Бородино (сборник) - Михаил Лермонтов

Осень

Листья в поле пожелтели,И кружа́тся, и летят;Лишь в бору поникши елиЗелень мрачную хранят.Под нависшею скалоюУж не любит меж цветовПахарь отдыхать пороюОт полуденных трудов.Зверь отважный поневолеСкрыться где-нибудь спешит.Ночью месяц тускл и полеСквозь туман лишь серебрит.

«Выхожу один я на дорогу»

Выхожу один я на дорогу;Сквозь туман кремнистый путь блестит;Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чу́дно!Спит земля в сиянье голубом…Что же мне так больно и так трудно?Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,И не жаль мне прошлого ничуть;Я ищу свободы и покоя!Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…Я б желал навеки так заснуть,Чтоб в груди дремали жизни силы,Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,Про любовь мне сладкий голос пел,Надо мной чтоб, вечно зеленея,Тёмный дуб склонялся и шумел.

Из Гёте

Горные вершиныСпят во тьме ночной;Тихие долиныПо́лны свежей мглой;Не пылит дорога,Не дрожат листы…Подожди немного,Отдохнёшь и ты.

«На севере диком стоит одиноко…»

На севере диком стоит одиноко     На голой вершине соснаИ дремлет, качаясь, и снегом сыпучим     Одета, как ризой, она.

И снится ей всё, что в пустыне далёкой,     В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утёсе горючем     Прекрасная пальма растёт.

Листок

Дубовый листок оторвался от ветки родимойИ в степь укатился, жестокою бурей гонимый;Засох и увял он от холода, зноя и горяИ вот, наконец, докатился до Чёрного моря.

У Чёрного моря чинара[11] стоит молодая;С ней шепчется ветер, зелёные ветви лаская;На ве́твях зелёных качаются райские птицы;Поют они песни про славу морской царь-деви́цы.

И странник прижался у корня чинары высокой;Приюта на время он молит с тоскою глубокой,И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.

Один и без цели по свету ношуся давно я,Засох я без тени, увял я без сна и покоя.Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,Немало я знаю рассказов мудрёных и чу́дных».

«На что мне тебя? – отвечает младая чинара, —Ты пылен и жёлт, – и сынам моим свежим не пара.Ты много видал – да к чему мне твои небылицы?Мой слух утомили давно уж и райские птицы.

Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю!Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;По небу я ветви раскинула здесь на просторе,И корни мои умывает холодное море».

Три пальмы

Восточное сказание

В песчаных степях аравийской землиТри гордые пальмы высо́ко росли.Родник между ними из почвы бесплодной,Журча, пробивался волною холодной,Хранимый, под сенью зелёных листов,От знойных лучей и летучих песков.

И многие годы неслышно прошли;Но странник усталый из чуждой землиПылающей грудью ко влаге студёнойЕщё не склонялся под кущей зелёной,И стали уж сохнуть от знойных лучейРоскошные листья и звучный ручей.

И стали три пальмы на Бога роптать:«На то ль мы роди́лись, чтоб здесь увядать?Без пользы в пустыне росли и цвели мы,Колеблемы вихрем и зноем палимы,Ничей благосклонный не радуя взор?..Не прав твой, о небо, святой приговор!»

И только замолкли – в дали голубойСтолбом уж крутился песок золотой,Звонков раздавались нестройные звуки,Пестрели коврами покрытые вьюки,И шёл, колыхаясь, как в море челнок,Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Мотаясь, висели меж твёрдых горбовУзорные по́лы походных шатров;Их смуглые ручки порой подымали,И чёрные очи оттуда сверкали…И, стан худощавый к луке наклоня,Араб горячил вороного коня.

И конь на дыбы подымался порой,И прыгал, как барс, поражённый стрелой;И белой одежды красивые складкиПо пле́чам фариса[12] вились в беспорядке;И, с криком и свистом несясь по песку,Бросал и ловил он копьё на скаку.

Вот к пальмам подходит, шумя, караван:В тени их весёлый раскинулся стан.Кувшины звуча налилися водою,И, гордо кивая махровой главою,Приветствуют пальмы нежданных гостей,И щедро пои́т их студёный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,По ко́рням упругим топор застучал,И пали без жизни питомцы столетий!Одежду их со́рвали малые дети,Изрублены были тела их потом,И медленно жгли их до у́тра огнём.

