Осколки космоса (сборник) - Шекли Роберт

– Я спряталась в твоем корабле, дружище. – Девушка откинулась на спинку стула и обхватила руками колено. – Когда ты начал загружать корабль, я поняла, что ты намерен срочно смазать пятки. А мне надоело по восемнадцать часов в сутки вставлять предохранители, вот я и решила составить тебе компанию. Еще кто-нибудь выжил?

– Нет. Но почему же я тебя не заметил?

Он разглядывал красивую даже в лохмотьях девушку… и в его голове мелькнула смутная догадка. Вытянув руку, он осторожно тронул ее плечо. Девушка не отстранилась, но на ее симпатичном личике отразилась обида.

– Да настоящая я, настоящая, – бросила она. – Ты наверняка видел меня на базе. Неужели не вспомнил?

Он попытался вспомнить те времена, когда еще существовала база – с тех пор, кажется, миновал целый век. Да, была там темноволосая девушка, да только она его словно и не замечала.

– Через пару часов после взлета я решила, что замерзну насмерть, – пожаловалась она. – Ну, если не насмерть, то до потери сознания. Какая же в твоей жестянке паршивая система обогрева!

Она даже вздрогнула от таких воспоминаний.

– На полный обогрев ушло бы слишком много кислорода, – пояснил он. – Тепло и воздух я тратил только на пилотскую кабину. А когда шел на корму за припасами, надевал скафандр.

– Я так рада, что ты меня не заметил, – рассмеялась она. – Жуткий, должно быть, был у меня видик – словно заиндевевший покойник. Представляю, какая из меня получилась спящая красавица! Словом, я замерзла. А когда ты открыл все отсеки, я ожила. Вот и вся история. Наверное, пару дней приходила в себя. И как ты меня ухитрился не заметить?

– Просто я не особо приглядывался в кладовых, – признался он. – Довольно быстро выяснилось, что мне припасы, собственно, и не нужны. Странно, мне кажется, я все отсеки открывал. Но никак не припомню…

– А это что такое? – спросила она, взглянув на надпись.

– Решил оставить что-то вроде памятника…

– И кто это будет читать? – практично поинтересовалась она.

– Вероятно, никто. Дурацкая была идея. – Он сосредоточился, и через несколько секунд гранит снова стал гладким. – Все равно не понимаю, как ты смогла выжить, – удивленно произнес он.

– Как видишь, выжила. Я тоже не понимаю, как ты это проделываешь, – показала она на стул и стену, – зато принимаю сам факт, что ты это умеешь. Почему бы и тебе не поверить в то, что я жива?

– Постарайся понять меня правильно, – попросил мужчина. – Мне очень сильно хотелось разделить с кем-нибудь свое одиночество, особенно с женщиной. Просто дело в том… отвернись.

Она бросила на него удивленный взгляд, но выполнила просьбу. Он быстро уничтожил щетину на лице и сотворил чистые выглаженные брюки и рубашку. Сбросив потрепанную форму, он переоделся и уничтожил лохмотья, а напоследок сотворил расческу и привел в порядок спутанные волосы.

– Порядок. Можешь поворачиваться.

– Недурно, – улыбнулась она, оглядев его от макушки до пяток. – Одолжи-ка мне расческу и… будь добр, сделай мне платье. Двенадцатый размер, но только по фигуре.

Он и не подозревал, насколько обманчивы бывают женские фигуры. Две попытки пошли прахом, и лишь с третьей он сотворил нечто подходящее, добавив к платью золотые туфельки на высоких каблуках.

– Жмут немного, – заметила она, примеривая обновку, – да и без тротуаров не очень-то практичны. Но все равно большое спасибо. Твой фокус навсегда решает проблему рождественских подарков, верно?

Ее волосы блестели на ярком послеполуденном солнце, и вообще выглядела она очень привлекательной, теплой и какой-то удивительно человечной.

– Попробуй, может, и ты сумеешь творить, – нетерпеливо произнес он, страстно желая разделить с ней поразительную новую способность.

– Уже пыталась. Все напрасно. И этот мир принадлежит мужчинам.

– Но как мне совершенно точно убедиться, что ты настоящая? – нахмурился он.

