этому и ухитрялся платить за колледж, а в пике формы способен на относительно великие свершения. Сейчас пика не наблюдалось, но в арсенале еще остались отдельные эффектные трюки – упрощенные версии интересных фокусов, которые я изучал в бурной юности. Часы одного мальчишки таинственным образом переместились из сумки в карман его соседа. Чей-то мобильник парил по гостиной, а Питер и «элита» в первом ряду махали руками, пытаясь запутать веревки, которые, как им казалось, я использовал. Изрезав секатором колоду карт, я собрал ее снова, а сверху положил восьмерку, которую предварительно выбрал и подписал именинник.

Я старался вовсю, от усталости с ног валился» а Питер, сложив руки на груди, стоял посреди комнаты и смотрел на меня со сводящим скулы презрением. Он явно решил, что восхищение дурацкими малышовыми забавами уронит его в глазах сверстников. А раз этого боялся Питер, то авангард – и подавно.

Безоговорочно следуя его примеру, они, так сказать, голосовали всем блоком, чему я никак не мог воспрепятствовать.

Единственный, кого заинтересовало мое представление, – это Себастьян. Хотя, возможно, терять ему было меньше, чем остальным, вот он и мог наслаждаться фокусами без оглядки на то, что скажут другие. Однако неприятности себе все-таки заработал. Когда, закончив трюк с картами, я показал Питеру выбранную им восьмерку бубен в целости и сохранности, Себастьян, явно восхищенный эффектным финалом, захлопал в полупрозрачные ладоши.

Едва сообразив, что никто больше не хлопает, мальчишка остановился. Увы, сделанного не вернешь, а он на несколько секунд пренебрег въевшимися, как мне казалось, под кожу правилами маскировки и самосохранения. Раздраженный Питер двинул локтем, и раздалось негромкое «ш-ш-ш!»: Себастьян задохнулся и, обхватив себя руками, сложился пополам. Выпрямиться ему удалось лишь через несколько минут, тогда и послышалось приглушенное рычание Питера: «Ты, дебил! У него две колоды! Тоже мне фокус!».

Этот коротенький эпизод поведал о многом: целую историю об эмоциональном подавлении и вошедшей в систему грубости. Может показаться, банальному тычку под ребра придается несоизмеримо большое значение, но я сам младший брат, так что подобная муштра мне знакома. А еще я знал об имениннике нечто, о чем его гости даже не догадывались.

Я быстренько привел в порядок свои мысли. Злиться совершенно ни к чему. До перерыва на холодное пиво еще минут двадцать. Про запас имелся классный фокус, который я планировал. показать в заключительной части, но какого черта! Живем-то только раз, как, несмотря на доказательства обратного, продолжают говорить люди.

Я расправил плечи, вытянул руки в стороны, разгладил манжеты – получилась пантомима под названием «Подготовка к следующему номеру», нужная главным образом для того, чтобы отвести стрелы от Себастьяна. Вышло удачно: взгляды присутствующих повернулись ко мне.

– Смотрите внимательно! – велел я и, достав из чемоданa новый реквизит, поставил его на стол. – Обычная коробка от сухого завтрака. Вы такое едите? Я тоже нет! Однажды попробовал, так меня чуть мультяшный тигр не загрыз! – На лицах двадцати стоящих передо мной мальчишек пи капли сострадания. – В этой коробке ничего особенного: ни фальшивых стенок, ни двойного дна… – Я крутил ее и так, и эдак, щелкнул большим пальцем, чтобы получилось характерное звонкое «бом!», а потом открыл перед Питером, предлагая заглянуть внутрь. Тот закатил глаза, не в силах поверить, что его просят участвовать в таком балагане, а потом махнул рукой: пустая, мол, пустая, только отстань.