Криминальная империя - Кирилл Казанцев

— Таким образом, Андрей Иванович, — подвел черту вместо своего шефа Кадашкин, привычным движением пригладив непослушные жесткие темные волосы, которые постоянно выглядели растрепанными, — таким образом, вы получаете возможность обновить и расширить парк оборудования, выйти на новые объемы производства и большую номенклатуру продукции. Со своей стороны я добавлю, что руководство области готово поддержать данный инвестиционный проект пакетом госзаказа. По представленным потенциальным инвестором расчетам видно, что себестоимость продукции на выходе довольно низка. Самая низкая в нашей области.

— А не кажется вам, — перебил сочный баритон Борисова речь юриста, — что меня следовало бы заранее познакомить с предложением, если вы строите на нем определенный расчет и районный бюджет. Я не видел расчетов инвестора и не могу судить, насколько они оправданны. Возможно, на уровне области они выглядят и привлекательно, но глупо было бы мне при моих объемах производства замыкаться в рамках одной области. А что касается названного вами холдинга, то эту структуру я знаю прекрасно и давно. Международным его можно назвать с большими натяжками. Это во-первых. Во-вторых, холдинг не имеет сельскохозяйственного профиля. Он вообще не имеет никакого профиля — это профессиональные посредники, фактически финансовая группа. Каковы объемы и сроки возврата инвестиций по их расчетам?

— Вообще-то речь не идет о возврате, — осторожно ответил Кадашкин. — Суть предложения состоит в том, что холдинг предлагает инвестиции в основные средства. Так сказать, долевое участие. А сумма…

И тут глава юридического департамента назвал сумму. Борисов почти с ненавистью посмотрел на узкое остроносое лицо главы юридического управления, на вальяжного грузного Остапенко, который с сосредоточенным видом перекладывал какие-то бумаги на столе. Это была уже не первая попытка влезть в бизнес Борисова. Объемы, которые предлагали инвестировать в его производство, сделают его самого мелким дольщиком. И Борисов тут же озвучил эту мысль.

— Да что вы все, Андрей Иванович, подвох-то во всем видите! — небрежно и с укоризненными интонациями старшего товарища вставил Остапенко. — Никто вас не собирается грабить. Вы останетесь при своей прибыли, а может, еще и при большей. Общие объемы-то, как я понял, значительно увеличатся.

— А вы представьте себе, что я принял решение, — усмехнулся Борисов, — а новый совет директоров принимает решение на ближайшие пять лет направить прибыль на расширение производства и не выплачивать дивиденды дольщикам. Меня жена кормить будет?

— Да бросьте вы прибедняться. У вас зарплата, как у всего моего аппарата, вместе взятого.

— Да-а! — усмехнулся Борисов, сдержавшись, чтобы не дать совет не считать чужие деньги. — А кто мешает совету директоров уволить меня?

— Извините, по законодательству… — начал было пояснять Кадашкин.

— Знаю я законодательство! — резко перебил Борисов. — Это делается элементарно: проводится решение о целесообразности назначения нового руководителя для большей эффективности в условиях реализации новой инвестиционной программы. Меня ваше предложение не устраивает. Прошу прощения.

С этими словами Борисов рывком поднялся из кресла, кивнул присутствующим и направился к двери. Он уже дошел до лифта в середине длинного коридора, когда сзади послышались торопливые шаги.

— Андрей Иванович, позвольте на секундочку!

Борисов повернулся к обратившемуся к нему Кадашкину.

— Андрей Иванович, я хотел вам еще кое-что сказать! Так сказать, наедине и неофициально. Давайте отойдем.

Борисов позволил отвести себя за локоть чуть в сторону, к небольшому холлу напротив лифтов. Сегодня ему все не нравилось, все было как-то не так, поэтому он решил выслушать юриста, в надежде все-таки понять, что вокруг него происходит.

— Вы слишком поспешили с выводами, Андрей Иванович, — сдержанно начал говорить Кадашкин. — Все ведь понимают, что ваш бизнес без вас — ничто. Вы его подняли с самого нуля, выносили, выстрадали…

— А если без поэтических отступлений? — насмешливо предложил Борисов.

— А без поэтических, — тонкий крючкообразный нос Кадашкина хищно заострился, — без поэтических я бы сказал вам следующее. Прислушайтесь к предложению областного правительства. Ваша слишком откровенная позиция независимости кое-кого злит в этом здании…

— Могу перестать сюда приходить.

