Волшебный мой ларец - Ирина Старкова

Побег

Очередное свое лето я проводила в деревне. Мне нравилось у бабушки с дедушкой. Множество новых и увлекательных занятий, которых просто не могло быть в городе, появлялось у меня. И свободы было больше. Но через какое-то время опять началась непреодолимая тоска по маме, по дому. Спонтанно возникло решение: раз она не хочет меня забирать в город, уеду сама. В дорогу собралась основательно. На платье надела сверху еще одно платье, только что сшитое бабушкой. Зачем людям чемоданы, когда все необходимое можно носить на себе?!

Пришла на станцию, дождалась поезда. Пассажиры засуетились, хватая вещи, заспешили на посадку. Я тоже подошла к вагону и попросила какую-то женщину подсадить меня. Та и подсадила, а проводница решила, что я с ней еду. Уже в пути выяснилось, что еду я одна, а поезд идет в противоположную от моего города сторону. Народ ахал и охал, подсадившая меня женщина оправдывалась и каялась, а проводница приняла меры. На следующей станции появился милиционер и привел меня в отделение милиции. В каком-то кабинете мне учинили допрос. Я молчала, ни звука не издавая.

– Немая ты что ли?! – устало воскликнул милиционер. Ему явно надоело со мной возиться. Тут в кабинет заглянул железнодорожник. Узнав, в чем дело, предложил забрать меня к себе домой. Я согласилась. Дома у него была жена. Она вдруг запричитала, начала кормить меня, а потом сказала мужу, что хорошо бы было девочку удочерить. С этого момента я заговорила и рассказала все, что спрашивали. Все данные были сообщены милиционеру, тот дозвонился до маминой больницы и сообщил ей, где находится ее дочь. Вскоре мама приехала на лошади, запряженной в телегу, и сама управляя ею. Она благодарила всех на станции за участие в моей судьбе, отвечала на разные вопросы, заодно консультировала желающих по проблемам здоровья. Как-то все было благосклонно, приветливо и почти по-родственному. Сибиряки – люди с широкой душой! Потом меня усадили в телегу, засланную сеном, закрыли какой-то шубой: вечерело, становилось прохладно. Мама взяла вожжи и уселась впереди. Лошадь тронулась. Колеса поскрипывали, телега колыхалась, под шубой было тепло, сено приятно пахло, мама была рядом. Мир, покой и гармония царили в душе.

Вокзал

Вокзал был местом впечатляющим. Во-первых, внушал опасения, потому что громко объявляли: «Берегитесь поезда!», и все начинали волноваться и суетиться. А еще, уже стоя у вагона, слушали по радио новое предупреждение строгого голоса: «Поезд из Абакана прибывает на такой-то путь!». Какое-то непонятно-жуткое слово А-бА-кАн, как раскрытые огнедышащие пасти огромного дракона, и свистящий, пыхтящий паровоз проходит рядом. И если на соседнем пути стоит поезд, то мы оказываемся в узком железном коридоре. В животе что-то сжимается, мама крепко держит меня за руку. Потом бурная посадка, в руках картонные билетики коричневого цвета с цифрами, буквами и дырочками. Но постепенно все пассажиры забираются в вагон, рассаживаются по местам, успокаиваются и становится совсем хорошо и уютно.

Кроме опасного и тревожного, у вокзала было и другое лицо: интересное, необычное, загадочное. Зал ожидания удивлял полукруглыми окнами, лепниной на потолке, полуколоннами у дверей и прочими архитектурными сложностями. На стенах висели картины. Мне нравилась одна. Каждый раз я внимательно ее рассматривала. Сюжет картины был прост. Перед зрителем открытое окно, на подоконнике стоит кувшин с цветами, а за окном летний пейзаж где-то за городом. (Мне представлялась сначала деревня, позже пионерский лагерь за Томью). И бежит девочка в спортивной одежде. Не просто мимо бежит или в кроссе участвует. Она бежит ко мне, наблюдающей за ней из окна. И каждый раз, смотря на картину, я ждала встречи, а девочка с неизменным постоянством бежала дружить со мной.

Выход на перрон был через большие двери, потом площадка перед ними и ступени. Но главная достопримечательность перрона – колокол на стене. В него ударял дежурный при подходе поезда. Не знаю, как сочетались эти действия: звонить в колокол и объявлять по радио о приходе поезда. Главными для меня были впечатления, а не информация. Если объявление по радио внушало опасения, то колокол пробуждал неведомое волнение и радостное возбуждение в душе.

Еще в вокзале были широкие деревянные диваны для отъезжающих. На них было удобно сидеть и наблюдать за людьми. Столько сюжетов и образов представало перед глазами! Даже не зная, что такое сюжет и образ, впитывать их было невероятно увлекательно.

Остров везения

Зимой маме дали путевку в санаторий, который находился за городом в сосновом лесу. Я там была с отчимом у нее в гостях. Дорога была такая: дойти до гастронома с любимой витриной – яркие нарисованные фрукты на огромном стекле – спуститься к реке и перейти ее. На самом берегу – вход в санаторий. Для восьмилетней девочки совсем несложно. Однажды вечером отчим сказал, что путевка у мамы заканчивается и он пойдет ее завтра встречать. Меня с собой не взял, да я и не просила. Решила, что тоже пойду встречать маму. После школы тщательно собралась в дорогу. Зима в Сибири нешуточная, а поэтому к теплым штанам добавила еще одни. Шапка, шуба, шарф, валенки и рукавицы, как обычно. К санаторию пришла быстро. Меня там узнали. Сказали, что группа отдыхающих совсем недавно ушла в город. Кажется, накормили в столовой, потом подвели к реке и показали, как идти. Показанных ориентиров я не поняла, но не сказала об этом. Просто пошла по реке вперед. Быстро стемнело. Я шла и внезапно очутилась в лесу. На Томи, в середине ее, есть небольшой остров с соснами. Когда я выходила на реку, он был далеко слева. Непонятно, как я туда пришла. Идти по снегу было тяжело. Устав, я присела под елку и задремала. Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг меня кто-то стал будить. Едва открыв глаза, увидела перед собой двух мальчишек на лыжах. Один из них был сын маминой подруги Виталик, старше меня лет на семь. Проснуться окончательно не получалось. Огромное могучее облако неведомой силы запеленало сознание и крепко держало, не давая выскользнуть. Виталик махнул парню рукой, чтобы тот его не ждал, а меня поднял и стал устраивать за собой на лыжи, привязав к поясу ремнем. Таким образом мы двинулись вперед. Я продолжала спать и одновременно держалась за Виталика. Иногда, пытаясь открыть глаза, замечала деревья по сторонам. Дойдя до города и увидев знакомую витрину, ярко горящую летними фруктовыми радостями, моментально проснулась. Виталик отстегнул ремень, внимательно посмотрел на меня и спросил, найду ли я сама дорогу домой. Город я знала хорошо, к тому же сон пропал окончательно. Заверив Виталика, что все знаю, чуть ли не побежала домой. Горели уже фонари, и окна в домах светились. Было страшно, что меня будут искать. О моем путешествии я дома не рассказала, Виталик тоже промолчал. Этот случай часто мне вспоминался. Для чего это все со мной произошло? И почему произошло? А самое удивительное: какой ювелирный расклад ситуации! Не только место под елкой и лыжня рядом, а и время появления на лыжне человека, причем знакомого человека. Непостижимо!

Конец ознакомительного фрагмента.