Письма в пустоту (СИ) - Ино Саша

Я глупо улыбаюсь.

— Что б не сорвалось, — Альентес кивает на винтовку.

Все верно, руки не должны замерзнуть.

Я смущенно чешу затылок. Было глупо полагать, что мой товарищ станет заботиться обо мне, а жаль… прежний Альентес непременно бы стал.

Мы выходим.

Петляем по снежным ухабам до ближайшей остановки. Россия поистине славится своими дорогами, непременно ремонтируемыми в самое неподходящее время года.

Альентес мастерски лавирует по извилистым тропинкам, скрывающим ледяные западни, на которых легко загреметь.

Следую за ним по пятам. Не так конечно лихо, но тоже не падаю.

Добираемся до остановки.

Ловим маршрутку.

В салоне пахнет бензином и грязью, меня чуть укачивает.

Доезжаем до центра, то есть, до станции метро, где уже есть цевильные магазины, и публика не чурается двух невзрачных католикосов, коими мы с Альентесом являемся.

Ныряем под землю, в душные катакомбы, которые зимой греют не хуже бани.

В метро на нас смотрят с насмешливым подозрением, причем все: от мала до велика. Но за неделю в России я понял, что эти взгляды ничего абсолютно не значат, и на них не стоит обращать внимания. А поначалу меня трясло, мне все казалось, что вот-вот рассекретят.

Альентес же напротив, был спокоен, как удав. Его вообще ничего не может поколебать, ну, мне, по крайней мере, так кажется.

В центре на нас тем более никто не оборачивается. Действительно, подумаешь невидаль, два католических монаха в рясах и с черными чехлами за спинами, ничего интересного. А вот шествие кришнаитов или целующаяся лесбийская парочка куда более заманчивое зрелище.

Усмехаюсь.

Ныряем между домами, уходя с шумной Маяковки.

Альентес подходит к одному из подъездов и отпирает его заранее приготовленным ключом. Братство постаралось.

Мы поднимаемся на крышу, отсюда прекрасный обзор банка напротив.

Мой спутник надевает черные очки с круглой оправой, жужжащей механизмами. Это вовсе не защита от солнца, это рентген — универсальный поисковик оружия.

В следующие полчаса Альентес станет моими вторыми глазами, он будет вести меня. Сегодня у него вспомогательная роль. Я расчехляю винтовку и ложусь на огневую позицию, растягиваясь на крыше.

Альентес подходит к краю и застывает в шаге от бездны, смотря вниз.

Мы ждем.

Наконец стеклянные двери распахиваются и на улицу высыпают шкафы в черных костюмах, среди которых по странному обстоятельству затесался маленький азиат.

Люди закрывают собой рыжего толстяка, медленно передвигающего тучное тело к машине.

Это и есть моя цель. Предприниматель из Москвы, прочно связанный с Акведуком, боевой организации уличенной в связи с террористами и жаждой захвата власти во всем мире. Я убежден, их оружие — деньги и бизнес, их цель — зло. Братство розенкрейцеров, как боевой орден святой Церкви, противостоит Акведуку, срывая их богомерзкие планы и предотвращая злодеяния во имя Бога и жизни на земле.

— У переднего ряда всего по два пистолета. Пора! — голос Альентеса возвращает меня к реальности.

Я прицеливаюсь и ловко снимаю двоих охранников. Они не успевают даже опомниться. Зато коллеги начинают суетливо бегать, выхватывая свои пистолеты и автоматы.

— На том в очках бронежилет, — продолжает Альентес, не обращая внимания на свистящие рядом пули, — Бей в голову.

Выполняю команду.

Дальше больше, охранников не остается. Только азиат прячется за колесом черной машины, прикрывая толстяка-хозяина.

Неожиданно азиат вырывается вперед и вскидывает руки. Из его запястий, скованных металлическими браслетами, вылетает рой тонких игл.

— Черт, — шепчет Альентес, — Акведук…

Он молниеносно расчехляет свой Реновацио, и, беря меня за шиворот, швыряет позади себя. Я вжимаюсь в землю, обнимая винтовку. К сожалению, моя Джоконда сейчас абсолютно бесполезна. Ошибся я на счет соло своей Джоконды-то… Из передряги нас может вытащить лишь Альентес и его мастерство.