— Вы все шутите, а дело-то серьезное. На вас делаются большие ставки, вы можете получить огромные блага от сотрудничества с властью. Вы просто нарываетесь на то, чтобы остаться без поддержки.

— Знаете что, Сергей Сергеевич! — сказал Борисов, которому этот разговор наскучил. — Я давно уже вижу, что кое-кто хочет войти ко мне в долю, не ударив палец о палец. И с какой стати я должен идти навстречу в вопросах, которые мне невыгодны? Руководите с умом областью и районом! Ресурсов море, потенциал производства, что промышленного, что сельскохозяйственного, огромный. Так что вам мешает? Как плохому танцору, что ли?

Борисов воспользовался тем, что открылись створки ближайшего лифта, выпустив в холл двух дам самого что ни на есть чиновничьего вида, кивнул Кадашкину и вошел в кабину. Бизнесмен не видел, каким взглядом его проводил руководитель юридического управления.

Уже на улице, на ярко освещенной фонарями парковке возле здания администрации, Борисов сбросил маску угрюмой задумчивости и решительно полез в карман за мобильным телефоном.

— Слушай меня внимательно, Лукин, — сказал он в трубку. — Я сейчас еду к нам в хозяйство, у меня там завтра с утра проектировщики будут, а ты задержись в городе. У Лены в нашем городском офисе возьми папку, черная такая, «Актуализация» называется. Подними все предложения, которые поступали в наш адрес за последние полгода, сделай мне небольшой сводный анализ. Самое главное, установи, кто учредители этих фирм. Подключи службу безопасности.

Дела продержали Борисова в городе почти до самого вечера. И только около шести часов, недовольный и раздраженный навалившимися проблемами, он велел водителю Николаю везти его в хозяйство.

Черный тяжелый «Бентли» сбросил скорость и свернул с трассы на узкую дорогу со стареньким асфальтом. Она тянулась через поля между лесополосами, мимо прудов, заросших по берегам густым ивняком. Машин здесь всегда было мало, потому что дорога вела к двум деревням и к хозяйству самого Борисова.

Бизнесмен с досадой подумал, что он по своей инициативе включил в план расходов на ближайшие три года восстановление этого заброшенного властями шоссе. А ведь здесь не только его машины ездят, тут и деревенские ездят на своих мотоциклах и стареньких «жигулятах», и рейсовый автобус ходит. И никому нет до этого разбитого асфальта дела. Это ли не помощь с его стороны власти? «Болтуны и бездельники, — подумал Борисов со злостью, — а еще дилетанты, которые взялись руководить».

И в этот момент машину рывком потянуло вправо. Александр буркнул какое-то ругательство, но вовремя спохватился — шеф терпеть не мог матерщины. Прижав машину к обочине, водитель открыл дверцу и вылез из кабины. Борисов вздохнул и решил, что и ему не грех вылезти под звезды в прохладу позднего вечера и размяться, пока Александр разбирается с колесом…

— Эх… вот это… — послышался из темноты голос водителя.

Борисов подошел и в свете фонарика мобильного телефона увидел пробоину в покрышке. Сначала он подумал, что колесо лопнуло из-за бокового пробоя, который они получили где-нибудь в городе на рельсах. Но дырка имела удивительно круглую форму. Сомнения бизнесмена не имели дальнейшего развития. В тиши, нарушаемой только легким шелестом листвы придорожного вяза, вдруг раздался хлопок. Борисов вскинул голову в сторону источники звука и тут же понял, что его водитель как-то странно захрипел и стал валиться на асфальт. И тут же самому бизнесмену грудь будто разорвало огнем. Один раз, второй…

Анна Борисова сама родить не могла. И она, и муж это знали и сознательно пошли на риск. В конце концов, кесарево сечение ничем не отличается от обычной операции, но зато у них будет ребенок. Сейчас она лежала в третьем городском роддоме на сохранении. Андрей платил врачам немалые деньги, не считаясь ни с чем, лишь бы беременность протекала нормально. Жаль, не успели чиновники достроить и сдать новейший перинатальный центр, но этого события ждать можно было еще не один год.

Анна вдруг проснулась как от толчка, как будто ее подбросило пружиной. Рука тут же машинально схватилась за круглый живот. Нет, не ребенок, материнское чутье подсказало, что с ним все в порядке. А ужас уже давил и давил на голову, будто накрывал вязким липким одеялом. От этого ужаса некуда было деваться, он обволакивал, давил. И Анна истошно закричала, потому что другого способа избавиться от ужаса не было.