Бесконечно далеки - Таисия Калинина

двух реальностях, в одной из которых, я все так же отчетливо видел те руки, покрытые шрамами. 

Тревога

Только зайдя в квартиру, я, не разувшись, на эмоциях, направился в комнату матери. Ворвался, словно грабитель, правда испуганный и еле стоящий на ногах. Она растерянная, только закончившая маникюр, с криками, выставила меня за дверь. Через пару часов, только придя в себя, я повторил попытку. И в этот раз без внезапного появления.

- Заходи! – ответила мать, на мой стук в дверь. Извинившись за произошедший инцидент, я продолжил:

- Я прибываю в сомнениях, раздумьях, а порой в страхе, от непонимания собственных снов. Я всегда видел человека, что ждал меня вдалеке, и путь до него казался раем, моим собственным миром, по которому я бежал, все эти годы, погруженный в сновидения. Порой казалось, нет объяснений, нет смысла или же продолжения. Но сегодня случайно уснув, я увидел того, кто стоял, ждал меня все эти годы...

- Кто он? – перебила она.

- Мой отец, – отреагировал я. – Лица я не увидел, точнее не смог разглядеть. Лишь руки, полностью покрытые шрамами. Это ведь был не Паша?

Мать молчала, а затем громким хлопком по столу, дала понять, что разговор завершен. А после заперлась в комнате, полностью отстранившись от дальнейших бесед.

Паша, человек, о котором я спрашивал, мамин нынешний муж. Он отличный мужик, семьянин, отец моей младшей сестры Люси, что еще учиться в школе. Паша зашел в наш дом, когда мне было около семи лет, оттого я и знаю, что он не приходится мне родней. Но по неизвестной причине я никогда не спрашивал об отце, о своем настоящем папе, который как я понял, бросил нас, а затем исчез, заставив маму страдать.

До глубокого вечера я не выбирался из комнаты, заставляя себя пережить. Понять, что нет причин для выяснений правды и что я не должен, заставлять мать вновь переживать эту боль.

- На маму дуешься? – заглянув ко мне в комнату, спросил Паша, все тем же бодрящим,  смешным голос, которым он дразнил меня с детства. Этот мужчина вошел в семью неожиданно, оттого мнения моего, на тот момент, мать так и не услышала. Возможно, специально не интересовалась, ведь я тогда поддался началу подросткового возраста, пренебрегая ее заботой. Постоянные укоры учителей, ночные исчезновения в поисках приключений, плохая компания, драка на пустом месте. Подобное поведение длилось вплоть до семнадцати лет, пока сон, что преследовал меня, не изменил свой однообразный сюжет. Появился человек и чувство близости с ним, ощущение значимости и цели бесконечного стремления к нему на встречу.

- Глупости. Просто лишнего наговорил – тяжело вздохнул я. Традиция нашего дома, заключалась в семейном ужине, где обязательным считалось присутствие всех членов семьи. Мама старалась улыбаться, делая вид, что ничего не случилось. Я так же подыгрывал ей, показывая глупыми рожами в адрес сестры, что все хорошо. Когда мой отчим объявил, о желании обручится, мать уже была беременна. Люси появилась в тот сложный период моего взросления, когда я игнорировал ее крики, плачь, смех и желание протянуть к брату руки.

Вкусно перекусив, я с улыбкой направился в комнату, где меня ждали все те же раздирающие голову мысли.

Всем телом я ощущал тревогу, под радостный смех сестренки, доносящийся из соседней комнаты. Отчего меня мучили вопросы, на которые так тяжело найти ответ? С момента моего преображения, я стал интересоваться происхождением мира, начиная с библии, заканчивая научной фантастикой. История крутилась вокруг человеческой жизни, нашей планеты, и всего, что удалось открыть. Но, что таилось дальше, глубже, внутри меня самого?

Я всегда мечтал быть особенным, я хотел открыть тайну, которую буду знать лишь я один. Сохраню, сберегу и защищу от людей, то ценное, что таилось так далеко. Я знал, верил, что существует причина, по которой легкие сжимаются каждую ночь, словно не получив весь им предназначенный кислород. И эти сны, объяснения которым не существовало, но оно куда глобальнее, нежели выведенная гипотеза о результате случайных нервных импульсах.

Тьма. Я шел словно через туман, пытаясь нащупать почву. Впереди меня больше не ждали, я один. Страх, отчаяние, холод. Я бледнел. Неожиданно свет, маленький, еле пробивая тяжелый слой тумана, он слал мне сигнал. Я бежал. Хотел дотронуться!

- Ало! – разбудил телефонный звонок. – Мила?Где ты?

Друзья

Одеваясь, я бежал по черной улице, наплевав на ночь. Я знал эту девушку, около семи лет. Мы впервые встретились за партой, на уроке истории, в старшей школе. На тот момент она сидела словно мышь, уткнувшись в чем-то запачканную тетрадь. Я же производил впечатления бессердечного эгоиста.

- Уродина! – шептались одноклассницы, да так«тихо», чтобы новенькая вдоволь наслушалась.

- Не смей молчать! Имей смелость ответить, – схватив переведенную ученицу за косу, заявил я. Наследующий день девочки показались в школе покрытые синяками. Мила явилась с разбитой губой, но все так же спокойно сев за парту уткнулась в учебник. Больше мы не разговаривали, а девочку перестали задирать.

В университете я показался на публику другим человеком. Я стал серьезнее, выше, оставил эгоистичные мысли, погрузившись в мною любимый предмет. Волосы, что неумело окрашивал в школе, приобрели свой натуральный каштановый цвет.  На первой паре началась перекличка. И тогда я услышал имя и фамилию, как оказалось знакомого мне человека. Обернувшись, я увидел ее. Мышка, одноклассница, полностью поменяла свой серый окрас. Передо мной сидела девушка с ярким макияжем, светлым начесом и холодным, презрительным взглядом. Она так же ахнула, разглядев в лучшем ученике своего факультета, хулигана со школьной парты. Так мы и превратили неловкие взгляды в прогулки до дома, перебирая интересные темы.

Одногруппницы шептались, осуждая одежду девушки, волосы, отношения. Им было плевать, на выяснения обстоятельств, благодаря которым, Мила вынуждено врала о возрасте, подрабатывая официанткой ночного клуба.

- Хочу стать археологом, как мама – заявила она, читая очередную книгу.

Мила была той, кто действительно отвлекал от боли, что порой стучала в легкие посреди пар. Она быстро раскусила мои переживания и мечты, полностью поддержав.

Первый поцелуй, первая ночь. И хотя, как оказалось с еще неопытной Милой, эти события ни сколько не пошатнули нашу дружбу. Оттого я и мчусь, лишь услышав ее пьяный голос в телефонной трубке. Сколько себя помню, только ей я доверял свои мысли. Лишь она могла выслушать, иногда посмеяться, но всегда верить. Ее проблемы были далеки от моих. Отец, после смерти матери, ежедневно, вымещал злость на дочери, из-за чего теперь она так несчастна. После окончания школы, девушка переехала в общежитие, оборвав связи со всеми ближайшими родственниками. Я не поддерживал ее решения, но видел, что