Мой товарищ отбивает атаку игл, отшвыривая их обратно в азиата. Его движения быстры и выверены, он словно танцует боевой танец, держа в руках бешено крутящуюся железную лопасть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я заворожено смотрю на его атаку.

Азиат предпринимает последнюю попытку нас уничтожить и выпускает новую волну игл, распадающихся в полете на большее количество тонких лезвий класса «Скрытая атака».

Альентес из последних сил отбивается, успешно возвращая сюрприз владельцу. В какой-то момент одна из игл проходит вскользь его плеча, оставляя тонкий разрыв на грубой ткани сутаны. Красные капли крови выплескиваются в воздух и орошают бетон крыши.

Я вскакиваю, и буквально подхватываю на руки Альентеса, свалившегося без сил.

— Яд, — тихо шепчут его губы, и мой товарищ закрывает глаза полные безмолвного страдания.

Меня бьет дрожь.

Мы не могли проиграть!

Я в ужасе смотрю вниз на землю… И мое сознание тоже грозит меня покинуть. Альентес умудрился в последний миг перед ранением прикончить и азиата и его хозяина, спася тем самым наше задание.

Взваливаю товарища на плечо, беру его лом и свою винтовку. М-да, ну и видок у меня…как у навьюченного осла, честное слово.

Надо торопиться, пока противники не опомнились. Тем более, если среди охраны толстяка были представители Акведука, то очевидно враги нас ждали и готовились к встрече. Значит, и сейчас они не дремлют, и может быть, в этот самый момент следят за нами, чтобы ударить в ответ.

Быстрым шагом дохожу до дороги и ловлю машину.

Останавливается старая шестерка.

Закидываю Альентеса в салон и лезу следом, надевая на лицо глупую восторженную улыбку туриста, которая в любом уголке мира действует безотказно.

— Куда? — спрашивает отнюдь не славянский водитель.

— Тушинская, там покажу, — отвечаю я на специально ломанном русском.

— Тысяча.

Злюсь. Вот же хитрые люди пошли. Думают, раз иностранец, то можно три шкуры спускать.

— Ладно, — отвечаю я, выбор-то у меня не большой.

Водила шмыгает орлиным носом, явно жалея, что не заломил цену побольше.

Мы срываемся с места.

— Что с ним? — возница кивает на Альентеса, рассматривая нас в зеркало.

— Русская водка! — отвечаю я, как можно радостнее и поднимаю большие пальцы вверх.

— А вам можно? — с подозрением спрашивает мужчина.

— Нет, но будет что рассказать на исповеди, — я подмигиваю и смеюсь.

Водитель тоже заливается смехом, блестя золотыми зубами.

— Ты должен был меня бросить, — неожиданно проговаривает Альентес, поднимая налитые сном веки.

— Вот еще, — шепчу я, — Не говори глупостей!

— Так требуют правила, — голос моего напарника совсем слабый, да и он сам беспомощен.

— Ты же не тяжело ранен, — отзываюсь, наблюдая в зеркало, как водитель с интересом прислушивается, — Сейчас приедем домой, я тебя быстро подлатаю.

Альентес недовольно что-то бурчит, но я не могу разобрать. Он снова теряет сознание и мне приходится его придерживать, чтобы не свалился с сидений на крутых виражах дороги.

Расплатившись с водителем, я вынес Альентеса из машины. Нас обдал морозный ветер, на улице холодало буквально на глазах.

Мой напарник поморщился и застонал.

Как-то сразу защемило сердце. Он был таким беззащитным и ослабленным. Сейчас, у меня на руках, побежденный ядом, он напоминал того самого Альентеса из детства.

Я прижал его крепче и скорее понес в дом, надо было срочно реанимировать это чудо природы, иначе точно, наша миссия обречена на провал.

— Сейчас станет легче, — говорю я и тянусь ослабить захват застежек сутаны. Альентес дотрагивается ледяной рукой до моего запястья и приоткрывает глаза. Он все еще в ядовитом бреду, хотя уже и в теплых объятиях одеяла кровати.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что? — удивляюсь я.

— Не надо… — слабым голосом отвечает Альентес и его брови сходятся в дуге страдания.

— Но… — я растерялся, — Но мне надо это снять, чтобы добраться до твоей раны.