– Ты опять за свое? А помнишь ли ты, как сотворил меня, мастер? – насмешливо бросила она и присела ослабить ремешок на туфельках.

– Я все время думал… о женщинах, – хмуро произнес он. – А тебя мог создать во сне. Вдруг мое подсознание обладает теми же способностями, что и сознание? И воспоминаниями я мог тебя тоже снабдить сам – да еще какими убедительными. А если ты продукт моего подсознания, то уж оно бы постаралось провернуть все так, чтобы сознание ни о чем не подозревало.

– Чушь собачья!

– Потому что если мое сознание обо всем узнает, – упрямо продолжил он, – оно отвергнет твое существование. А твоей главной функцией, как продукта моего подсознания, станет не дать мне догадаться об истине. Доказать всеми доступными тебе способами, любой логикой, что ты…

– Хорошо. Тогда попробуй сотворить женщину, коли твое сознание такое всесильное!

Она скрестила на груди руки, откинулась на спинку стула и резко кивнула.

– Хорошо.

Он уперся взглядом в стену пещеры. Возле нее начала появляться женщина – уродливое неуклюжее существо. Одна рука оказалась короче другой, ноги слишком длинные. Сосредоточившись сильнее, он добился более или менее правильных пропорций, но глаза по-прежнему сидели криво, а из горбатой спины торчали скрюченные руки. Получилась оболочка без мозга и внутренних органов, автомат. Он велел существу говорить, но из бесформенного рта вырвалось лишь бульканье – он забыл про голосовые связки. Содрогнувшись, он уничтожил кошмарную уродину.

– Я не скульптор, – признал он. – И не Бог.

– Рада, что до тебя наконец дошло.

– Но все равно это не доказывает, что ты настоящая, – упрямо повторил он. – Я не знаю, какие штучки способно выкинуть мое подсознание.

– Сделай мне что-нибудь, – отрывисто произнесла она. – Надоело слушать эту чушь.

«Я ее обидел, – понял он. – Нас на Земле всего двое, а я ее обидел». Он кивнул, взял ее за руку и вывел из пещеры. И сотворил на равнине город. Он уже пробовал подобное несколько дней назад, и во второй раз получилось легче. Город получился особый, он создал его, вспомнив картинки из «Тысячи и одной ночи» и свои детские мечты. Он тянулся в небо, черный, белый и розовый. Рубиново мерцали стены с воротами из инкрустированного серебром черного дерева. На башнях из червонного золота сверкали сапфиры. К вершине самого высокого шпиля вела величественная лестница из молочно-белой слоновой кости с тысячами мраморных, в прожилках, ступенек. Над голубыми лагунами порхали птички, а в спокойных глубинах мелькали серебристые и золотистые рыбы.

Они пошли через город, и он создавал для нее белые, желтые и красные розы и целые сады с удивительными цветами. Между двумя зданиями с куполами и шпилями он сотворил огромный пруд, добавил прогулочную барку с пурпурным балдахином и загрузил ее всевозможной едой и напитками – всем, что успел вспомнить.

Они поплыли, освежаемые созданным им легким ветерком.

– И все это фальшивое, – напомнил он немного погодя.

– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Коснись и убедишься, что все настоящее.

– А что будет после моей смерти?

– Не все ли равно? Кстати, с таким талантом тебе любая болезнь нипочем. А может, ты справишься и со старостью и смертью.

Она сорвала склонившийся к воде цветок и вдохнула его аромат.

– Стоит тебе пожелать, и ты не дашь ему завянуть и умереть. Наверняка и для нас можно сделать то же самое – так в чем проблема?

– Хочешь попробовать? – спросил он, попыхивая свежесотворенной сигаретой. – Найти новую планету, не тронутую войной? Начать все сначала?

– Сначала? Ты хочешь сказать… Может, потом. А сейчас мне не хочется даже подходить к кораблю. Он напоминает мне о войне.

Некоторое время они плыли молча.

– Теперь ты убедился, что я настоящая?

– Если честно, еще нет. Но очень хочу в это поверить.

– Тогда послушай меня, – сказала она, подавшись ближе. – Я настоящая. – Она обняла его. – Я всегда была настоящей. Тебе нужны доказательства? Так вот, я знаю, что я настоящая. И ты тоже. Что тебе еще нужно?