Когда же на запад умчался туман,Урочный свой путь совершал караван,И следом печальным на почве бесплоднойВиднелся лишь пепел седой и холодный;И солнце остатки сухие дожгло,А ветром их в степи потом разнесло.

И ныне всё дико и пусто кругом —Не шепчутся листья с гремучим ключом:Напрасно пророка о тени он просит —Его лишь песок раскалённый заноситДа коршун хохлатый, степной нелюдим,Добычу терзает и щиплет над ним.

Два великана

В шапке золота литогоСтарый русский великанПоджидал к себе другогоИз далёких чуждых стран.

За горами, за доламиУж гремел об нём рассказ,И померяться главамиЗахотелось им хоть раз.

И пришёл с грозой военнойТрёхнедельный удалец, —И рукою дерзновеннойХвать за вражеский венец.

Но улыбкой роковоюРусский витязь отвечал:Посмотрел – тряхнул главою…Ахнул дерзкий – и упал!

Но упал он в дальнем море.На неведомый гранит,Там, где буря на простореНад пучиною шумит.

Кинжал

Люблю тебя, булатный мой кинжал,Товарищ светлый и холодный.Задумчивый грузин на месть тебя ковал,На грозный бой точил черкес свободный.

Лилейная рука тебя мне поднеслаВ знак памяти, в минуту расставанья,И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,Но светлая слеза – жемчужина страданья.

И чёрные глаза, остановясь на мне,Исполнены таинственной печали,Как сталь твоя при трепетном огне,То вдруг тускнели, то сверкали.

Ты дан мне в спутники, любви залог немой,И страннику в тебе пример не бесполезный:Да, я не изменюсь и буду твёрд душой,Как ты, как ты, мой друг железный.

Кавказ

Хотя я судьбой на заре моих дней,О южные горы, отторгнут от вас,Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:Как сладкую песню отчизны моей,           Люблю я Кавказ.

В младенческих ле́тах я мать потерял.Но мнилось, что в розовый вечера часТа степь повторяла мне памятный глас.За это люблю я вершины тех скал,          Люблю я Кавказ.

Я счастлив был с вами, ущелия гор,Пять лет пронеслось: всё тоскую по вас.Там видел я пару божественных глаз;И сердце лепечет, воспомня тот взор:          Люблю я Кавказ!..

Желанье

Отворите мне темницу,Дайте мне сиянье дня,Черноглазую девицу,Черногривого коня.Дайте раз по синю полюПроскакать на том коне;Дайте раз на жизнь и волю,Как на чуждую мне долю,Посмотреть поближе мне.

Дайте мне челнок дощатыйС полусгнившею скамьёй,Парус серый и косматый,Ознакомленный с грозой.Я тогда пущуся в море,Беззаботен и один,Разгуляюсь на простореИ потешусь в буйном спореС дикой прихотью пучин.

Дайте мне дворец высокойИ кругом зелёный сад,Чтоб в тени его широкойЗрел янтарный виноград;Чтоб фонтан не умолкаяВ зале мраморном журчалИ меня б в мечтаньях рая,Хладной пылью орошая,Усыплял и пробуждал…

Родина

Люблю отчизну я, но странною любовью!     Не победит её рассудок мой.           Ни слава, купленная кровью,Ни полный гордого доверия покой,Ни тёмной старины заветные преданьяНе шевелят во мне отрадного мечтанья.

     Но я люблю – за что, не знаю сам —     Её степей холодное молчанье,     Её лесов безбрежных колыханье,Разливы рек её, подобные морям;Просёлочным путём люблю скакать в телегеИ, взором медленным пронзая ночи тень,Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,Дрожащие огни печальных деревень;     Люблю дымок спалённой жнивы,     В степи кочующий обоз     И на холме средь жёлтой нивы     Чету белеющих берёз.     С отрадой, многим незнакомой,     Я вижу полное гумно,     Избу́, покрытую соломой,     С резными ставнями окно;     И в праздник, вечером росистым,     Смотреть до полночи готов     На пляску с топаньем и свистом     Под говор пьяных мужичков.

Молитва