Наследник - Михаил Попов

Подъезд встретил привычными миазмами мочи и помойки. Морщась от неприятного запаха, я поскорее нажал вызов лифта. В корзине завозилось, негромко мявкнуло — привычный к свежему деревенскому воздуху кот, выражал свое глубокое недовольство. Что ж, пусть привыкает.

Нырнув в приоткрывшуюся дверь, и чувствуя, как к горлу подкатывают первые позыва рвоты, я, не глядя, ткнул пальцем кнопку этажа. И лишь когда створки дверей полностью закрылись, осмелился сделать глубокий вдох. Свежим воздух не назвать, но по сравнению с ароматами первого этажа…

В этот самый момент, кабина лифта качнулась и величественно замерла где-то между этажами. Застрял.

— Скотина! — с выражением прошептал я и с наслаждением пнул застрявшую створку.

— По голове, по голове себе так постучи! — Неожиданно проскрипело из-за спины. Отпрыгнув в сторону, я в изумлении уставился в пустой, когда входил в кабинку, угол.

Появившееся в углу существо, было маленького росточка — чуть ниже моего колена. Одетое в какие-то непонятные, отдаленно напоминавшие фуфайку, лохмотья. Существо с не меньшим удивлением вперило в меня свои маленькие пропитые глазки.

— Никак увидел меня? — проскрипело оно. — Это ж какую дрянь теперь пьют, а?

— Н-не зн-наю… — пробормотал я. В голове мигом всплыли все слышанные ранее истории о внезапных помешательствах. Не очень приятно осознавать себя сумасшедшим. — Вы мне кажетесь?

— Ага, кажусь — радостно осклабилось существо. — Я когда выпью, мне тож всякие мерещатся. Вот ты, например.

— Засохни, запечный! — икнув, я выронил корзинку из которой раздалась последняя фраза. — Ой, Макс, ты что, сдурел? Я ж не котенок уже. Меня такие кульбиты в гроб вгонят.

Я медленно сполз по грязной, исписанной разными слововыражениями, стенке лифта. Сознание начало потихоньку покидать мою бедную, больную голову.

— Эй, Макс, — мягкая кошачья лапа вкрадчиво потрепала меня по носу. — Хватит в обморок грохаться, словно институтка какая.

Сил не было даже дернуться от страха. Судорожно ловя ртом воздух, я только и смог выдавить:

— Ты… говоришь?

— Есть немного — кажется мне или нет, но кошачья морда расплылась в довольной улыбке. — У тебя тоже этот недостаток имеется.

Пока я переваривал столь ценное замечание, этот комок шерсти вернулся в корзинку и деловито занялся умыванием черной, как смоль, морды.

— Кхм… — напомнило о себе неведомое существо. Я, по правде, и думать о нем забыл. Но существу не терпелось продолжить знакомство. — Так ты, значит, видеть можешь?

— Ну, это, — не совсем понял я, — я и раньше был не слепой.

— Да я не об этом, — махнуло миниатюрной ручкой существо. Видя, что со мной разговаривать бесполезно, повернулось к коту. — Слышь, мохнатый, кто хозяин-то будет? Помнится мне, такие как ты только со Старыми были… Новые больше висюлькам всяким доверяют. А этот, твой, на Старого не очень…

Кот прекратил умываться.

— Наследник это. Ясно, запечный? Причем наследник одного из Верховных. Стало быть для тебя — Хозяин. А я при нем вместо наставника. Поэтому побольше уважения. Ясно говорю?

— Ясно, ясно… Только ты у себя в деревне мог командовать. Тут законы другие. Вот когда твой покажет себя, тогда и назовем Хозяином. Тогда и ты будешь лапы крючить, а пока усвой — нет здесь запечных. Печек нет… — озлобленный тон существа сменился на задумчивый, стоило вновь встретиться со мной взглядом.

Воспользовавшись паузой, я повнимательней всмотрелся в существо. На мой взгляд, от человека его отличал только очень маленький рост. Даже лицо имело привычный, для человека в такой одежде, сиреневый цвет. Ну, точь-в-точь, наш водопроводчик. — Наследник Верховного значит? Вот времена… Ладно, езжайте.

«Водопроводчик» махнул рукой и исчез. Наверху загудело, лифт неуверенно вздрогнул, как бы не веря, что снова свободен, и медленно пополз вверх.

— Эй, Макс, — окрикнула меня словоохотливая зверюка. — Приехали что ль?

Я кубарем выкатился из лифта.

— Ты мне прямо скажи, — примерно сорок шестой раз, спросил я кота. — Я псих или нет?

— Не, не псих. Но придурок — это точно. — Грязнуля сосредоточенно почесал лапой за ухом. — Если человеческой речи не понимаешь!

Почему-то это оскорбление меня окончательно успокоило. Я, теперь уже с любопытством, посмотрел на кота. Удобно устроившись на журнальном столике, он внимательно оглядывал новое жилье. Самое забавное было в том, что кошачья мордочка, гримасничала! Никогда раньше и подумать не мог, что кошки на такое способны. Одно дело в кино — там компьютерная графика такая, что и стол улыбается, другое дело в жизни. Одобрительно кивая, он внимательно осмотрел телевизор, магнитофон, комп, книжный шкаф. Но как только в поле его кошачьего зрения попала ободранная обшивка старого кресла, недовольно поморщился. Как ни странно, но это меня обидело.

— Не морщись, хвостатый! — постаравшись придать голосу суровость, сказал я. — Теперь это твое спальное место. И что б шерсть за собой убирал.

Недовольно фыркнув, кошак отвернул от меня голову, и очень уж явно махнул хвостом. Я поставил себе галочку — при первой же возможности, расспросить, что значит у кошек этот жест. Если окажется то, что я думаю, этому мышелову не поздоровиться!

— В общем так, — наконец принял решение я. — Давай-ка, рассказывай все по порядку. Уж больно любопытно мне, что со мной приключилось.

Я со смаком раскурил сигарету, комфортно откинулся на спинку дивана и приготовился слушать.

— Даже не знаю, с чего начать… — задумчиво протянула мохнатая бестия. — В общем так. Много-много лет назад, богам служили волхвы. Их спокойная жизнь продолжалась до тех пор, пока князь Владимир не вздумал принять христианство…

— Это в 988 году, если не ошибаюсь? — решил я блеснуть эрудицией.

Бросив на меня недовольный взгляд, кот, проигнорировав мое замечание, продолжил.

— Вот тогда и начались гонения на всех приверженцев старой веры. Христианские монахи жестоко расправлялись с неугодными. Многих тогда убили, некоторых переманили в свою веру. Но остались волхвы, что не пожелали расставаться с верой предков. Это были люди огромной силы. Они собрали всех уцелевших на совет. Вот на этом совете и пришло решение — затаиться. До каких пор — то решить должны были, избранные общим решением, Верховные Волхвы. Как понимаешь, это были самые сильные из них. После, они разошлись по деревням и весям под видом мелких знахарей — их церковь не трогала почти. С того времени, никто больше не слышал о них… Почти никто. Силу свою они не показывали. Приглядывали за местной нежитью — лешими всякими, берегинями, домовыми… В обиду не давали, но и людей обижать запрещали. Дар свой, всегда передавали по наследству. Вот, как тебе, например — почувствует волхв, что пора ему уходить, вот и призовет наследника. Так что большая честь тебе оказана.